Первая кораблестроительная программа независимой Финляндии предусматривала постройку сорока восьми торпедных катеров. Однако деньги нашлись на строительство только четырёх катеров. Два из них строились в Англии, а два других, по английской лицензии, дома — в Турку и Борго.
Новые катера могли развивать скорость до сорока узлов и несли две торпеды в кормовых желобах. Корпуса их также были деревянными. Разумеется, что к началу второй мировой войны все семь подобных катеров, которые успела к этому времени построить Финляндия, уже безнадёжно устарели. В Италии и США был размещен заказ на десять современных торпедных катеров, но когда неожиданно разразилась так называемая Зимняя война с Советским Союзом, финны были вынуждены обходиться своими семью старыми, изъеденными древоточцем катерами, которые на флоте все называли «гробами».
Обстановка нисколько не изменилась и к июню 1941 года. ВМС Финляндии имели в своём составе все те же семь антикварных «гробов». Тем не менее флотилия капитан-лейтенанта Пеуранхеймо действовала очень активно.
24 июня «гробы» захватили советский гидросамолёт, совершивший вынужденную посадку в шхерах, что было первым боевым соприкосновением на море в новой войне.
Затем, действуя в районе острова Юссара, катера неоднократно атаковали советские транспорты, снабжавшие гарнизон Ханко.
9—11 июля катера в ночное время ставили мины на фарватере у эстонского побережья, что было очень трудно, учитывая ветхое состояние катеров и большой вес германских магнитных мин.
19 июля три катера вышли в район бухты Колга для атаки советского конвоя, о котором сообщила разведка. Однако конвоя не обнаружили.
На рассвете появился советский эсминец, который открыл огонь по отходящим катерам. Один снаряд разорвался за кормой катера «Винха», оторвав руль и один из винтов. Катер остановился. Чтобы отвлечь от него внимание противника, катер «Сюексю» атаковал вражеский эсминец. Пока тот отражал атаку и уклонялся от выпущенных торпед, финнам удалось взять повреждённый катер на буксир и отвести в безопасный район.
Боевое патрулирование, спорадические схватки с советскими торпедными катерами и морскими охотниками, которых было более, чем в двадцать раз больше, постановка мин на фарватерах противника, эскортирование собственных судов было повседневной задачей семи торпедных катеров финского флота. Постепенно их оперативная зона смещалась в сторону Выборгского залива в поддержке наступления на Карельском перешейке сухопутной армии, двигающейся с севера на Ленинград.
Оперативная ответственность в южной части восточной Балтики и Финского залива постепенно переходила в руки немецкого командования военно-морской группы «Ост».
Днём 28 августа капитан-лейтенант Пеуранхеймо был неожиданно вызван в штаб Отдельного отряда кораблей, где ему сообщили со ссылкой на данные немецкой воздушной разведки, что русские эвакуировали Таллинн и в настоящее время в составе чудовищно огромного конвоя, растянувшегося почти на тридцать километров, двигаются на восток.
Немцы почему-то были уверены в том, что подобного никогда не случится, а потому, хотя и пытаются скрыть это обстоятельство, были полностью захвачены врасплох уходом красных кораблей. Флотилия торпедных катеров Циммермана, находящаяся в Вентспилсе, уже не в состоянии перехватить русские конвои, а одна полуфлотилия торпедных и сторожевых катеров, развёрнутая в финских шхерах, готовится выйти в море с наступлением темноты. Поэтому командование считает целесообразным, чтобы катера Пеуранхеймо также атаковали советские суда, прорывающиеся в Кронштадт.
На двух катерах из трёх флотилии Пеуранхеймо были разобраны двигатели, а торпеды сданы в арсенал. Дозвонившись из штаба Отдельного отряда до базы, капитан-лейтенант приказал готовить катера к боевому походу, назначив выход на полночь.
Но было уже половина третьего ночи, когда три торпедных катера капитан-лейтенанта Пеуранхеймо начали движение к опушкам шхер. На мостике своего флагманского катера «Сюексю» командир флотилии вместе с командиром катера мичманом Оваскайненом обдумывали оптимальный курс движения на юго-восток, чтобы перехватить советские корабли, бредущие по Финскому заливу из одной ловушки в другую.
02:40
Егор Горохов — капитан буксирного парохода «Палдиски» — постоянно оглядывался назад, наблюдая за движением шхуны «Атта», которую он вёл на длинном буксире. Груженная боеприпасами парусно-моторная грузовая шхуна водоизмещением 125 БрТ, принадлежавшая Эстонскому пароходству, отстала из-за поломки двигателя от 2-го конвоя и не могла двигаться под парусами из-за встречного ветра. Лавировка же на минном поле была совершенно невозможна. Проходящий мимо буксир «Палдиски» взял дрейфующую шхуну на буксир.
«Палдиски» входил в состав 4-го конвоя, флагманом которого была канонерская лодка «И-8», где находился командир конвоя капитан 3-го ранга Глуховцев. «И-8» первой подорвалась на плавающей мине и почти мгновенно затонула, а сопровождавший конвой старый сторожевик «Разведчик» задержался на месте гибели канлодки, старой шаланды образца 1916 года, и с тех пор не появлялся. Около «Палдиски» держались ещё две шхуны, два мотобота и какая-то самоходная баржа. Остальные суда конвоя, включая катерные тральщики, растворились в темноте.
