Зато на борту всем весело стало. Развлечение!
На вёсла, что ли, всех веселящихся посадить?
Похоже, мысль моя настолько явно была у меня на лице написана огромными такими буквицами, что команда разом притихла. И у каждого сразу дела срочные нашлись…
То-то!
Тесть снова на уже его законное место в каюте убрался, почти всё время там бока пролёживает, лишь изредка наружу выбирается, ноги размять. Хорошо хоть на этот раз трезвый. Зарёкся, говорит, хмельной мёд пить! Верю, как есть верю! Ну не могу же не верить? Да пусть что хочет говорит, лишь бы дело сделал чин чинарём, когда его время торговое придёт.
Так что тесть в каюте похрапывает, его там качка, словно дитя малое, укачала, а я на свежем воздухе обретаюсь. Дышу морским воздухом, морщусь то и дело от пронзительных криков чаек и вспоминаю прощание с женой.
А что ещё вспоминать, о чём думать? Мысли сами к расставанию возвращаются, потому что есть что вспоминать. Очень горячо прощались, и даже не один раз! Всю ночку прободрствовали. Лишь к утру угомонились. И даже прикемарить пару часиков умудрились, пока солнышко не взошло.
Алёнушка всё равно раньше меня подхватилась, побежала завтраком распоряжаться. Собираться мне не нужно, всё загодя, ещё с первого раза собрано. Так всё в каюте и лежит. И бельишко сменное, и прочая одёжка с обувкой. Припасы съестные лишь обновили. Огненный тоже восполнили взамен потраченного.
В тереме и распрощались. Для себя, ни для кого больше. На улице будем для людей расставаться. Поцеловались, Алёна ещё перекрестила перед выходом. Благословила.
Провожать на пристань супруга моя не пошла, сказала – прошлого раза достаточно было. И так в тот раз все законы нарушили! На крылечко вдвоём вышли, жена чуть позади держится, на полшажка где-то.
Народу собралось ого-го сколько! Пришли нас проводить.
Первым делом, как положено, священник молитву прочитал, напутствовал боярина со дружиною в дорогу дальнюю. И тоже перекрестил троекратно.
Алёна вслед за ним повторяет. Опухшие после ночи алые губы шепчут еле слышно слова молитвы, сама же глаз с меня не сводит.
На крыльце при всём честном народе ещё раз расцеловались с женой в губы и уже окончательно распрощались.
Сошёл с крыльца, коня подвели. Придётся верхом до лодок добираться. Новые порядки устанавливаем, статус повышаем. Эти все новшества ввел благодаря стараниям жёнушки. Рассказала мне, как в городе бояр в походы провожают, и попеняла, что нарушаю заведённые ещё предками обычаи. Пообещал исправиться и теперь вот исправляюсь.
Зато народу, а его на площади перед теремом и в самом деле собралось немало, новое действо весьма по душе пришлось. Стоят как один довольные, мужики сами крестятся и нас благословляют, бабы детишек на вытянутых руках из толпы поднимают. Мол, пусть смотрят и запоминают…
Эх, хорошо лежать на скамье да вспоминать, когда более делать нечего!
Не по нраву морскому хозяину то, что я в себя мыслями ушёл, перестал морем любоваться! Решил о себе напомнить. Налетел ветер, подхватил с гребня набежавшей игривой волны пенную шапку, в лицо мне мокрым веером бросил. А водичка ой какая холодная, даром что мели вокруг и теплынь. Вроде бы на таком мелководье прогреваться вода должна, ан нет! Ну и ладно. Утёрся ладонью, перешёл на другой борт, там брызги точно не долетят! А с хозяином морским мы договоримся…
Так и шли вдоль берега. Далеко не отходили, но и близко не лезли, чтобы стрелой из камышей не достали. Да и куда ближе-то? Мелей здесь очень много, камни, гряды, поэтому как-то так.
А раз мелко, то и водичка морская ни разу не изумрудного цвета. Серая она, с грязно-жёлтой пеной на гребне. Ударит глухо волна с разбега в борт, словно набитым песком мешком приложит, и уходит под днище, илистую муть со дна поднимает. А на борту пенные разводы остаются. До следующей волны. Потом на стоянке пена эта засыхает, оттирать грязную корку приходится.
А шли бы подальше от берега, и вода была бы чище!
Пришлось на северо-восток поворачивать, чтобы берег далеко от себя не отпустить. Дальше просто. Лужская губа, Копорская, а там вскоре и Невская будет. Это я хорошо помню!
Как раз на самом мысу и встали на ночёвку. Можно было и дальше пройти, дни пока ещё длинные, но места всё-таки незнакомые, поэтому искать подходящую стоянку в темноте будет явным перегибом. И неизвестно ещё, на что или на кого в темноте можем наткнуться. Мы не Новгород, у нас мирного договора с Ижорой нет.
Увидели подходящий заливчик, и даже не заливчик, а небольшую глубокую бухточку, куда как раз обе наши лодки отлично поместятся, туда и направились. Выход на берег песчаный, по бокам камыш растёт, от посторонних глаз до поры укрывает. На всякий случай перед подходом к бухте броню накинули, арбалеты зарядили. Ну и подходили осторожно. Пристали, первым делом разведка по округе пробежалась, на следы посмотрела. Никого, нам на радость!
Поэтому ночевали на берегу. Костры жгли небольшие, в ямках, чтобы отблеском пламени не привлекать чужого внимания. Дым? Ну, от дыма никуда не денешься. Поэтому вслед за ушедшей разведкой сразу же посты выставили.
