С началом войны пароход был мобилизован, обращён в военный транспорт с присвоением бортового номера 530 (ВТ-530) и передан в распоряжение КБФ.
«Элла» совершила несколько рейсов на Ханко и острова Моонзундского архипелага и даже однажды, впрочем безуспешно, использовался командованием в качестве судна-ловушки.
В Таллинне доктор Смольников приказал приспособить пароход под плавгоспиталь, выделив для сопровождения раненых 3-х врачей, 4 медсестры и 6 санитаров. Это было явно недостаточно, поскольку на 19:00 пароход уже принял 693 раненых и 212 военнослужащих армии и флота из самых разных частей. Итого: 905 человек, набитых в трюмы и между палубами.
Раненые продолжали прибывать, но их уже регистрировали не столь тщательно, поскольку проблемой было их размещение. У молчаливых эстонцев из команды «Эллы» не хватало духу гонять обратно в гавань или к другим транспортам катера и лихтеры с ранеными, которых накрывало волной, кружило как щепки в водоворотах, било кранцами о борта транспортов, в то время как раненые страшными неподвижными куклами лежали в их грузовых отсеках в мокрых, пропитанных морскою водой бинтах.
19:50
Капитан-лейтенант Григорий Мигула — командир спасательного судна «Нептун» — стоя на качающемся мостике, давал команды на руль, пытаясь подхватить на буксир лагом баржу с ранеными, которая дрейфовала, грозя ежесекундно перевернуться под ударами волн.
Баржу тащил на буксире какой-то рейдовый катер. Очередным ударом волны конец оборвало, катер унесло куда-то в сторону, баржу накрёнило и понесло к берегу.
С «Нептуна» кинули на баржу спасательный конец, но, видимо, на барже были только раненые — никто конец не принял.
Дав задний ход, Мигула снова подвел спасатель к вздымающейся барже и на неё спрыгнул с «Нептуна» матрос Дорошенко, таща за собой трос, который он ловко накинул на ржавые и покосившиеся кнехты баржи. На «Нептуне» завернули конец троса на шпиль и стали подтягивать баржу к борту...
Спасательное судно «Нептун» — однотипное с «Сатурном» — было также построено на Балтийском заводе в Ленинграде в 1940 году для ЭПРОНа и мобилизовано флотом с началом войны. В отличие от «Сатурна», на «Нептун» был назначен военный командир. И также, как и его собрат, «Нептун» с первых же часов войны не знал ни минуты покоя.
Катастрофа отряда Ивана Святова, когда погиб «Гневный», затонул тральщик, подорвался «Гордый», а крейсер «Максим Горький» лишился носовой части, втянула спасательное судно «Нептун» во Вторую мировую войну. «Нептун» буксировал тяжело повреждённый крейсер на долгом и трудном пути от места катастрофы до Таллинна, а оттуда до Кронштадта.
Он носился как пожарная машина из конца в конец Финского залива, спасая экипажи тонущих кораблей и судов, снимая с погибших кораблей ценное оборудование, буксируя подбитые тральщики, сторожевики и «морские охотники», сам постоянно рискуя подорваться на мине или стать добычей немецкой авиации...
Баржу с ранеными удалось подтянуть к борту «Нептуна» и пришвартовать её лагом к спасателю.
Капитан-лейтенант Мигула оглянулся: ближе всех к нему покачивался на якоре транспорт с бортовым номером 530. И «Нептун» направился к нему...
20:00
Будучи свободным от вахты в машине, матрос Дубровский встал на подачу снарядов к орудию №4 на эсминце «Калинин». Все три «новика», работая машинами на месте, посылали залп за залпом по Вышгороду, уже занятому противником. Огнем руководило какое-то «большое начальство» с «Артёма». Уже давно старые «новики» не вели столь интенсивного артиллерийского огня из своих изношенных орудий. Особенно всех беспокоили откатники орудий. Но тем не менее всё шло хорошо и слаженно. Дубровский считал залпы: 10, 15, 18, 20...
А на причалах шумела и бесновалась солдатско-матросская масса, как в фильмах про Октябрьскую революцию. Прибыв из Купеческой гавани в Минную, воинские части обнаружили, что к сходням транспортов пробиться совершенно невозможно и им, вероятно, придется оставаться на причалах до прихода немцев, которые уже били с высоты города по причалам из танковых орудий, ротных миномётов и даже пулемётов. С закрытых позиций по рейду продолжала палить дальнобойная артиллерия противника. Залпы эсминцев по крайней мере заставили откатиться те немецкие части, которые хотели прорваться к побережью...
Выпустив 25 залпов, «новики» прекратили огонь. Дубровский решил, что сейчас все три корабля уйдут, как и было задумано, на внешний рейд. Но, видимо, в последний момент дрогнуло сердце у адмирала Ралля, глядевшего с мостика «Калинина» на обречённую толпу на причале, потому что все три корабля неожиданно развернулись и пошли кормой вперед к стенке.
Не подавая швартовы, работая машинами, эсминцы перекинули сходни с кормы на берег и солдатская масса бросилась по ним к спасательным палубам. Солдаты бежали, наверное, уже ничего не видя, роняя винтовки, срываясь в воду, повисая на леерах, спотыкаясь и падая на палубе, глядя на моряков безумными красными глазами. Многие были легкоранеными. «Калинин» принял примерно 250 человек. Другие, наверное, столько же. Взять больше не было никакой возможности. По сигналу с «Калинина» эсминцы дали ход, сходни упали в воду вместе с теми, кому не повезло. Такова жестокая логика всех эвакуаций.
