— Кажется, у русских сдохла машина! — обрадовался английский командир пост-капитан Генри Бакл. [3]
— Но к нему спешат на помощь, — справедливо заметил лейтенант-коммандер Джулиус Кэррингтон.
— К черту! Неужели вы, мистер Кэррингтон, думаете, что эти лоханки отберут у меня добычу? Одного нашего залпа хватит, чтобы разогнать стаю шакалов.
Строго говоря, у Бакла были все основания так говорить. На закрытой нижней батарее его корабля находилось шестнадцать 32-фунтовок. На верхней палубе размещалось еще четыре 84-фунтовые пушки, плюс два крупнокалиберных 68 фунтовых бомбических чугунных орудия на поворотных станках. А про то, что «константиновки» забронированы, он даже не подозревал. Что же касается умения русских артиллеристов стрелять, это и вовсе оказалось весьма неприятным сюрпризом!
Приблизившись к врагу, наши канонерки разделились. Выставившие вперед из бруствера 60-фунтовки Баумгарта «Буян» лейтенанта Федорова и «Хват» под командой Гавришева 2-го [4] нахально лезли вперед, а укрывшиеся на время за дымовой завесой «Греты» «шанцевки» обошли англичанина с фланга и обстреляли его корму. Тем временем Кострицын перестал изображать жертву и снова дал полный ход!
— Сэр, кажется, нас провели, — мрачно заметил первый лейтенант.
— Черт бы вас побрал, мистер Кэррингтон, я и сам это прекрасно вижу. Но ничего, сейчас они пожалеют!
Некоторое время перестрелка была не слишком результативной. «Константиновкам», смело идущим вперед, удалось первыми открыть счет и добиться пары попаданий по куда более крупному противнику. Впрочем, эти снаряды на первый взгляд не принесли значительных повреждений. Британцам же никак не удавалось пристреляться, тем более что им постоянно мешали намертво вцепившиеся в них «Буян» и «Хват». Наконец, командир «Валориуса» решил не искушать более судьбу и выйти из боя. Но именно в этот момент 60-фунтовая русская бомба разбила ему правое колесо.
Не ожидавший такой подлости от судьбы фрегат начал разворачиваться и, прежде чем на нем успели остановить левую машину, русские канонерки оказались вне зоны действия большинства его орудий. Воспользовавшись этим, они сразу же приблизились и принялись всаживать в корму англичанина бомбу за бомбой. Уже второе попадание снесло за борт ретирадную пушку, оставив корабль совершенно беззащитным.
Впрочем, проиграв в одном, британцы выиграли в другом. Теперь их бортовые орудия смотрели прямо на «шанцевские» канонерки. К тому же те, чтобы задействовать всю свою огневую мощь, были вынуждены поворачиваться к противнику бортом. Результат не заставил себя ждать.
В первом же залпе «Осетр» лейтенанта Племянникова получил ядро в борт и запарил. Очевидно, на нем был поврежден один из котлов. Но из атакующей линии он не выкатился, продолжая вести огонь по противнику. «Русалку» лейтенанта Селиванова щедро окатило водой от близких попаданий, насквозь вымочив весь экипаж, находящийся на верхней палубе. А «Ведьме» под командой князя Шаховского досталось сильнее. У нее почти под корень снесло фок-мачту.
Но этот успех оказался для моряков Роял Нэви последним. «Константиновки», пристрелявшись, продолжали всаживать снаряд за снарядом в корпус корабля, пока Кострицын, про которого почти все позабыли, не подошел с уже беззащитной кормы к фрегату и двумя меткими залпами картечи из карронад снес с верхней палубы все живое. Включая и доблестного кэптена Бакла. После этого первому лейтенанту Кэррингтону оставалось только с горечью отдать приказ спустить флаг.
[1] Корвет «Наварин» был избран осенью 1852 года как самый надежный для кругосветного плавания. Флигель-адъютант Аркас, командированный для осмотра «Наварина», написал в дневнике: «При подробном осмотре корвета, у которого местами была вскрыта обшивка, я был совершенно поражен его ужасным положением. Гниль оказалась во всех местах; можно сказать, что ни одного шпангоута не было вполне здорового. Все держалось на наружной обшивке, которая прикреплялась, вместо цельных медных болтов, только головками их снаружи, а с внутренней стороны также коротенькими концами болтов с расклепками. Обман преступный!»
Справедливость сказанного Аркасом подтверждается и следственным делом, хранящимся в архиве Морского министерства.
[2] 60-фунтовая пушка Баумгарта имела предельную дальность стрельбы при увеличенном заряде 3 412 метров (3 700 ярдов).
[3] Пост-капитан или посткапитан — устаревшая альтернативная форма звания капитана корабля в Королевском военно-морском флоте Британии. После того, как офицер был произведен в пост-капитаны, дальнейшее продвижение по службе осуществлялось строго по старшинству. Если ему удавалось избежать смерти или позора, он неизбежно мог выслужиться до адмирала.
Младший пост-капитан обычно командовал фрегатом или сопоставимым кораблем, в то время как более старшие пост-капитаны командовали более крупными кораблями.
[4] На русском флоте однофамильцы получали дополнительный номер в порядке поступления на службу. Так что первые, вторые и третьи не были такой уж редкостью. В 1854 на Балтфлоте служили, например, лейтенанты И. И. Степанов 5-й и В. М. Васильев 5-й.
