самой дивизии составили всего лишь шесть человек.
За последние полгода Штефан дважды писал рапорт об отправке на фронт, но обергруппенфюрер СС Еккельн выдерживал паузу. У него были определенные обязательства перед Вильямом Лоренцем, нарушать которые он не мог, хотя, конечно же, понимал, что когда-нибудь юношу придется отпустить на фронт. Пусть сначала заматереет, наберется опыта, а там будет видно, куда его следует определить. Из парня получился бы неплохой штабной работник – исполнительный, грамотный, думающий, – у него есть все, что требуется в аналитической работе.
Через несколько минут оберштурмфюрер СС Штефан Лоренц вернулся с докладом:
– Господин обергруппенфюрер, связи с контрольно-пропускными пунктами близ Ионишкиса не существует. Я связался со штабом 19-й добровольческой пехотной дивизии СС. Им известно, что на трассе Шауляй – Рига произошли боевые столкновения, была слышна стрельба из стрелкового оружия и раздавались орудийные залпы. 42-й добровольческий пехотный полк СС «Вольдемарс Вейсс» выдвинулся на их перехват, но русским удалось скрыться. По предположениям командования 19-й добровольческой пехотной дивизии СС, в глубину тыла проникла механизированная диверсионная группа русских. В настоящее время командование дивизии делает все возможное для обнаружения и уничтожения диверсантов. 43-й добровольческий пехотный полк СС «Хинрих Шульдт» под командованием оберштурмбаннфюрера Рейнхолда[154] и 42-й добровольческий пехотный полк СС «Вольдемарс Вейсс» под командованием ваффен-оберштурмбаннфюрера Галдиньша[155] прочесывают близлежащие леса, где, предположительно, могла бы укрыться диверсионная группа русских.
– Можешь быть свободен, Штефан, – кивнул Еккельн и, подняв трубку телефона, произнес: – Соедините меня с командиром девятнадцатой дивизии группенфюрером СС Штреккенбахом[156].
Глава 2629 июля 1944 года «Бронепоезд к бою!»
Группенфюрер СС Штреккенбах поднялся со стула и подошел к оперативной карте, на которой были отмечены продвижения советских войск по всему фронту. В Курляндии размещалась группа сухопутных войск «Норд»[157] под командованием генерал-полковника Фердинанда Шернера[158], которая усилит позиции и воспрепятствует ползучему наступлению русских. Во всяком случае, на это очень хотелось надеяться.
Уже сейчас чувствовалось, что Советы готовят какое-то очередное наступление. Уж слишком беспокойно становилось на линии соприкосновения. В разных местах завязывались серьезные стычки, нередко перерастающие в артиллерийские дуэли, а то и в крупные боестолкновения.
Но во всем этом однообразии выделялся один важный момент, который трудно было совместить с правилами военной науки. Непродолжительная перестрелка, завязавшая на мосту через реку Мусу, произошла в двадцати километрах от позиций русских. На такую глубину не заходил ни один диверсионный отряд, потому что всегда присутствовал риск, что группа будет обнаружена, окружена, а затем и уничтожена. На такое внедрение вглубь немецкой территории способны только безумцы, не ставившие в грош собственную жизнь. Хотя, с другой стороны, можно было допустить и такое – отчаянных головорезов всегда хватало во все времена и во всех армиях!
Но на этом странности последнего дня не закончились. Близ города Ионишкис, находившегося в сорока километрах от линии боевого разграничения, вдруг обнаружились русские подразделения, с ходу разгромившие многотысячный гарнизон и занявшие город. Получается, что бронеколонна прошла несколько десятков километров, не встретив на своем пути значительного сопротивления. О ней даже не подозревали! Похоже, что русские не планируют останавливаться и двигаются в глубину тыла, пока их наконец не уничтожат!
По рассказам солдат, принимавших участие в боевом контакте с русскими, противостоять пришлось бронированной колонне, состоящей из восьми машин: трех бронеавтомобилей, трех легких танков и двух немецких бронетранспортеров. Механизированная колонна двигалась по шоссе, как иначе объяснить столь высокую скорость передвижения.
Командир дивизии Штреккенбах взял циркуль, измерил расстояние, пройденное русской бронеколонной. Вне всякого сомнения, что их цель – войти в Елгаву, в город с пятидесятитысячным населением. Смело, дерзко! Русские не могут не знать, что сейчас на них идет охота на всех дорогах Латвии: большинство путей заблокированы, на других направлениях усиленные посты, до Елгавы им не добраться! Последние часы они где-то отлеживаются: возможно, что в глубине леса, либо затаились в каком-нибудь овраге. А вот когда все поутихнет, они выползут из своей норы и продолжат движение по территории Курляндии. Русских следует поджидать между железнодорожными станциями Димзас и Платоне. Мимо этого места проехать они не смогут.
