[61], долгое время работавшего и проживавшего за границей, а также Льва Ландау[62], успевшего побывать в заключении по политическим причинам. Игорю Васильевичу обещали, что первый вопрос будет решен. Сложнее обстояло со вторым ученым. Лаврентий Берия упрямо предлагал подыскать замену Ландау, но Курчатов твердо стоял на своем, веско аргументировал свои доводы и с помощью карандаша и формул доказывал, что второго такого ученого отыскать невозможно. И вообще, существует ли другой Ландау?!
Особая важность в атомном проекте придавалась созданию ядерного реактора, с помощью которого можно было осуществлять управляемую самоподдерживающуюся цепную реакцию деления урана, сопровождающуюся выделением энергии. Однако создать реактор без получения урана, графита и других материалов очень высокой степени чистоты было невозможно.
Час назад Лаврентий Павлович как председатель Специального комитета при ГКО СССР по урану получил подробнейшую записку, подписанную народным комиссаром химической промышленности СССР товарищем Первухиным[63] и академиком Курчатовым, в которой они настаивали на организации работ по поискам и добыче урана, потому что только на первый этап работы потребуется 100 тонн урана!
Берия отложил справку в сторону. Проблема. Где же взять такое огромное количество уранинита? Такой минерал следует искать, а геологов для таких целей недостаточно. Тысячи геологов сейчас ходят по всей стране в поисках каменноугольного кокса, необходимого для выплавки чугуна, а также используемого в литейном производстве, в химической и ферросплавной отраслях промышленности. Геологи-нефтяники занимаются поисками нефти, а это в первую очередь моторное топливо – бензин, керосин, солярка, столь необходимые для фронта. На Урале и в Сибири геологи ищут и разрабатывают новые месторождения берилла, меди, свинца, молибдена, вольфрама, никеля, магния, без которых немыслимо производство боеприпасов и боевой техники. Теперь под новую задачу, поставленную ГКО, следовало найти геологов, способных в кратчайшие сроки отыскать значительные месторождения уранинита.
Лаврентий Павлович взялся за телефонную трубку, следовало дать поручение Малышеву Илье Ильичу[64], председателю Комитета по делам геологии при СНК СССР, чтобы он произвел подбор специалистов для поисков и разведки месторождений, содержащих радиоактивные элементы, как вдруг телефон залился длинной трелью.
Подняв трубку, он произнес:
– Берия слушает.
– Здравия желаю, товарищ генеральный комиссар государственной безопасности, вас беспокоит начальник управления контрразведки 1-го Прибалтийского фронта генерал-майор Ханников.
– Та-ак, слушаю вас, товарищ генерал-майор.
– Около десяти дней назад ночью на нашу сторону за час до общего наступления перешел перебежчик. Во время допроса выяснилось, что он является немецким профессиональным разведчиком и входит в антигитлеровскую группу военных, которая задалась целью отстранить Гитлера от должности и взять власть в свои руки. Эта группа уже неоднократно предпринимала попытки убить Гитлера, однако всякий раз эти попытки заканчивались неудачей. В этот раз они намерены ликвидировать Гитлера 20 июля в его ставке «Волчье логово» в Пруссии.
Очень неожиданный поворот. Берия прекрасно был осведомлен о том, что внутри военной верхушки Третьего рейха, поддерживаемой абвером, с 1938 года существует группа заговорщиков, планирующая устроить переворот и сместить Гитлера от власти. Разногласия между фюрером и генералитетом усилились, когда со службы были уволены военный министр генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг (герой Первой мировой войны, награжденный высшим военным орденом «За заслуги») и главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник Вернер фон Фрич, утверждавшие, что Германия не готова к войне, и активно сопротивлявшиеся подготовке страны к военным действиям.
Воспользовавшись отставкой высокопоставленных генералов, Адольф Гитлер еще более укрепил свою власть. С того времени немного находилось охотников, чтобы перечить фюреру.
На столе у Берии лежали три сообщения от разных источников о том, что в число заговорщиков входят главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич[65], переведенный в декабре сорок первого года в резерв после провала наступления на Москву, и генерал-полковник Франц Гальдер[66], начальник Генерального штаба сухопутных войск с 1938 по 1942 год, отстраненный от должности в связи с провалом стратегии немецкого командования в битве на Волге и Северном Кавказе.
Гитлер обладал обостренной подозрительностью и без колебания отправлял в отставку всех тех, кто, по его мнению, не внушал доверия. Имелись и другие влиятельные офицеры, входившие в антигитлеровский заговор, но они были куда меньшего калибра, а потому интересны именно эти два высших армейских чина.
Вряд ли генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич и генерал-полковник Франц Гальдер пойдут на сотрудничество с Советским Союзом, но их можно было использовать втемную. Может, это исторический шанс, которым не следовало пренебрегать?