Глава 18
Не зря наши предки говорили — скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Все сражение с погоней, засадой, маневрами и перестрелками заняло больше пяти часов. Тем не менее, «Рюрик» под флагом вашего покорного слуги присоединился ко всеобщему веселью, когда все было кончено. Ну а что вы хотите, пока случайно оказавшаяся поблизости рыбачья лайба доковыляла до Кронштадта, пока командование пыталось разобраться в ситуации и решить, что докладывать начальству. Пока развели пары, а это тоже дело небыстрое…
В общем, дело было окончено без нас. А ведь я так рассчитывал понюхать настоящего пороху и даже прицепил себе на пояс здоровенный кольт-нэви в роскошной открытой кобуре из мягкой коричневой кожи. Не иначе к абордажу готовился… Ганфайтер, блин!
Но, с другой стороны, мои орлы впервые одержали серьезную победу. Да еще над кем, над самими англичанами! И не надо упрекать меня в преклонении перед Западом. Конечно, Российский флот за полтораста лет успел одержать немало побед, но в основном над шведами и турками. Но ведь первых, если подумать, не бил только ленивый, а вторые тоже уже давно не те. С британцами же нам до сей поры не везло.
Да, капитан «Валориуса» зарвался. Да, наши превосходили его в численности и калибре орудий. Но ведь победили!
— Ваше императорское высочество! — начал рапорт прибывший на борт «Рюрика» Кострицын. — Имею честь доложить о славной виктории! После долгой и упорной баталии вражеский фрегат спустил флаг!
— Изрядно, братец! — обнял я героя. — Порадовал!
— Служу государю и отечеству.
— Какие потери?
— Увы, без них не обошлось. На «Ведьме» убило двух матросов и ранило троих, в том числе гардемарина фон Шанца.
— Постой, это не родственник ли нашего адмирала?
— Так точно, племянник.
— Что ж, стало быть, верит в службу и созданные им корабли, если родную кровь отправил… Немедленно перенести всех раненых на борт «Рюрика». Он самый быстрый, и хирург у нас отличный. Довезем до госпиталя.
— Есть.
— Есть еще потери?
Из дальнейшего доклада выяснилось, что экипаж «Русалки» счастливо отделался парой царапин, зато в машинной команде «Осетра» обварило насмерть троих кочегаров. А вот на бронированных «константиновках» потерь не было. Хотя пара ядер в бронированный бруствер «Хвата» все-таки прилетела.
— Упокой, Господи, новопреставленных рабов твоих! — все присутствующие сняли фуражки и, за исключением лютеранина Мофета, перекрестились.
— Узнайте, остались ли у погибших родные?
— Слушаюсь!
— Как трофей?
— Толком осмотреть еще времени не было, но хорош!
— Значит, сейчас и посмотрим…
Детальное знакомство все же пришлось отложить. Сигнальщики донесли о появлении дымов на горизонте, и я решил, что пора и честь знать. Впоследствии выяснилось, что это решение, возможно, сохранило мне жизнь. Впрочем, обо всем по порядку.
Поскольку самая мощная машина была у моего флагмана, именно он взял на буксир потерявший ход «Валориус». Следом «Грета» потащила «Осетра», а оставшиеся боеспособными канонерки прикрывали наше триумфальное отступление.
Стоит ли говорить, что появление на рейде трофея вызвало настоящую бурю восторга. Палили пушки, играл оркестр, моряки и немногочисленные местные жители кричали ура и «в воздух чепчики бросали»!
Уцелевших в сражении англичан сначала заперли в трюме, а потом поспешили убрать с захваченного корабля. Мало ли что им взбредет в голову? Тела погибших, включая пост-капитана Бакла, также отправили на берег для панихиды и предания земле. Благо, среди уцелевших оказался капеллан отец Баркли. Иначе не представляю, где бы мы им искали англиканского священника.
А затем я решил, что пришло время лично осмотреть захваченный фрегат, и приказал спустить шлюпку. На нашу беду, среди довольно многочисленных спасательных средств «Рюрика» была одна, сделанная «по американскому образцу». Говорили, что она обладает совершенно замечательным ходом и изумительной поворотливостью, но случая испытать до сих пор не было. И вот ее-то князь Голицын и приказал приготовить для нас.
Разумеется, ваш покорный слуга был не единственным желающим осмотреть «Валориус». Со мной отправились адмирал Мофет, оба моих адъютанта, то есть Платон Лисянский и сам князь Евгений Голицын, а также флаг-офицер Федор Юшков. В общем, компания подобралась немаленькая, а в придачу к ним гребцы и командовавший шлюпкой унтер.
— Довольно, господа! — крикнул я, заметив, что наше утлое суденышко перегружено, и мы отправились в плавание.
К несчастью, ветер усилился, поднялась волна, и скоро мы начали черпать воду бортом. Дальнейшее вспоминается какими-то отрывками. Потерявшая от налетевшей волны остойчивость шлюпка перевернулась, и мы оказались в воде. Усердно работая ногами и одной рукой, пытаюсь плыть, второй держа за шиворот Мофета. Тот, в свою очередь, орет благим матом, отчего время от времени хлебает морскую водицу.