— Это возмутительно! — выговаривал Михаилу Николаевичу Гирсу, послу Российской империи в Стамбуле, министр иностранных дел Османской империи. — Ваши корабли обстреливают наши укрепления в Босфоре, а ваши солдаты, раз за разом, предпринимают тщетные попытки пробиться к нашей столицы! Как это прикажете понимать? Означают ли ваши действия, что Россия объявляет нам войну?
— Уважаемый Ассим-бей, — переждав короткую, но эмоциональную речь собеседника, обратился к нему Гирс. — Вам, так же как и мне, прекрасно известно, что ни один состоящий на русской службе корабль или солдат не принимают участия в начавшейся войне. А те силы, с которыми сражаются ваши армия и флот на входе в Босфор, принадлежат Болгарскому царству. Да, они применяют оружие и корабли, некогда произведенные на наших заводах и верфях. Но точно так же болгары имеют на вооружении австрийские и французские винтовки с пушками, которые активно используются в боях против ваших войск. Означает ли этот факт, что послам данных стран вы также предъявите претензии о вступлении их держав в войну с вами?
— Но вы продали им два броненосца всего за день до вступления Болгарии в войну! Как это понимать? В России уже прекрасно знали, против кого будут применяться данные корабли, но все равно пошли на эту сделку! — Мустафа Ассим Тургут, естественно, был в курсе, что в реальности вызванному на ковер российскому послу предъявить было нечего. Однако, ему срочно требовалось наглядно продемонстрировать собственное самое активное вовлечение в разрешение навалившихся на Блистательную Порту проблем, чтобы усидеть на недавно занятом кресле. Высказывать же претензии тем же французам, которые годами спонсировали перевооружение болгарской армии или немцам, не согласовавшим продажу Османской империи хотя бы пары старых броненосцев, было чревато. Слишком сильное влияние в его стране имели, что первые, что вторые. Высказывать же претензию англичанам, тем более не было дураков. Вот и оставалась одна только Россия, с которой имелись давние непростые отношения, полные взаимных претензий и обид. По этой причине он и посчитал, что от получения еще одной-двух претензий ничего в отношении их империй не изменится, а ответить желающим подсидеть его недоброжелателям будет что, ведь видимость работы была создана. К тому же, в районе Дарданелл также творилось черт знает что, и местное командование обвиняло во всем именно русских. Правда, в качестве хоть какого-то доказательства могло предъявить лишь девять обнаруженных тел вражеских солдат одетых в форму черногорской армии, которые ушедшие с азиатского берега морпехи не смогли отыскать и забрать с собой.
— Спешу вам напомнить, что до тех пор, пока страна не становится участником войны, все остальные страны имеют полное право продавать ей любое вооружение, включая даже линкоры, — легко отбил высказанную претензию Михаил Николаевич. — Тем более, напоминаю вам, что еще в прошлом году вашей стране было сделано предложение о выкупе этих самых броненосцев для нужд Османского флота. Ваше правительство, насколько я помню, с негодованием отвергло его, сделав акцент на том, что в Англии вам уже строят куда более мощные и современные корабли. Болгары же оказались более прозорливы и предпочли синицу в руках журавлю в небе. Как видите, нам было все равно от кого получать оплату за устаревшие корабли, — с вежливой улыбкой продолжил он тыкать визави в очевидные факты, забыв упомянуть о том, что предлагались туркам эти броненосцы по цене новейших дредноутов. — К тому же, никто не может помешать вашим славным военным морякам прийти на помощь обстреливаемым крепостям и навязать болгарам достойное морское сражение.
Примерно такие же или чуть более сдержанные беседы происходили в Санкт-Петербурге у министра иностранных дел Российской империи с представителями сильнейших европейских государств. Все они, как один, выражали свою искреннюю озабоченность вмешательством России в войну на Балканах, при этом предпочитая начисто забыть о том, кто финансировал правительства и вооружал армии тех стран, что ныне день за днем громили османские дивизии. Но более всех прочих, конечно, негодовал посол Великобритании.
Мало того, что английская разведка откровенно прошляпила подготовку операции по захвату Дарданелл, из-за чего акции многих важных персон изрядно пошатнулись в правительственных кругах Туманного Альбиона, так еще и болгарский царь с премьер-министром всячески увиливали от общения с английским послом в Софии, у которого уже скопилось много гневных слов переданных из Лондона. Потому, пока что приходилось высказывать свое «Фи!» русским, чьи отставные офицеры оказались на главных командных должностях в армии Черногории добившейся на данный момент наиболее громких побед. Помимо занятия «черногорскими добровольцами» Галлиполи, действовавшие непосредственно с территории крохотного королевства войска сумели разбить 24-ю и 21-ю дивизии противника, отделавшись минимальными потерями и взяв богатые трофеи, а также свыше 7000 пленных. Однако эти факты мало интересовали сэра Джорджа Уильяма Бьюкенена. Куда больше английское общество возмутила история о препятствовании какой-то русской канонеркой проходу через пролив срочно пришедшей к Дарданеллам английской эскадры из состава Средиземноморского флота, не смотря на то, что соответствующее разрешение из Стамбула было оперативно получено командующим этого самого флота.
