Возможно, для лучших линкоров германского и российского флотов, в силу их развитой ПТЗ[10], в виде спроектированных особым образом бортовых угольных ям и находящихся за ними бронированных бортовых противоторпедных переборок, даже столь тяжелые повреждения не оказались бы фатальными. Ну приняли бы они три-четыре тысячи тонн воды в разбитые угольные бункеры пораженного борта. Ну приняли бы еще столько же в отсеки противоположного борта, для спрямления корабля. Не сказать что легко и просто, но в конечном итоге смогли бы удержаться на плаву. Особенно в условиях родной военно-морской базы со всеми ее буксирами, спасательными судами и десятками тысяч моряков. Но вот сделанная проектировщиками австрийских линкоров грубейшая ошибка с вынесением бортовой противоторпедной переборки непосредственно к самому борту, перед угольными бункерами, а не за ними, привела к фатальным последствиям. Попросту нечему, навроде сотен угля, оказалось сыграть роль демпфера для ударных волн взломавших, как внутреннюю 25-мм обшивку двойного дна, так и листы противоторпедных переборок точно такой же толщины. Особенно сильно это сказалось при подрывах мин сброшенных с замыкающих аэропланов, принявшихся бить по внешней обшивке корпуса в районах уже частично затопленных изнутри бортовых коридоров. Да и не самая лучшая работа судостроителей также привнесла свой вклад в гибель корабля. Так в переборках соседних с пораженными отсеков множество заклепок сорвало еще при подрывах, а через многочисленные щели в районе вывода трубопроводов, вентиляции и электрокабелей вода начала распространяться вообще по всем внутренним отсекам. Опять же, не успевший за прошедшие 5 дней в полной мере воспринять новую появившуюся на море опасность, адмирал Антон Иоганн Гаусс, командующий Императорских и Королевских Военно-морских сил, не сделал ничего, чтобы избежать ошибок капитанов ранее потопленных аэропланами кораблей. Незнание реалий, а то и банальная неповоротливость бюрократической машины флота, не успевшая выдать на-гора обновленные циркуляры, привели к тому, что линкоры оказались столь же не подготовлены к атаке «торпедоносцев», как и броненосные крейсера в Себенико, погибшие днем ранее. Но если у капитанов последних имелось что сказать в свое оправдание, поскольку в том же Каттаро подобного оружия русскими не применялось, стало быть, и знать о нем они не могли, то у тех, кто распоряжался в Поле, такого оправдания уже быть не могло. Что, впрочем, полностью отвечало воззрениям адмирала Гаусса в отношении применения флота более в качестве пугала, нежели как реальной боевой мощи. Иными словами говоря, он ждал, ждал и дождался. Причем дождался трижды! Поскольку именно трижды русские аэропланы посещали в этот день гавань Полы, каждый раз сокращая его флот на один дредноут. Хотя и пришлось заплатить за это аж пятью сбитыми при крайнем налете аэропланами, когда в небо начали стрелять вообще из всего, что поднималось на подходящий угол возвышения.
«Тегетгофф», «Принц Ойген» и только-только вошедший в состав флота, не успевший даже получить орудия среднего калибра, «Сент-Иштван» опустились на дно гавани Пола там же, где и стояли на якорях, ознаменовав тем самым гибель практически всего флота. Это можно было утверждать, хотя бы оперируя тем фактом, что из числа всех прочих кораблей, гордо именуемых линкорами, лишь один — флагманский «Вирибус Унитис» являлся дредноутом, прочие же относились к классу эскадренных броненосцев, причем, далеко не самых мощных.