Принятых на борт отправили в нижние кубрики. Матрос Дубровский, уже по собственному опыту зная, что во время войны нет более опасного и ненадежного места, чем эскадренный миноносец, с некоторым удивлением обнаружил, что солдаты после многодневных непрерывных боев наконец ощутили себя в полной безопасности. Некоторые, повалившись прямо на линолеум кубриков, тут же заснули. Другие стягивали сапоги, раскручивали обмотки, разворачивали мокрые портянки, вздыхали, что нельзя курить. А некоторые курили, закрывшись с головой шинелями и надрывно кашляя...
Набирая ход, «Калинин» направлялся на внешний рейд, ведя за собой «Артём» и «Володарский».
20:10
На мостике «Калинина» адмирал Ралль горестно вздохнул. Капитан 1-го ранга Александров встревоженно посмотрел на флагмана.
Адмирал, опёршись о поручни мостика, смотрел куда-то через моросящий дождь. Начальник штаба взглянул в том же направлении и понял всё...
«Амур»!
Старый минзаг как-то странно дрожал, стоя на бочке, как бык перед последним ударом тореадора. И на глазах оседал в воду с небольшим креном на левый борт.
Прибуксированный в Таллинн в первый день войны уже несамоходный «Амур» активно участвовал в обороне города. К его высоким бортам швартовались и сторожевики, и подводные лодки, и катера, и буксиры. На нем размещались подводники, катерники, морские пехотинцы, штабы дивизионов морских охотников, тральщиков и штаб самого адмирала Ралля. Адмирал даже подумывал о буксировке «Амура» обратно в Ленинград, но потом от этой затеи отказался. В создавшейся обстановке буксировка такого большого несамоходного корабля обрекала на верную гибель и его, и буксировщик. Решено было подорвать корпус ветерана минной войны на Балтике и затопить его в гавани.
С мостика «Калинина» было хорошо видно, как верхняя палуба «Амура» ушла под воду. Над поверхностью остались торчать только давно бутафорские трубы и мачты, на которых полоскался флажной сигнал «Погибаю!».
Адмирал Ралль с трудом отвёл взгляд от этой картины, заметно помрачнев от нахлынувших воспоминаний...
«Новики», ведомые «Калининым», подошли к западному побережью южной оконечности острова Найссаар и, развернувшись, дружно прогремели якорными цепями.
Адмирал Ралль приказал приготовить катер. У него ещё было очень много дел.
20:15
Майор Крылов — помощник начальника штаба X армейского корпуса — фактически весь день «грузил» своё начальство — генералов Николаева, Березинского и военкома Москаленко — на штабное судно «Пиккер», с которого они должны были позднее перебраться на крейсер «Киров».
Майору помогали солдаты комендантского взвода, с которыми затем ему было приказано отправиться на «Виронию».
Закончив все дела на «Пиккере» и приказав солдатам следовать на «Виронию», майор выпил стакан чая в кают-компании штабного судна и также поспешил на транспорт.
Сойдя на причал майор, к своему удивлению, увидел стоявшего там адмирала Трибуца в окружении штабных офицеров. Крылов хотел пройти незамеченным, но командующий его увидел и неожиданно спросил: «Майор Крылов, вы чем сейчас заняты?»
Взяв под козырек, Крылов доложил, что направляется на «Виронию» согласно предписанию.
— На «Виронию» вы ещё успеете, — прервал его адмирал. — Попробуйте сейчас проскочить в Русско-Балтийскую и Беккеровскую гавани. Проверьте, как там идет погрузка войск, а главное, выясните, не пришли ли туда два транспорта — «Тобол» и «Вторая пятилетка». Из-за артобстрела и пожаров они ушли из Купеческой гавани и неизвестно где сейчас находятся.
Ездить по гаваням майору в данных условиях совершенно не хотелось. Вполне можно было нарваться на огонь, а то и угодить в плен.
Однако деваться было некуда. Повторив приказание, Крылов попросил у Трибуца машину. Машины не оказалось, но нашелся мотоцикл с матросом-водителем, которых адмирал передал в распоряжение Крылова. Кроме того, он послал с ним одного из своих порученцев — капитана Николаева.
— Постарайтесь как можно быстрее доложить мне обо всем по телефону,— приказал Трибуц напоследок.
Майор Крылов плохо представлял себе откуда он сможет позвонить адмиралу.
Неизвестно, как они проскочили по припортовым улицам, не сломав себе шею о разбросанные вокруг обломки, брёвна и куски арматуры; как не угодили под какую-нибудь пулемётную очередь и шальной снаряд. Осколки свистели над головами, стуча по стенам построек. Близкие взрывы обдавали их комьями грязи, штукатурной и кирпичной крошкой. Крылов устроился в коляске, капитан Николаев на заднем сидении, а матрос-водитель, к счастью, оказался асом своего дела.
«Вторая пятилетка» ещё грузилась, а «Тобол», как удалось выяснить, только-только отошёл от стенки. Крылов мог видеть громаду транспорта, выходящего на рейд через целый лес всплесков от немецких снарядов.