– Как зовут вашего перебежчика? – спросил Лаврентий Павлович, выдавая свою заинтересованность усиливающимся грузинским акцентом.
– Перебежчик назвал себя майором Кристианом Шварценбергом. Отлично говорит по-русски. Из прибалтийских немцев. Молод.
– А он назвал имя человека, который будет убивать Гитлера?
– Он сказал, что может назвать имя этого офицера человеку, принимающему политические решения.
– И как же они предполагают убить Гитлера?
– Все детали он обещал сообщить только этому человеку.
– Вы уверены, что перебежчик действительно немецкий разведчик и отправлен к нам для переговоров?
– То, что он из внешней военной разведки, не вызывает никаких сомнений, я понял это в первые же минуты допроса. В его поведении, в разговоре, в словах немало деталей, отличающих его от людей других профессий. На мой взгляд, область его интересов не тактическая разведка, а именно стратегическая.
– Возможно, – буркнул Берия. – Может, он пытается подсунуть нам дезинформацию? Дело наиважнейшее, должна быть исключена всякая ошибка!
– Уверен, что это не так, – твердо произнес Ханников. – Мы проводили анализ разведывательной информации, полученной от нашей прифронтовой агентуры, и проведенная аналитика всецело совпадала с тем, что он сообщил. Некоторые вещи он даже дополнил. Если желаете, могу рассказать, какие именно…
– Не нужно, мне достаточно вашего мнения, – прервал Лаврентий Павлович. – Привезите этого перебежчика в Москву, мне нужно его допросить.
– Завтра же он будет у вас!
– Завтра может быть поздно. Мне надо переговорить с ним сегодня.
– Через шесть часов он будет у вас.
– Вот это совсем другой разговор, – ответил Берия и положил трубку.
Глава 817 июля 1944 года. Москва. Неожиданная удача
Лежа на спине и заложив ладони под голову, Кристиан Шварценберг размышлял о произошедшем. Через крошечное мутное стекло под самым потолком тускло пробивался сумрачный свет. Наверняка этот глубокий подвал прежде использовался в качестве погреба для вина. Но местная власть приспособила его для своих тюремных нужд, пробив в стене узкое оконце.
Аналитики абвера чего-то не учли, если он оказался здесь. Хотя просчитали верно, что его будет допрашивать главный контрразведчик 1-го Прибалтийского фронта генерал-майор Ханников, которого он узнал по фотографии, показанной полковником Хансеном. Аналитическим отделом даже был составлен психологический портрет генерала, который убедительно доказывал, что начальник контрразведки фронта не оставит без внимания информацию о заговоре в ближайшем окружении Гитлера и сообщит об этом вышестоящему начальству. Не исключалась вероятность того, что в этот же день в виде краткой записки протокол допроса попадет на стол Сталину.
Но часы тикали, а ничего не происходило. Его даже не беспокоили, хотя важна была каждая минута. Как будет разворачиваться война в последующие месяцы, зависело от того, как поступят русские. Вот он, гребень истории, ее становой хребет: шаг вправо – наиболее благоприятный для страны результат, и Германия заживет без Гитлера, заключив мирное соглашение с Советским Союзом; шаг влево – и трудно даже представить, в какую трагедию для всего немецкого народа выльется недальновидность фюрера.
А может, у русской контрразведки такой тактический прием держать в полнейшем неведении своих заключенных: пусть понервничают, понаделают ошибок!
А вдруг аналитический отдел пришел к неправильным выводам, и русских совершенно не интересует ни возникший заговор против Гитлера, ни его дальнейшая судьба? Анализ и прогнозирование ситуации – дело весьма тонкое и зачастую рискованное: кроме сбора важной информации следовало перепроверить ее на достоверность и только после этого можно использовать, с учетом возможных погрешностей. Даже в этом случае нет гарантии, что все пойдет по заготовленному плану.
Полученная информация о генерал-майоре Ханникове получила высший индекс надежности (о нем узнали много любопытного, в том числе о его личных пристрастиях, о его семейной жизни; буквально разложили характер по полочкам), гарантировавший успех операции. Но что-то не заладилось, двигалось с большим скрипом, дело могло и вовсе застопориться. Не исключалось, что на одном из этапов исследования личности Ханникова (впрочем, как и других офицеров военной контрразведки 1-го Прибалтийского фронта) произошло ее некорректное интегрирование, приведшее к искажениям психологического портрета, и он вовсе не тот человек, каким видело его руководство абвера. Не исключено, что Ханников проявил излишнюю осторожность и не доложил о важном перебежчике Лаврентию Берии. Если это действительно так, то все остальное пойдет вкривь и вкось!