И ладно бы та попыталась встать на пути эскадренных броненосцев Королевского флота. Тараны у них имелись отнюдь не красоты ради. Однако с борта русского кораблика флагами сигнализировали об опасности дальнейшего движения, да и только. Как результат — флагманский «Трайемф» подорвался на якорных минах и затонул вместе с почти всем экипажем.
Да, это стало результатом показательного пренебрежения английских военно-морских офицеров к сделанному предупреждению. Но кто бы в том стал сознаваться! Вот только английские моряки погибли, а по гордости Королевского флота был нанесен донельзя обидный удар. И за это кто-то был обязан понести ответственность! А так как помимо русского корабля никого другого там не имелось, претензию выставили именно России. При этом все, естественно, понимали полнейшую глупость данного шага. Да только политика Великобритании в данном случае не признавала презумпции невиновности, дабы не дай бог никто не подумал, что с империей, над которой никогда не заходит Солнце, можно было начинать играть по ее же собственным правилам. К тому же очередной, пусть даже надуманный, рычаг давления на Российскую империю был крайне необходим, ведь русские так до сих пор и не дали понять, кого они поддержат в активно подготавливаемой большой европейской войне. Более того, изрядно набравшие политического веса московиты всячески демонстрировали всему миру, что собираются вести собственную игру, не горя желанием умирать за интересы немцев или англичан. Что, конечно же, не устраивало вообще никого!
Объявлять же войну Черногории, которой официально принадлежали выставленные мины, ныне не представлялось возможным, так как это означало бы одновременное вступление в войну всех ее нынешних временных союзников, включая Италию, что автоматически подтягивало к подобному противостоянию остальных членов Тройственного союза — Германию с Австро-Венгрией. И это не говоря уже о самой России, являвшееся союзницей черногорцев! А к такому развитию событий англичане были не готовы вовсе. И потому в дело вступили излюбленные инструменты островитян — дипломатия, шантаж и подкуп. Заодно из арсеналов принялись в срочном порядке доставать устаревшие винтовки для последующей передачи их изнывающей от нехватки вооружения османской армии, в которой на набранный миллион человек приходилось чуть более 720 тысяч стволов, включая совсем уж древние экземпляры времен гражданской войны в США. С учетом же уже понесенных потерь, что солдат, что оружия, у осман оставалось и того меньше, тогда как из Севастополя в болгарскую Варну шел нескончаемый поток всевозможных боеприпасов и оружия для формируемых дивизий новой, четвертой, армии. Но как показали дальнейшие события, все оказалось тщетно. И даже возвращение всего греческого флота обратно в порты никак не облегчило участь осман терпящих одно поражение за другим.
Вообще боевые действия балканских королевств против Османской империи наглядно продемонстрировали всему миру правильность рассуждений многих видных военных теоретиков о неизбежном молниеносном характере ведения современной войны. Блицкриг — именно таким термином можно было смело обозначить продвижение сербских, черногорских, греческих и, конечно, болгарских войск вглубь территории противника с одновременным окружением и разгромом его армий. Прошел всего месяц с начала вооруженного противостояния, а Восточная и Западная армии турок прекратили свое существование. Те самые армии, которым надлежало удерживать всю европейскую часть империи. Лишь отдельные воинские соединения смогли засесть в оборону в нескольких крупных городах-крепостях или отступить к Чаталджинской оборонительной позиции, перекрывавшей путь на Стамбул, да закрепиться там с целью умереть, но не пустить противника к столице.
Правда, не успели груженые оружием английские суда дойти до турецкого Измира, откуда виделось возможным его дальнейшее контролируемое распределение, как весь мир поразила очередная шокирующая новость. Вместо того, чтобы убиться насмерть о неприступные укрепления одного из мощнейших оборонительных районов, протянувшегося от вод Черного до вод Мраморного моря, болгарская армия, оставив в качестве заслона 3-ю армию, начала переправлять по воде за нее свои 1-ю и 2-ю армии.
Естественно, солдаты, офицеры и генералы Болгарского королевства ни в коем случае не уподобились сыну божьему и не пошли по воде аки посуху. Все оказалось намного проще и тривиальней. Османский военно-морской флот начисто провалил свое предназначение, оказавшись не способным отогнать болгар от занятого ими еще в первую неделю войны плацдарма на входе в Босфор, а также потеряв четверть легких кораблей в игре кошки-мышки с «черногорскими» канонерками, оперировавшими в водах Мраморного моря.