— Я, конечно, прекрасно понимаю, что война — это лучшее время для торговли оружием. Никогда больше оно не будет столь дорогим, как в час крайней нужды. Сам сейчас на этом зарабатываю очень приличные деньги. Но ведь у всего должна быть мера! — опешил от полученного пояснения господин «оружейный барон». — Линкоры — это ведь не крейсера! Они не только мощнейшие боевые единицы флота. Они еще и немалый политический актив любого государства! А всех нас в обозримом будущем ждет очень жаркая торговля за германское наследие и репарации! И продавать на фоне ожидаемых событий треть имеющихся в Российском Императорском Флоте линкоров, как по мне, является перебором. Если уж я это прекрасно понимаю, то и там, наверху, — закатил он глаза к потолку, — не могут не осознавать данного факта! Значит… Тут имеется какой-то немалый политический подтекст! Так? — упер он вопросительный взгляд в отставного контр-адмирала, советоваться с которым, время от времени, не брезговал сам император.
— Браво! — показательно похлопал в ладоши Николай Николаевич. — Все именно так и обстоит. Подтекст имеется. Имя ему — Императорские и Королевские Военно-морские силы, что не были нами добиты в первый визит. Недавно было принято решение исподволь подтолкнуть итальянцев к более активным действиям на сухопутном участке фронта близ побережья Адриатики. Для чего уже начата разработка операции по разгрому и захвату силами всех союзников главной базы военно-морского флота Австро-Венгрии. А то Рим до сих пор излишне осторожничает с поддержкой войск огнем своих кораблей. Пусть даже на то у него имеются веские причины. Немцы умудрились перебросить по железной дороге в Полу полдесятка небольших субмарин, которые уже пустили на дно три броненосных крейсера Реджиа Марина, — пояснил он главную причину неудач итальянских моряков. — Британцы же прекрасно понимают, что с началом летней компании этого года мы начнем свое генеральное наступление в направлении Вены. И что для нас в этот момент будет крайне важно встречать на своем пути как можно меньше вражеских войск. Стало быть, кому-то надо будет отвлечь на себя часть армий двуединой монархии. Последнее же могут сделать лишь итальянцы, да болгары с румынами, которые все еще активно торгуются за продажу штыков своих солдат. Вот в качестве ответной услуги за уступку столь потребных им сейчас линкоров, они и примут на себя обязательство выставить для операции в Адриатике полтора десятка своих эскадренных броненосцев, плюс максимально ангажируют итальянские флот с армией на это же дело. Не просто ведь так вся экономика Италии сейчас держится на плаву исключительно благодаря британским деньгам. Англичане попросту создали удобный для себя рычаг давления, которым и воспользуются в полной мере, если наверху окончательно договорятся. Тогда же с нас опять потребуются авианосцы, охотники на субмарины и тральщики с десантными кораблями.
— Масштабно! — только и смог что сказать в ответ барон. — Наверное, под это дело и на Балтике с Северо-Западным фронтом потребуется устроить что-нибудь этакое, дабы немцы не смогли отправить в подкрепления свои части. Однако доверять союзникам в столь значимом для нас деле… Такое себе занятие, если честно, — слегка скривил он лицо, демонстрируя насколько низкое его мнение о готовности тех «играть» на пользу России.
— А никто им доверять и не собирается, — тут же успокоил собеседника весьма информированный отставник. — Насколько мне известно, сейчас там идет торг о том, чтобы все привлеченные силы, включая десант, подчинялись исключительно адмиралу Романову. Британцы, естественно, выступают резко против подобного шага, желая держать свою руку на пульсе. Но, полагаю, наши дипломаты их дожмут. Слишком уж сильно те выказывали заинтересованность в получении этих двух линкоров, тем более что Греция свои им так и не продала. Уж даже не знаю, сколько Берлин оказался вынужден заплатить за это Афинам. Но, то, что немало — это точно! И скорее всего — золотом, поскольку их бумажные марки, из-за устроенной по вашему наущению финансовой паники, точно также молниеносно обесценились, как и франки с фунтами, но обратно уже не поднялись.
— О, да! — барон мгновенно расплылся в улыбке, которой позавидовал бы даже Чеширский Кот. — Это, можно сказать, была вишенка на торте моего вмешательства в устройство международных экономических связей. Прям горжусь собой! — расправив плечи, он показательно выпятил вперед грудь, якобы красуясь, но всю картину портил все равно куда больше выпирающий животик, что был наеден за многие годы сытой жизни.
— Как вас после этого государь самолично не прибил, до сих пор не понимаю, — неодобрительно покачал головой Протопопов, припоминая, какая паника тогда поднялась. — Вы ведь чуть и рубль тогда не уничтожили.