Капитан Егоров решил рискнуть. Слыша впереди и южнее себя взрывы, он решил повернуть на север и идти этим курсом параллельно, как он полагал, выставленному минному заграждению, чтобы с началом рассвета повернуть на восток в надежде, что заграждение удастся обойти с фланга.
Волна была небольшой, но когда буксир, положив руль влево, стал менять курс, «Атту» стало кренить так, как будто был по меньшей мере шестибалльный шторм.
Все суда, оставшиеся от 4-го конвоя, повернули на север вслед за своим новым «флагманом». С правого борта «Палдиски» изящно разрезала воду эстонская шхуна «Хильдяну» с эстонским же экипажем.
Сам Горохов попал на буксир «Палдиски» накануне выхода, когда куда-то исчез эстонский капитан парохода. Большую часть команды также составляли эстонцы, говорящие по-русски с чудовищным акцентом.
Ни одного боевого корабля в охранении не осталось, и как они завтра будут отбиваться от самолётов и надводных кораблей противника — Горохов не представлял. Ни одно из судов не имело никакого вооружения, если не считать двух матросов и старшины, вооруженных винтовками, сопровождающие на «Атте» груз боеприпасов.
Но пока главную угрозу представляли мины, а потому капитан Горохов не сомневался в правильности принятого им решения.
02:55
Лаврентий Берия — Генеральный комиссар госбезопасности, член Государственного Комитета Обороны и могущественного Политбюро (Президиума) ЦК ВКП(б), один из наиболее доверенных и приближенных к Сталину людей — очнулся от дрёмы, когда второй пилот самолёта, на котором Берия направлялся в Ленинград, вышел в салон и радостно доложил:
— Все в порядке. Идём на посадку, Лаврентий Павлович.
Двухмоторный «Ли-2» — советский вариант американского самолёта «Дуглас С-47», подтвердив прекрасную работу пилотов и штурмана, в полной темноте шёл на посадку на грунтовую полосу Ржевского аэродрома, находящегося в восточном предместье Ленинграда.
Берия прилетел в «колыбель трёх революций» по личному указанию Сталина, чтобы ознакомить руководство города, а также местное армейское и флотское командование с комплексом необходимых мероприятий на случай сдачи города противнику.
В эти мероприятия, помимо уничтожения многочисленных военных и невоенных объектов гигантского мегаполиса, входило и уничтожение Жданова и людей из его ближайшего окружения, что заставляло Лаврентия Павловича предвкушать огромное удовольствие.
Сравнительно недавно (после падения «железного наркома» Ежова) войдя в число высших руководителей страны, Берия, независимо от того, хотел он этого или нет, немедленно попал в страшную паутину кремлёвского закулисья, где властвовал величайший интриган всех времен и народов товарищ Сталин.
За средневековыми стенами московского Кремля время как бы остановилось, сохранив и законсервировав обычаи, приёмы и традиции самых мрачных средневековых деспотий. И в силу этих традиций кровавые интриги и беспощадная борьба велись исключительно за приближение к трону, на котором восседал властелин. Много позднее, сокрушив всех своих врагов, Лаврентий Павлович начнет борьбу и за сам трон дряхлеющего и впавшего в мрачное безумие Сталина.
Но пока Берия вкупе с набирающим силу Георгием Маленковым возглавил достаточно молодую, но наглую и дерзкую группу высших партаппаратчиков в борьбе против старых сталинских фаворитов: Молотова, Кагановича и Жданова. Великий вождь и отец всех народов пока ещё, посасывая трубку, посмеивался в усы, наблюдая за кровожадной возней пауков в банке, ошибочно считая, что никогда не поздно любого из них раздавить по собственному усмотрению. Пройдёт совсем немного времени, когда пауки, объединившись, выскочат из банки и растерзают его самого, а затем уже примутся резать друг друга с прежним ожесточением.
Но это ещё впереди, а нынешняя борьба, сменившая лишь некоторые формы, в связи с нашествием внешнего врага, диктовала свою логику решения многих проблем.
Берия радовался тому положению, в которое попал Жданов благодаря крушению Северо-Западного фронта и выхода немцев на ближние подступы к Ленинграду. Ещё более радовало, что вместе со Ждановым оказался и старый сталинский дружок Ворошилов, настолько наглядно продемонстрировавший свою полную военную несостоятельность, что даже у товарища Сталина, ещё имевшего на этот счёт некоторые иллюзии, не осталось никаких сомнений.
Что же касается самого Жданова, который был во всех отношениях гораздо опаснее Ворошилова, то на данном этапе можно было считать его влияние на товарища Сталина законченным. С момента провала их глобальных стратегических замыслов, крушения большой разведывательной игры и военной катастрофы, в которую они совместными интригами ввергли страну, всё доверие товарища Сталина к своим сатрапам было подорвано. И хотя к самому Берии это доверие было подорвано не в меньшей степени, чем к остальным, он в этот момент находился настолько близко к трону, что попал, к