то в начале 1898 года ему и был выдан приказ, прождавший своего времени почти два года. Потому, стоило прийти первым действительно тревожным телеграммам от русского консула в Пекине, как готовившийся не первый год маховик очередного исторического процесса пришел в движение и вместо затребованного подкрепления в столицу Китая был направлен эвакуационный отряд.
Еще на заре формирования батальона морской пехоты и приписанных к нему пулеметных и артиллерийских подразделений, выяснилось, что перебрасывать их попросту нечем. Ни в одном из флотов стран мира не существовало специализированного десантного судна - лишь немногочисленные войсковые транспорты да быстроходные пароходы-крейсера. К тому же, весьма быстро выяснилось, что в дальневосточных водах поддерживать артиллерийским огнем новое подразделение официально мог только небольшой таможенный крейсер "Лисенок", чьи пушечки противоминного калибра мало что могли предложить в деле прикрытия десанта. А шефствовавший над пограничниками Витте наотрез отказывался спонсировать за счет своего министерства постройку, как новых сторожевых кораблей для Дальнего Востока, так и прочих потребных судов, как только стало ясно, что предварительная подготовка батальона, ведшаяся на Балтике, подошла к концу. Единственное, чего до момента гибели Александра III удалось добиться - передать пограничникам все минные крейсера типа "Казарский". Все же с появлением новых проектов контрминоносцев и так не блиставшие характеристиками минные крейсера этого типа совершенно утратили боевую ценность и продолжали использоваться флотом в качестве минных кораблей, а не посыльных судов, лишь по причине острой нехватки вымпелов в целом. Особенно после продажи испанцам ряда броненосцев и старых крейсеров 2-го ранга. Так бывшие "Всадник" и "Гайдамак", выведенные из состава Сибирской военной флотилии, после некоторой переделки и ремонта вступили в строй под флагом пограничников, сменив названия на "Пограничник" и "Охотник".
0x01 graphic
А для операций на мелководье имелись уже новейшие блиндированные керосиновые катера, хоть пока и в малых количествах. Благо труды Яковлева не пропали даром, и продолженные не менее одаренным инженером Луцким, вошедшим в конструкторское бюро завода еще в начале 1897 года, позволили производить небольшой серией отечественный судовой 60-ти сильный двигатель внутреннего сгорания не уступающий, а в чем-то даже превосходящий все зарубежные аналоги.
Несмотря на гревшее душу понимание, что у него имеются свои собственные войска, затраты на их содержание и вооружение вгоняли Сергея Юльевича в уныние. Особенно сильно его не устраивал этот самый, навязанный императором, батальон морских пехотинцев. Ведь именно из-за него сорвался заказ у Круппа 75-мм орудий для Охранной стражи, от которого сам министр финансов уже планировал отщипнуть свой лакомый кусочек. Вместо этого, в целях унификации, пришлось довольствоваться выкупленными у армии пушками Барановского. Четыре десятка горных и полдюжины конных орудий аналогичных десантным, состоящим на вооружении флота, но на других лафетах, уже много лет пылились в арсеналах. Слишком инновационными они в свое время оказались для армии, чьи генералы предпочитали старые проверенные десятилетиями решения. Впрочем, если сами орудия и тысячи старых снарядов к ним удалось выкупить по весьма привлекательной цене, то новые оптические прицелы, броневые щитки и стальные гранаты потребовали выложить за каждое еще по тысяче рублей. А ведь еще по "очень большой" просьбе Иениша пришлось покупать новейший и дорогой тринитротолуол для снаряжения гранат, включая чугунные. Хорошо еще, что в данном случае речь не шла о многих десятках тонн этого взрывчатого вещества, выделка которого лишь начиналась и пока находилась в далеких от промышленных масштабов размерах. Но куда дороже списанных армией орудий вышли новейшие картечницы. Или пулеметы, как все чаще именовали эти машины смерти в среде военных. Восемь станковых пулеметов "Максима" и семь десятков ручных "Мадсен" облегчили бюджет на астрономическую сумму в сотню тысяч рублей. В общем, когда зашла речь о специализированных десантных и артиллерийских катерах, а также большом десантном корабле, Витте показал просителям на дверь с предложением более не заявляться к нему с требованиями очередных ассигнований. Хорошо еще, что переброску батальона и всех дополняющих его отрядов на Дальний Восток удалось взвалить на плечи правления КВЖД. Тем не менее, когда в Китае начались погромы и сотни тысяч борцов за свободу и справедливость принялись грабить и убивать всех попадавшихся под руку христиан, у "сидящего на чемоданах" батальона имелись все потребные для выполнения поставленной задачи средства.
0x01 graphic
Так "Лейтенант Дыдымов" и его систершип - "Коммодор Беринг", что доставил во Владивосток не только наиболее опытных русских военных моряков, но еще одну пару китобойных баркасов, а также подвешенный под центральной аркой крана миноносец N150, оказались идеальными транспортами в сложившихся условиях. Благодаря осадке сходной с таковой мореходных канонерских лодок, они могли входить в реки, куда был закрыт путь крупным крейсерам и транспортам. Потому вместо оперирования в богатых добычей водах оба судна, по завершении зимней навигации близ корейских берегов, отстаивались в Дальнем. Заодно с четверки больших керосиновых катеров были демонтированы гарпунные пушки, а их место заняли 87-мм орудия с броневым щитом.
