Видя, что борьба с затоплением не приносит результата и его уровень постепенно повышается, командовавший вспомогательным крейсером капитан Вильсон, едва получив сообщение о поступлении воды в котельные отделения, отдал приказ тушить топки и стравливать пар, чтобы подступающая к раскаленным бокам котлов ледяная вода не привела к их взрыву, грозившему куда большими последствиями, нежели попадание самоходной мины. Спустя десять минут после поражения миной этот англичанин на японской службе понял, что пароход обречен, и приказал спускать шлюпки. На борту «Сайкё-мару» среди прочих пассажиров находился приехавший с инспекцией начальник штаба японского флота контр-адмирал Кабаями Сукэнори, и рисковать жизнью столь высокопоставленного и ценного для Японии офицера он посчитал невозможным.
Продержавшись на поверхности почти двадцать минут, «Сайкё-мару» степенно ушел на дно, позволив спастись всем находившимся на борту, кто не погиб во время обстрела. Вот только дожидаться развязки очередной морской трагедии командир «Полярного лиса» не решился и, отвернув от приближающихся японских крейсеров, взял курс на удаляющийся китайский крейсер, впереди которого маячил улепетывающий от него небольшой японский корабль.
В 14:01 неторопливо разгладивший седые усы наводчик бакового 120-мм орудия прищурил оставшийся, несмотря на возраст, верным глаз, удовлетворенно хмыкнул и дал отмашку на первый выстрел по новому противнику. Вставший метрах в пяти с правого борта и с небольшим недолетом фонтан воды ничуть не расстроил старого канонира. Дождавшись, когда более молодые коллеги по артиллерийскому ремеслу зарядят в орудие новый унитар, он вновь прильнул к прицелу и, введя небольшие, ведомые одному ему, поправки, вновь дал отмашку.
Сосредоточенные на обстреле куда более крупного, мощного и оттого опасного китайского броненосного крейсера японцы обратили внимание на нового участника их дуэли только после того, как разорвавшийся на борту фугасный снаряд смел с палубы одно из 47-мм орудий вместе с расчетом и матросами, выстроившимися в цепочку для передачи к кормовому орудию боеприпасов. Следующий снаряд поразил многострадальный мостик, на котором после попадания двух восьмидюймовых болванок уже не осталось ничего целого и никого живого. А потом накрытия и попадания пошли одно за другим. За последующие четыре минуты отрезанная от своих крейсеров новым действующим лицом «Акаги» получила восемь прямых попаданий, повредивших единственное 120-мм кормовое орудие, пробивших солидную дыру в дымовой трубе и смявших один из вентиляционных раструбов. В результате и так небольшая скорость упала до совсем уж никудышных двух узлов, на которых канонерская лодка даже не могла управляться. На ее палубе принялись разгораться пожары от рассыпанного из порванных картузов пороха, поглощая деревянную палубу и обломки разбитых снарядами шлюпок. Вся корма канонерской лодки, вплоть до дымовой трубы, принялась потихоньку скрываться в языках пламени, поскольку бороться с огнем было практически некому. Из ста человек, составлявших экипаж «Акаги», в строю оставалось не более половины, занятых большей частью в машинном отделении или эвакуацией с кормы раненых, не способных самостоятельно уползти от подступающего к ним огня.
Оценив состояние противника, Иениш приказал прекратить обстрел и подойти к борту затянутого черным дымом китайского крейсера, чтобы помочь его команде в борьбе с разгорающимся пожаром. В отличие от «Чаоюна», чью судьбу вскоре должна была разделить и японская канонерка, этот броненосный крейсер было еще рано списывать со счетов, особенно окажи ему кто-нибудь сторонний помощь в борьбе с возгораниями. И этим самым посторонним «Полярный лис» мог стать как никто другой. Собираясь в поход, где им всем предстояло не только стрелять, но и спасать от пожаров и затоплений возможные трофеи, Иениш снабдил небольшой минный крейсер дополнительной динамо-машиной, от которой питались дополнительные же водяные насосы, способные как откачивать воду, так и подавать ее в пожарные шланги.
Со снизившего скорость до десяти узлов и подошедшего к левому борту «Лайюаня» русского минного крейсера вскоре ударило три фонтана воды. Несмотря на гораздо более низкий борт, усиленным пожарным расчетам удалось отвоевать у огня часть палубы вокруг башни главного калибра, а после того как оба корабля полностью сбросили ход и с не пострадавшей от огня кормы «Лайюаня» подали штормовой трап, перешедшие непосредственно на борт китайского крейсера русские моряки за полчаса смогли полностью справиться с огнем, хоть и пришлось вырубать, а потом выкидывать за борт немалую площадь тлеющего палубного настила. Но этой работой занимались уже китайские моряки. Как впоследствии оказалось, борьба с огнем на корабле хоть и велась, но исключительно песком и ручным инструментом, поскольку немногие имевшиеся на борту пожарные шланги оказались уничтожены во время обстрела и, по злой иронии судьбы, – разгоревшимся пожаром, а запасных в наличии не имелось вовсе. Куда они подевались за время нахождения корабля на службе, никто, включая капитана 1-го ранга Цю Баожэня, поведать так и не смог.
