— На нас напали? — приподняв окровавленную голову и поведя вокруг несколько шальным взглядом, только и смог что поинтересоваться Протопопов, прежде чем очередная порция пуль, каким-то чудом просочившаяся мимо второй машины, вновь ударили по броне, вызывая у пассажиров чувство легкой дезориентации в пространстве. Это, конечно, было не сравнить с прилетом в боевую рубку крейсера восьмидюймового японского фугаса, но тоже било по мозгам и очень неприятно оглушало.
— Именно! — не стал расплываться мыслью по древу барон, что уже вовсю копался в скрытом под пассажирским сиденьем оружейном ящике. — И что-то они больно нагло себя ведут. Вон, какая стрельба! Ой, чую, не простые эти засланные казачки! Другие на их месте уже давно деру бы дали.
— И что мы будем делать? — приложив к разбитой брови носовой платок, поинтересовался уже пришедший в себя отставник, которому и не такой вражеский огонь доводилось переживать.
— Полагаю, что мы будем стрелять в ответ, — находясь в скрюченном состоянии, все-таки умудрился пожать плечами Иван Иванович, и протянул тому уже снаряженный магазином пистолет-пулемет. — Вы же, насколько я помню, умеете обращаться с этой игрушкой.
— Однако! — аж крякнул от такого «барского подгона» Николай Николаевич. И еще раз, не сдержавшись, присвистнул, когда разглядел в руках соратника еще одну такую же машинку смерти. — Это же армейское вооружение! За его хранение и в тюрьму отправить могут!
— Выбирая между деревянным ящиком и стальной решеткой, я предпочту второе, — только и ответил что барон, протягивая следом пару забитых под завязку магазинов. — И вообще, это не моё! Это уже лежало в машине, когда она попала ко мне! А я случайно обнаружил, когда сиденье слетело со своих креплений в результате сильного удара!
— Ну, ежели только так, — поджав губы, все же кивнул Протопопов.
— Только так! И никак иначе! — мгновенно закивал в ответ гость из будущего и, в очередной раз вздрогнув от цокнувшей по броне машины пули, перекрестился. — С Богом, Коля! И если я погибну, считайте меня коммунистом! — нервно хихикнул он, повторив некогда ставшую крылатой фразу из старой шпионской кинокомедии, после чего навалился всем весом на дверь, что находилась с противоположной стороны от нападающих.
Неожиданное вмешательство в щелчки пистолетных выстрелов рокота двух автоматов на удивление очень быстро подвело черту под затянувшейся перестрелкой. Если прежде, чем вмешались VIP-пассажиры со своими «трещотками», пальба шла уже минуты три, то стоило зазвучать стаккадо коротких злых очередей, как в течение полуминуты все затихло вовсе. Лишь разливались по ближайшим улицам свистки дворников и городовых, сопровождаемые ржанием перепуганных лошадей да визгом не менее перепуганных дам.
Впрочем, даже за эти тридцать с копейками секунд произошло много чего. Получил пулю в плечо и осел на подножку машины едва пришедший в себя старший смены телохранителей. Очень уж зря он полез из машины, из-за которой били два автоматчика, тем самым привлекая к себе внимание всё еще не погибших стрелков. Весьма неудачно высунулся из-за своего укрытия Николай Николаевич, за что и получил сквозное ранение бедра. Хотя, справедливости ради, стоило отметить, что троих нападающих он успел достать прежде, чем вынужден был заняться своей закровившей ногой. Споткнулся и полетел кубарем по мостовой первым вылетевший на место перестрелки молоденький городовой — бедолаге пуля попала прямо в сердце, сразу же свалив того наповал. Погиб и один из охранников со второй машины, у которого очень не вовремя заклинил пистолет. Что же касалось привнесшего столько изменений в жизнь сотен миллионов людей пришельца из грядущего, то его тело с залитой кровью головой охранники нашли рядом с капотом Роллс-Ройса, все еще сжимающим в руках пистолет-пулемет.
Эпилог
Генерал-лейтенант Илья Леонидович Татищев, адъютант императора, прошел в кабинет Николая II и доложил о прибытии на аудиенцию тайного советника Протопопова Николая Николаевича. Уже два месяца прошло с тех пор, как отставной контр-адмирал был ранен и потому уже успел достаточно восстановиться, чтобы не было нужды ехать к нему самому, вызывая тем самым никому не нужные подозрения. А ведь тема для разговора у них имелась очень животрепещущая, да к тому же не терпящая лишних ушей.