Все эти приготовления пришлись кстати уже в начале мая 1900 года, когда под прикрытием пары новейших плоскодонных канонерских лодок "Гиляк" и "Бурят", построенных на Адмиралтейских верфях специально для оперирования в морях и реках дальневосточного региона, оба катамарана поднялись до Тонгку, откуда большая часть двух принимающих участие в операции рот по железной дороге отправилась в Пекин, а один из взводов убыл туда же по воде на четверке пришедших вместе с конвоем катеров. Правда, идти приходилось, имея на флагштоке не только русский пограничный флаг - на время проведения операции все суда пароходства оказались приписаны к ведомству Витте, но и знамя китайского флота - все же со времен Японо-Китайской войны у принимавших в ней участие "добровольцев" остались знакомства, позволяющие договориться о многом.
Еще во время операции по передаче повстанцам вооружения Печилийский залив, в который и впадала Пейхо, на долгие месяцы стал излюбленным местом якорной стоянки шхуны "Добыча", от борта которой вверх по реке то и дело устремлялись ничем не примечательные китайские джонки, коих в устье кишело, как блох на бродячей дворняге. Загрузить в них за раз удавалось всего ничего, но в отличие от шхуны европейского типа, они не привлекали внимания китайской полицейской флотилии, да и пройти могли где угодно. Все же за тысячи лет активного пользования рекой, она оказалась столь сильно замусорена, что порой только на небольшой плоскодонной джонке по ней и было возможно пройти.
Естественно, не имея поддержки внутри страны, нечего было и мечтать направлять движение повстанческих масс в требуемую сторону. А засвечивать столь откровенным сотрудничеством действительно своих повстанцев, виделось невозможным. Потому экипажи снующих между берегом и русской шхуной джонок составляли исключительно люди господина Вана, коего было принято решение использовать в качестве громоотвода или подсадной утки - кому какой термин больше нравился.
Все еще оставаясь чиновником средней руки в составе Аньхойской клики, чей руководитель фактически формировал всю внешнюю политику Империи Цин и являлся некоронованным "королем Северного Китая", он имел немало столь необходимых знакомств и административных ресурсов для преодоления возможных препонов. А как владелец ряда современных прибыльных промышленных и торговых предприятий, связанных с русскими знакомыми, очень сильно опасался за их сохранность. В том числе от своего начальства, давно уже поглядывавшего в сторону столь лакомых кусочков.
Уже начиная с 1899 года такие, сидящие на местах, чиновники, к числу которых относился господин Ван, не контролировали ситуацию от слова совсем. Армейские части подчинялись исключительно своим генералам. Да и то не всегда - дезертиры по дорогам и деревням разгуливали сотнями. При этом жить хотелось продолжать не хуже, чем до начала всего этого затяжного восстания. Потому за возможность остаться не только при своем, но и прирасти имуществом и, чем черт не шутит, высокими должностями, пройдоха согласился весьма быстро, поторговавшись лишь из любви к искусству. Деньги, как говорится, не пахнут, и если его самый главный начальник с удовольствием принимал их из рук японцев, Ван не видел ничего плохого в том, чтобы кормиться с рук русских. Он бы с удовольствием продался еще кому-нибудь, но предложений, к сожалению, не поступало - у прочих европейских стран хватало своих прикормленных цинских чиновников.
Для того, кто в свое время умудрился набрать экипаж для капера, пусть тот и пошел на дно, едва покинув порт, отыскать несколько сотен головорезов, не представлялось проблемой. Особенно, если содержание и какие-никакие деньги для бойцов обеспечивали русские знакомцы, не забывая самого чиновника. Бандиты из Братства мечей, самые натуральные морские пираты и те же пригретые под крылом дезертиры ни в коем случае не относились к борцам за свободу и независимость. Именно для них впоследствии был введен термин "черные ихэтуане" - то есть те, кто наживался, набивая свои карманы награбленным имуществом, прикрываясь идеями истинных патриотов - "белых ихэтуаней". Но пока именно они, первыми получившие в руки старые русские винтовки и от того в одночасье ставшие в рядах повстанцев весьма грозной силой, обеспечивали неприкосновенность русских, привезших помимо эвакуационного отряда то, без чего тысячи винтовок, что уже более года скрывались по десяткам складов и погребов, являлись лишь кусками железа. Патроны. Миллионы старых шестилинейных патронов покоились в трюмах катамаранов. Все же до конца доверять китайским временным партнерам никто не собирался - потому на пять сотен завербованных Ваном "повстанцев" приходилось не более пяти выстрелов на человека. Что делало последних, скорее, показной, а не реальной силой. С учетом же отсутствия опыта обращения с огнестрельным оружием у львиной доли этих вояк, особой угрозы представлять они не могли даже в случае предательства. Но перестраховка еще никогда не являлась лишней, потому боеприпасы планировалось передать, так сказать, конечному пользователю, лишь после погрузки всех русских подданных на борта судов и кораблей. А то, что львиная доля патронов будет под шумок доставлена совершенно другим людям, являлось делом десятым.