Приготовили кулеш – и спать. Вставать нам с рассветом.
Ночь прошла спокойно, никто не потревожил. Но тревога не отпускала, всю ночь проворочался и дремал вполглаза. После утреннего перекуса загрузились в лодки и вышли из бухты. На море никого, лишь по воде дымка туманная стелется. Но и она испарилась с восходом солнца. Только тогда и расслабился.
После Копорья ещё круче к востоку подвернули, ветер из-за этого доворота переложился, уже в правый борт нам задул. Теперь самое главное – устье Невы найти.
Остров Котлин издалека увидел. Враз настроение поднялось! Ну а как иначе? Знаковое место! За ним уже и коренной берег виден. Вот где-то там и должен быть вход в Неву. Но идти напрямую всё равно не рискнули, будем продолжать держаться своего плана.
Приблизимся, понятнее станет. Не пропадём!
И с этой задачей справились. Как подходить к нужному месту стали, так и оживились морские просторы. Вдалеке кое-где несколько раз чужие паруса мелькнули, тоненькие чёрточки мачт далёкий берег расчертили. За волнами корпусов лодок не видать, но мачты-то – вот они! И главное, все в одну сторону движутся! Так что найти устье будет несложно, не мы одни в эту пору по морю шастаем. Прицепились и пошли за далёким парусом!
Вот когда довернули, тогда тяжко и стало. Волна в борт застучала вроде бы и несильно, ласково даже так, но… Но плоскодонку нашу с борта на борт закачало. Народец из дружинных, ранее бахвалившийся своей невосприимчивостью к морской качке, разом с лица сбледнул. А кое-кто и за борт перевесился, морских дев вызывать принялся.
Парус наш пока работал, но Семён утверждает – если ещё довернём на ветер, то придётся на вёсла садиться! К радости гребцов, не пришлось. Вот оно, устье! Уходим влево, и ветер вновь строго в корму задувает! Потому что на первоначальный курс встали.
Невские пороги прошли не то чтобы совсем уж легко, но и волнений они особых не вызвали. Скорее понервничал из-за большого количества желающих подмогнуть нам провести лодки по реке. За деньги, само собой! Одно хорошо: высокая конкуренция высоким расценкам точно не способствует. И тесть мой к тому времени отоспался, с удовольствием окунулся в знакомое ему дело торга! Цену чуть ли не вдвое сбил!
Так что и пороги мы спокойно прошли. Но арбалеты заряженные далеко не убирали. Тут же до берега рукой подать! Вот когда на простор речной выйдем, тогда и расслабимся. А пока держим ушки на макушке и глядим по сторонам в оба.
Тестя всё устраивает. Виду старается не показывать, но то и дело косит взглядом в сторону готовой к бою дружины, прячет в бороду довольную улыбку. Нравится ему мой подход к обеспечению нашей безопасности…
Ладога… Тут я, как говорится, ни ухом, ни рылом. Но Семён утверждает, что не один раз по Ладожскому морю хаживал. И где Волхов впадает, тоже не забыл. Верю…
Кормчий рассказывает, а сам хитро посмеивается. Мол, если нам Бог будет благоволить, то и грести не придётся, по течению дойдём. А если осерчает Господь, то намашемся вёслами до одури! Супротив течения потому что выгребать придётся. Река норов крутой имеет, течёт то в одну сторону, то в другую. А я и этого не помню, буду на практике проверять.
Новгород ничем таким после Пскова не удивил. И по занимаемой площади размерами меньше, и по количеству населяющих его людей. Разве что торгом? Ну так и что? Одним торгом сыт не будешь. Но только не в моём случае. В моём как раз и будешь. Поэтому в отличие от тестя весь первый, да и второй день в городе я лишь присматривался к ассортименту и ценам на товар. А купец взял на себя все остальные заботы. И лодки разгрузил, всё добро в свои лавки перевёз, и пошлину за нас заплатил. На мои возражения только отмахнулся:
– Ещё чего не хватало! Там я у тебя в гостях был, а тут ты у меня. Так что лучше помолчи.
– Так я не один, дружина со мной. И лодки! И со всего пошлину берут! Много выходит же!
– Много или не много, то не тебе судить, – отмахнулся тесть. – Да ты не вскидывайся, не вскидывайся. Я же не со зла, я о тебе забочусь. А через тебя о дочери. Неужели не понимаешь?
– Да понимаю я! Только доход со всего этого, – оглянулся на разложенный в лавке товар, – мы поровну делим. Значит, и расходы тоже должны так же делить!
– Так, да не так! Ты сюда лодки посчитал? Скажешь, трофеи? Верно. А ремонт? А новые мачты с парусами? Кормчих с гребцами, что нас с товаром без потерь сюда привезли, прибавил? Им кто платить будет? Ты? Молчишь? То-то! Это я обо всём этом ещё молчу! – тесть указал рукой на разложенный товар. – Так что здесь я только свою долю малую в наше общее дело вношу. Так правильно будет!
– Делай, как знаешь, – согласился. Ну а зачем спорить? Показал своё благородство, и довольно. – Но постарайся закупить всё согласно списку.
– И закуплю! По списку и более того! – ухмыльнулся в бороду тесть. – А ты пока по торгу походи, приценись. Подарки жене присмотри. И про тёщу не забудь! А то знаю я вас, нынешнюю молодёжь. Ты просто забудешь, а она обидится. Зла не затаит, но при случае обязательно припомнит. А оно тебе нужно?