Размышление прервал телефонный аппарат, соединявший штаб дивизии с кабинетом обергруппенфюрера СС Фридриха Еккельна. Штреккенбах ощутил небольшое волнение. Разговор с высшим руководителем СС и полиции рейхскомиссариатов «Украина» и «Остланд» всегда проходил непросто. Лично он звонил крайне редко, лишь в случаях особой важности, – обычно обергруппенфюрер передавал свои приказы через своих заместителей или давал поручение канцелярии связаться с кем-нибудь из своих подчиненных. Разговаривал всегда на повышенных тонах и не терпел возражений.
На лбу группенфюрера проступили крупные капли пота. В последнее время отношения с Еккельном складывались не самым лучшим образом – он был недоволен действиями 2-й латышской дивизии во время июльских оборонительных боев южнее Пскова.
Прикоснувшись к трубке, изогнутой, как кобра перед ударом, Штреккенбах почувствовал кожей прохладу полированной позолоты, а потом решительно поднял ее:
– Группенфюрер СС Штреккенбах у аппарата.
– Штреккенбах, вы следите за тем, что происходит в вашем тылу?
– Так точно, господин обергруппенфюрер СС!
– Тогда какого черта по глубоким тылам шастают механизированные подразделения русских?! Или вы ждете, когда они дойдут до Риги?!
– Никак нет, господин обергруппенфюрер, я в курсе того, что сейчас происходит. Бронированная колонна русских углубилась на нашу территорию примерно на семьдесят километров.
– И вы считаете, что это мало?
– Мы делаем все возможное, но…
– И как же это произошло? Как вы могли допустить подобное?! – перебил обергруппенфюрер.
– Дело в том, что русская разведгруппа была переодета в немецкую форму. Для проникновения в наш тыл русские использовали немецкие бронетранспортеры Sd. Kfz 251 и «Ганомаг», доставшиеся им во время последнего наступления. А несколько человек в русской разведгруппе являются этническими немцами. Им удалось обмануть наши контрольные пункты, стоявшие на дорогах, и без боя углубиться в наш тыл. Никто и не заподозрил в них диверсантов. В настоящее время дороги на Доблен[159], Елгаву, Гарозу перекрыты мобильными мотопехотными группами, проверяется каждая машина. Контрольно-пропускные пункты и даже второстепенные дороги усилены противотанковыми отделениями и взводами автоматчиков. В лесные массивы, отдаленные хутора и малонаселенные пункты, а также по проселочным дорогам, отправлены моторизованные пехотные группы, в помощь которым приданы танки и бронетранспортеры с целью выявления и уничтожения противника. Между всеми группами установлена устойчивая связь, которая позволит им в случае обнаружения противника выдвинуться в указанное место и уничтожить его!
– Уверен, что русская бронеколонна направляется в сторону Елгавы, – хмуро заговорил обергруппенфюрер. – Больше некуда… Оттуда русским удобно будет наступать на Ригу. Не думаю, что они станут пробираться к Елгаве через леса… Там просто нет дорог до Елгавы, только проселочные… А значит, они поедут по основной трассе Шауляй – Рига. В районе станции Элея[160] установите бронепоезд, усиленный моторизированной ротой, и уничтожьте русских! Более удачного места для засады трудно отыскать на всем пути. Мне хорошо знакомы эти места… Диверсантам придется переезжать через реку по мосту, а когда они выйдут на него, вот тогда можно будет дать залп по всей их колонне. По моим предположениям, они появятся у Элеи ближе к утру. Вам все понятно, Штреккенбах?
– Так точно, господин обергруппенфюрер!
– А если все понятно, приступайте! И немедленно доложите о выполнении задачи! – Не прощаясь, Фридрих Еккельн положил трубку.
Некоторое время Штреккенбах в задумчивости держал трубку, а потом аккуратно положил ее на рычаг. А ведь Еккельн прав, как он не додумался до этого самостоятельно. Чего держать все силы на юге Латвии, выискивать группу по все большим и малым дорогам, когда ее можно подловить в наиболее благоприятном месте, где у нее не будет ни единого шанса уцелеть. И, как верно подмечено обергруппенфюрером, более удачного места, чем железнодорожная станция Элея, не отыскать во всей Курляндии.
Подняв трубку, он тотчас набрал короткий номер.
– Обер-лейтенант Краузе слушает, – прозвучало в ответ на противоположном конце провода.
– Это группенфюрер СС Штреккенбах, чем вы сейчас заняты, Краузе? – не скрывая раздражения, спросил группенфюрер.
– Находимся на станции Платоне и обороняем железнодорожный узел от авиации противника, – прозвучал уверенный голос командира бронепоезда обер-лейтенанта Краузе.
Работы у начальника боевого поезда действительно было немало. Он без конца передвигался от одной станции до другой – защищал от налетов авиации железнодорожный транспорт, важные и крупные железнодорожные узлы, пункты погрузки и выгрузки войск; прикрывал войска на поле боя, а также вблизи железной дороги. Долго на одном месте он не стоял, упрекнуть его в бездействии было невозможно, но группенфюрер не мог удержаться от накатившей на него нервозности.