— А за что он мог меня прибить, если сам же и одобрил эту экономическую атаку? Он столько лет мечтал создать единую мировую торговую валюту для облегчения международных расчетов. Я лишь подсказал ему, как можно пропихнуть на это место наш родной рубль, пока ведущие державы мира отвлеклись на ведение дорогостоящей войны. Только и всего, — развел руками Иван Иванович. — Ну а то, что не совсем получилось… Это уже пусть высказывает претензии министерству финансов вообще и господину Витте в частности. Мы, совы, стратеги, а не тактики, — закончил он оправдываться, напомнив собеседнику фразу из давно поведанного анекдота про мышей пришедших просить совета у мудрой совы.
Да, провернутое при его непосредственном участии дело действительно могло стать наиболее сладким моментом в многолетней мести гостя из будущего всем тем, кто обворовывал его страну на протяжении столетий. А заодно выступало великолепным ходом для собственного обогащения и выдвижения российского рубля в лидеры валют для ведения международных расчетов. Суть же заключалось в том, что с началом войны центральные банки стран-участниц конфликта начали активно изымать из обращения золотую и даже серебряную монету, чтобы держать драгметаллы у себя в качестве самого крайнего резерва и средств расчета за импорт стратегического сырья. Взамен же было выпущено в обращение гораздо большее количество ассигнаций, не получивших того же золотого или же серебряного обеспечения, что имелся у довоенных банкнот. По сути, временно прекратил свое существование или же оказался намертво заморожен золотомонетный стандарт, на котором так-то держалась экономика всего мира. Случилось это повсеместно, в том числе в России. Тогда-то и произошла секретная беседа императора, министра финансов и «господина инкогнито» о будущем национальной валюты.
Не став придумывать велосипед, барон Иванов предложил перейти от золотомонетной системы к золотослитковой. Бумажный рубль все равно сохранял свое прежнее обеспечение в золоте, но минимальной партией драгметалла, что было бы возможно получить за сданные ассигнации, стал слиток в 10 фунтов, или по-другому в 160 унций, весом. Естественно, позволить себе подобное могли лишь наиболее состоятельные люди, но все видимые формальности были соблюдены. Никто не мог запретить рабочему или же крестьянину собрать положенную сумму в банкнотах и прикупить себе брусок чистого золота. Потому бумажный рубль официально сохранил за собой реальную возможность быть обменянным физическим лицом на ценный металл, в отличие от валют союзников и противников. Тогда-то в наиболее продажных газетенках всего мира и начали публиковаться статьи о крахе денежных систем Франции, Великобритании, Германии и Австро-Венгрии.
Пожелавший остаться неизвестным «анонимный ведущий финансовый эксперт» утверждал, что из-за полной растраты данными странами своих золотых запасов, полностью ушедших на ведение невероятно дорогостоящей войны, их национальные валюты более никак не могли цениться выше себестоимости бумаги, на которой и был напечатан номинал банкнот. А то, что золота ни у кого не осталось, он подтверждал расчетом стоимости 1 дня войны для любого из указанных государств не менее чем в 1 миллион фунтов стерлингов. И это притом, что до начала боевых действий общая денежная масса той же Великобритании не превышала 70 миллионов фунтов, а дней в году насчитывалось 365! Причем случилась эта неприятность со скандальными статьями, не раньше, не позже, а в самый разгар визита Англо-французской финансовой комиссии в США, где представители Лондона и Парижа вели переговоры с частными американскими банками о предоставлении им кредита в 500 миллионов долларов. Крупнейшего кредита в истории человечества! И данный факт, как ничто иное, великолепно подтверждал информацию о катастрофической ситуации с национальными валютами ведущих европейских держав.
Лишь по той причине, что все официальные биржи были закрыты еще в первые дни войны, а также из-за срочного выброса в обращение имевшихся в банковских хранилищах золотых с серебряными монет, Великобритания с Францией отделались легким испугом. Их ассигнации, просевшие на первых панических настроениях более чем вдвое, смогли в течение месяца восстановиться до 89 и 73 процентов своей докризисной стоимости соответственно. В том числе благодаря очень быстрому согласованию американскими банкирами этого самого кредита, что оказался выдан не долларами США, а золотыми слитками. Официально. Не официально же физического золота никто так и не увидел, получив в свое пользование соответствующее количество срочно выпущенных огромной серией, так называемых, золотых сертификатов, имевших хождение на территории США. Но как бы то ни было впервые британский фунт стерлингов оказался дешевле золотого соверена, тогда как золотой рубль таковым и остался! Так образовалась и впоследствии все более разрасталась трещина в доверии зарубежных контрагентов к национальным валютам данных стран при проведении взаимных расчетов.
Однако куда хуже пришлось успевшим растратить немалую часть своего золота Центральным державам, не сумевшим получить каких-либо внешних заимствований для поддержания курсов своих марок и крон. Так в той же Германии, если цены на ресурсы и военную продукцию не претерпели особых изменений, находясь под жесточайшим контролем государственного Департамента военного сырья, то вот достать на рынке продовольствие обычному немецкому бюргеру отныне стало в разы более накладно. Что тут же привело