Впрочем, учитывая состояние матчасти авиационных отрядов и наличие тут у противника слишком уж великого числа миноносцев, контрминоносцев и эсминцев, что во тьме ночной могли натворить немало бед, русская эскадра не стала задерживаться в гостях. Стоило только принять на палубу «Георгия Победоносца» последний из вернувшихся аэропланов, как был разослан кодовый сигнал общего сбора и собирающиеся в более плотный строй корабли начали наращивать ход, удаляясь подальше от разворошенного ими осиного гнезда. Все же мало было добиться успеха при выполнении поставленной задачи. А уже достигнутый результат многими полагался исключительно величайшим триумфом и никак иначе. Следовало еще вернуться «не остриженными» в родные воды. Потому, удерживая скорость в районе 18 узлов, все 60 российских кораблей устремились обратно на юг. Да и союзники не стали задерживаться, вообще «побежав впереди паровоза». Таким вот образом на весь белый свет было громогласно объявлено о появлении на море новой силы, заметно отличающейся от грозных линкоров.
Глава 4Оружейный барон
— Вы вновь испрашивали встречи, и вот я перед вами, — в очередной раз отыгрывающий роль представителя «Филиппинской революционной армии», а точнее тех наемников, что воевали на ее стороне в качестве экипажей субмарин, барон Иванов предстал пред бароном Ротшильдом в своем прежнем амплуа «господина инкогнито». На сей раз встреча происходила не в Санкт-Петербурге, а на борту яхты «Эрос» прибывшей в Одессу. Слишком уж близко к Парижу стала в последнее время слышна артиллерийская канонада, отчего глава французских Ротшильдов, как и ряд французских генералов с политиками, поспешили нанести визит в Россию, что проще всего было сделать через Черное море. Очень уж он стал переживать о том, что, как его ветвь, так и английские кузены, практически покинули столь благодатный край, полный возможностей делать большие деньги. Особенно сейчас, когда набирающая силу река казенных средств начала вливаться в промышленность и, естественно, банковскую сферу, проходя мимо его личного кармана. Но, то было предметом для бесед с совершенно иными людьми. Здесь же и сейчас он желал вести речь об ином. — О чем вы хотели бы пообщаться на сей раз? Может, имеете нужду прикупить что-нибудь этакое для армии или же флота Израиля? — не то чтобы у Ивана Ивановича и скрывающихся за его спиной «кондотьеров» действительно имелось за пазухой нечто столь же редкое, как две крейсерские субмарины. Однако создать нужное впечатление истинного «оружейного барона» было необходимо. Тем более, что кое-какие заначки и отнюдь не самые скромные возможности у него за этой самой пазухой действительно имелись. Естественно, не как у «господина инкогнито», а как у респектабельного совладельца «Русско-Китайского банка», который, зная о грядущем мировом оружейном и патронном голоде, успел вовремя подсуетиться, застолбив производственные мощности Ремингтона и Винчестера. Что оказалось выполнить особенно легко, учитывая начало резкого экономического спада в США, приведшего к падению котировок акций и даже банкротству ряда очень интересных предприятий. Что ни говори, а для снабжения войск всем потребным вооружением в условиях мобилизации миллионов мужчин, требовалось иметь «запасные аэродромы», откуда виделось возможным доставлять себе и союзникам привычное вооружение. Или хотя бы использующее те же боеприпасы. Пусть даже окружным путем, дабы не нарушать принципы нейтралитета. Не просто же так совсем небогатая, а можно было даже сказать — бедная, Абиссиния вдруг резко стала крупнейшим заказчиком патронов, пистолетов, винтовок и пулеметов у производителей Испании, Дании, Японии и США. И наличие в столице этой африканской страны, городе Аддис-Абебе, филиала одного непростого российского банка, единственного финансового учреждения обладавшего тут правом чеканки национальных серебряных монет, конечно же не имело к этому делу никакого отношения. Ну вот ни капельки! А между тем винтовки с пулеметами под русский трехлинейный и куда более распространенный в мире 7-мм винтовочные патроны уже начинали аккумулироваться на складах портов Асэб и Дальний, обещая совсем скоро принести своим владельцам очень значительную чистую прибыль. Минимум 100 %! Ведь контракты на поставку сотен тысяч единиц вооружения и сотен миллионов патронов подписывались не просто по довоенным ценам, а практически по себестоимости их производства. Во всяком случае, это касалось Японии и США, где на волне упадка экономик были рады получению любого оплачиваемого крупного заказа. И вот теперь, что там, что там, кусали локти, всякий раз как вновь заглядывали в ранее подписанные с правительством Абиссинии договора, штрафные санкции в которых были просто немыслимые. Да и военные приемщики с отнюдь не загорелыми африканскими, а совершенно белыми славянскими лицами свирепствовали, не допуская к отгрузке явный брак. Причем, что было особенно сладенько, платили за все… Та-дам! Французские банкиры, у которых «Русско-Китайский банк» оформил целевые кредиты на 8 лет под смешные 4,5 % годовых в тех самых франках, что уже за первые полгода войны потеряли 8 % своей стоимости и уж точно не собирались на этом останавливаться в своем падении.