— Проси, — коротко бросил хозяин кабинета. — Как проводишь его, ко мне никого не пускать. Меня нет ни для кого. Ясно? Ни для кого, — очень четко проговорил он, а то случалось пару раз во время очень важных разговоров проникновение супруги, либо же матушки, которые хоть и стали российскими императрицами, но глубоко в душе продолжали оставаться принцессами своих родных государств. Вот и шпионили мало-помалу, располагая во дворце своей агентурой.
— Будет исполнено! — мгновенно и очень правильно отреагировал тот и поспешил за ожидающим в приемной очень непростым посетителем.
— Ваше императорское величество! — постукивая тяжелой тростью, отставной контр-адмирал и действующий тайны советник прохромал к столу государя, после чего постарался изобразить должное приветствие. Однако прострелянная нога все еще плохо слушалась и потому щелкнуть каблуками не вышло.
— Присаживайтесь, Николай Николаевич, — посетителю тут же было указано на стоящее рядом с ним кресло. — И докладывайте. Без лишних церемоний и словоблудий. Он нас покинул?
— Да, — более чем кратко ответил слегка скривившийся от прострелившей ногу боли Протопопов. — Извольте ознакомиться лично. Это письмо второй день, как было мне передано поверенным барона Иванова. Тогда я сразу испросил вашей аудиенции, — протянул он белоснежный конверт, на котором со знакомыми им обоим грамматическими ошибками было начертана фраза — «Всё, что ни делается, — все к лучшему».
Приняв из рук посетителя конверт, император тяжело вздохнул и вытащив из него сложенный вдвое лист бумаги, начал вчитываться в столь же полнящийся ошибками текст послания.
'Доброго времени суток, Николай Александрович, Николай Николаевич. По долгому размышлению я счет возможным посчитать, что мой долг перед вами, перед нашей общей родиной и народом исполнен в полном объеме. Всё! Хватит! Я устал. Я ухожу. Засим позвольте откланяться.
Прошу, не пытайтесь меня искать. Я готовил пути отхода на протяжении многих лет, выстраивая целую сеть ложных следов во всех концах мира. Вы, конечно, вправе попытаться. Но, уверяю вас, лишь впустую потратите время, силы и средства. Наш мир слишком велик и слишком мало изучен, чтобы в нем виделось возможным найти одного единственного человека, желающего полностью отгородиться от своего прошлого. Необитаемые острова в океанах, маленькие деревушки в горах, провинциальные городки или отдельно стоящие фермы с фазендами — не счесть их числа. Везде можно жить, имея за душой солидный капитал. А я откладывал! Годами! Так что хватит и мне на спокойную старость и даже внукам на безбедную жизнь останется.
Все мне некогда ведомое, я сохраню лишь для себя. Передавать никому не буду и вам не советую. Тем более, что много чего’интересного' случилось за прошедшие годы и потому много чего «интересного», несомненно, произойдет в будущем. Теперь только вам решать, что до́лжно из этого случиться, а что нет.
Свою долю в наших общих предприятиях я передал по дарственной детям Виктора Христофоровича, о чем они уже должны быть извещены моим поверенным. Их отец стал мне не просто проводником, но настоящим другом. Без его самого деятельного участия не состоялся бы и я. И его дети выросли достойными продолжателями дела своего отца. Потому, надеюсь, вы поймете мой душевный порыв и не станете мешать переходу прав собственности потомкам достойнейшего человека.
Искренне надеюсь, что ради общего благополучия мы больше никогда не свидимся вновь. А потому говорю вам — «Прощайте!».
— Сбежал. Стервец. — Поджав губы, с хорошо различимыми нотками гнева произнес император, потрясая в воздухе листком бумаги, с содержимым которого он только что ознакомился. — Как же я ему завидую! — совершенно неожиданно перешел он из состояния негодования в состояние умиротворения и буквально растекся по своему рабочему креслу. — А нам теперь все это, заваренное им дело, разгребать! — переведя взгляд на Протопопова, развел он руками в стороны, как бы охватывая данным жестом весь претерпевший немалые изменения мир. — Вот же… Счастливый человек.