Вскоре к стоящим борт к борту кораблям подошел «Цзо-И», командир которого решил, что отбиваться от столь грамотного и удачливого командира, как русский капитан 1-го ранга, не стоит. Тем более что основная часть китайского флота уже сошлась с японскими крейсерскими отрядами в клинче, и делать одинокому миноносцу, растратившему весь боезапас, в образовавшейся свалке было абсолютно нечего. А уходить в одиночку обратно к устью Ялу не было никакого желания.
Доложив командиру «Лайюаня» об известных ему подробностях сражения главных сил и имеющемся у него приказе держаться в одном отряде с русским минным крейсером, лейтенант Ван с удовольствием принял приказ вышестоящего офицера удостовериться в гибели японской канонерской лодки, густой дым от пожара на которой высоко поднимался в небо примерно в двух милях северо-западнее, разумно умолчав, что если канонерка все еще будет оставаться на плаву, поразить ее окажется нечем. Передав пленных японцев с погибшего «Хиэйя» на борт крейсера, небольшой миноносец отвалил от правого борта «Лайюаня» и вскоре занял место в кильватере русского минного крейсера, также повернувшего в сторону японской канонерки. Как и его ведомый, Иениш здраво рассудил, что «Полярному лису» нечего делать в собачьей свалке, а на заметно побитой японской канонерке оставалось немало ценного добра, упускать которое не было никакого желания. Ведь даже если прибрать саму канонерку к рукам оказалось бы невозможно, одно ее весьма современное вооружение и боеприпасы тянули почти на сто тысяч рублей. Дело оставалось лишь за принуждением японцев к сдаче их корабля, если слово «лишь» вообще было бы уместным по отношению к подобному желанию. Все же японцы слыли натуральными фанатиками, готовыми сложить свою голову, но не опозорить себя, страну и императора сдачей в плен. Теперь команде «Полярного лиса» предстояло проверить это на практике.
Тем временем, пока оставившие небольшую канонерку в покое команды кораблей китайского флота сосредоточили все свое внимание на борьбе с разгорающимся на борту одного из них пожаром, остатки команды этой самой канонерки с ужасом наблюдали, как огонь, метр за метром, пожирал верхнюю палубу их небольшого корабля. Все офицеры, один за другим принимавшие командование над кораблем, погибли под жесточайшим обстрелом, которому подверглась «Акаги». Лишь штурман все еще был жив, но давно потерял сознание от кровопотери и изредка бредил, еле слышно бормоча себе под нос нечто невнятное. Последним погиб младший механик при возгорании брошенного на палубе порохового заряда. В момент вспыхивания заряда он как раз проходил мимо, таща на плечах обгоревшего матроса, с которым и вылетел за борт, охваченный огнем с ног до головы. Спасти их даже не пытались. Останавливать или разворачивать лодку в сложившихся условиях было смерти подобно.
Все попытки организовать борьбу с огнем наталкивались на отсутствие должной организации и нехватку средств пожаротушения. В ход шло все, от единственного уцелевшего брандспойта до немногочисленных ведер и даже матросских рубах, которые завязывали на манер котомок и опускали за борт в попытке зачерпнуть хоть толику воды. Вот только если на верхней палубе старались достать и вылить на пылающую палубу как можно большее количество воды, то во внутренних отсеках канонерки боролись как раз с ее постепенным поступлением через пробоины. Уже был оставлен и задраен отсек с рулевой машиной, заполнение которого заставило осесть канонерку кормой и открыло доступ воды к аккуратным отверстиям, наделанным чуть выше ватерлинии китайскими бронебойными снарядами. Через эти аккуратные дырки, а также щели в переборках и расшатанные заклепки, вода начала поступать в машинное отделение. Все попытки заткнуть их одеждой, распорками и деревянными щитами позволили лишь на время остановить прибытие воды, но та начала поступать сверху, просачиваясь через прогоревшую палубу. На борту сложилась патовая ситуация – тушить было нельзя, но и не тушить было невозможно. В результате короткой перепалки, возникшей между борцами с огнем и выскочившими из недр канонерки чумазыми механиками и кочегарами и закончившейся парой расквашенных носов, было принято решение спустить из котлов излишний пар и погасить топки. Пусть в этом случае корабль полностью терял ход, но зато к тушению пожара и откачке из трюма поступающей воды оказывалось возможным привлечь еще два десятка человек.
Вот только разгоряченные недавним боем и увлеченные спором матросы забыли, что динамо-машина, обеспечивавшая работу пожарного насоса и водоотливных средств, непременно должна была встать после аварийного спуска пара. Что через минуту и произошло. Стоило облаку обжигающего пара подняться над бортом «Акаги», бившая из брандспойта струя в одно мгновение сошла на нет, а уровень воды в машинном отделении начал весьма заметно подниматься.
Вскоре корма опустилась настолько, что небольшие волны начали заливать обгоревшую палубу, давая понять, что без посторонней помощи канонерской лодке выжить не удастся. Но столь необходимой помощи ждать не приходилось. Наоборот, под боком просматривались лишь китайские корабли, на которых борьба с огнем, по всей видимости, подходила к концу, после чего оба, несомненно, должны были подойти, чтобы добить сильно поврежденную канонерку.