— Благодарю за предложение. Но нет, — перевел слова француза также присутствующий на встрече в качестве гаранта безопасности Протопопов. — Российская империя исправно снабжает новых переселенцев винтовками, отчего какой-либо нужды в дополнительном оружии мой народ в настоящее время не испытывает. Благо, война с османами завершилась, а с редкими набегами бедуинских племен армия и отряды самообороны справляются вполне неплохо даже с помощью устаревшего вооружения, — очень плавно съехал барон Ротшильд с темы очередного возможного потрясания собственной мошной ради государства иудеев. Тем более, что он ни в коем разе не соврал. С началом мобилизационной компании, в России объявили, что все мужчины призывного возраста иудейского вероисповедания имеют право избежать отправки на фронт, где постоянно стреляют и убивают, если откажутся от российского подданства и примут, к примеру, израильское гражданство. Естественно, с последующим отъездом из страны на ближайшем пароходе, дабы не попасть в списки уклонистов и дезертиров со всеми вытекающими из этого последствиями в виде отправки в штрафные батальоны. А чтобы им не столь страшно было убывать на ту же историческую родину своего народа, где также постреливали, каждый уезжающий в Израиль на ПМЖ мужчина имел право выкупить у казны всего за 15 рублей винтовку системы Бердана с двумя пачками патронов к ней. Одна была беда — подобных винтовок в арсеналах оставалось всего 317 тысяч штук, о чем и было сообщено во всех газетах. Ажиотаж тогда поднялся страшный и даже до сих пор не мог утихнуть, поскольку одновременно в народе начали распространяться слухи, что в первую очередь сражаться за царя-батюшку начнут отправлять евреев и только после забривать в солдаты русских мужиков. В общем, информационная компания по взрывному увеличению населения Израиля была запущена в срок и имела потрясающий эффект. Из Одессы, Николаева, Севастополя и даже Мариуполя по сию пору ежедневно отчаливали пассажирские пароходы, полнящиеся новыми гражданами возрожденного древнего государства. Всего же с ноября 1916-го по апрель 1917-го границы Российской империи покинули свыше миллиона человек, поскольку многие снимались с прежних мест жительства целыми семьями. Никогда прежде пассажирские перевозки не были столь прибыльным делом для РОПиТа и «Доброфлота», пуст даже в обратный путь суда шли с практически пустыми каютами. Да и в Германии с Австро-Венгрией наблюдались схожие процессы, которым власти не препятствовали вовсе. Через Голландию, Италию, Румынию, Болгарию, устремились сотни тысяч евреев желавших оказаться подальше от войны и притеснений. И лишь малая часть из них отправлялись в США, в экономике которых все еще бурлили волны финансового кризиса, хотя все возрастающие заказы от Франции с Великобританией начинали потихоньку способствовать выходу промышленности на прежние экономические показатели. Таким образом, в Израиле уже начинала складываться аховая ситуация, не только с доступным жильем, но и с продовольствием. Особенно, учитывая тот факт, что мало кто из переселенцев прежде занимался сельским хозяйством — лишь выходцы из еврейских земледельческих колоний Новороссии, а счетоводов, торговцев, портных, кожевенников, журналистов, юристов, винокуров, ткачей, пивоваров, столяров, сапожников, часовщиков, переплетчиков, врачей, музыкантов и ювелиров оказалось слишком великое количество на квадратный километр площади страны. Впрочем, то была головная боль уже сформиров