На лицах окружавших меня людей отражалась целая гамма чувств. Молодые офицеры, разгоряченные сегодняшним успехом, были готовы отправляться в море немедленно и рвать врага голыми руками. Умудренный годами адмирал Мофет, напротив, выглядел смущенным. Вывести-то корабли нетрудно, а ну как англичане одолеют? Эдак сегодняшняя виктория обернется ничуть не менее впечатляющим конфузом, а кому это надо?
— Почему же не вывести? — спокойно ответил я. — Только не нынче.
— Отчего так?
— Ветер противен. А пароходов у нас мало. Даст Бог, завтра переменится, тогда и пощупаем островитян за вымя!
— Хорошо, коли так, — кивнул император. — Только я эти слова запомню!
— Кажется, у вашего величества еще не было повода усомниться во мне?
— Покуда нет.
— Вы говорили о награде… кажется, я знаю, что просить. Позвольте мне лично возглавить флот и выйти в море.
— Ты генерал-адмирал, тебе и решать! — пожал плечами отец и решительно направился в сторону притихших генералов.
— Что за несчастная мысль отправить корабли в бой? — горячо прошептал мне по-французски Мофет, когда государь достаточно удалился. — Неужели вам хочется подвергнуть себя небывалой опасности, а флот полному разгрому без всякого вреда неприятеля?
— Полно, Самуил Иванович! Не хорони меня раньше времени. Раз соизволение получено, в море мы выйдем. Только не завтра, и не когда ветер переменится, а нынче же ночью! У меня еще один неопробованный сюрприз для Нейпира имеется. Жаль будет отпускать его без угощения….
[1] контр-адмирал Армар Лоури Корри — второй по старшинству адмирал Балтийской эскадры Флота Ее Величества королевы Виктории. Его флаг был на 90-пушечном парусном линкоре «Принц Регент».
[2] Шпирон — конструктивный элемент носовой оконечности корабля, предназначенный для тарана.
Глава 22
Вывести в бой парусники — дело нехитрое. Тем более что после впечатляющих успехов канонерок и минеров их экипажи воодушевлены и рвутся в дело. Гораздо труднее сделать так, чтобы этот выход не превратился в полный разгром. А то, что он неминуем, я практически уверен. Несмотря на потерю двух линкоров англичане очень сильны. Остальные их корабли совсем не пострадали, а матросы с офицерами достаточно подготовлены. Все же они не первый месяц в море, и какие бы проблемы с дисциплиной у них ни были в начале, уверен, Нейпир сумел их решить!
Наши же корабли и фрегаты в большинстве случаев «благонадежны» только на бумаге. Дай бог, чтобы половина из них не развалилась от собственных залпов. Что самое противное, и наказать некого. Запретив их ремонт, я сам дал командирам и портовым службам прекрасную отмазку. Дескать, кабы нам все дали, так мы бы сейчас…
А по-другому было нельзя! Иначе все качественные материалы ушли на купцов, а канонерки с корветами пришлось строить изо всякого хлама! Как говорят в народе — куда не кинь, везде клин!
Но приказ императора надо выполнять. Тем более что Николай I, в отличие от его правнука с таким же именем, человек серьезный и за неисполнение именного повеления не постесняется спросить даже с родного сына! В общем, выхода два. Если адмирал Нейпир решит от греха отойти от Кронштадта подальше и ждать прибытия французов, значит, выйдем к Красной Горке, проведем небольшие маневры, объявим, что «враг испугался и побегоша», а мы молодцы! А вот если останется…
Еще одним козырем, припасенным в рукаве, оставались шестовые мины. Работа над ними началась сразу же после моего появления в этом времени, но результаты до последнего времени не слишком впечатляли. И виной тому оказался я сам!
Подвели меня, как ни странно, знания из будущего. Вот втемяшилось в голову, что для атаки вражеских кораблей лучше всего подходят паровые катера и все тут! Но после долгих и упорных опытов выяснилось, что нынешние катера, как бы это помягче… в общем, пока ни на что не годны! Судите сами, скорость у них позорно мала. На веслах и то быстрее получается. Стук от качающихся цилиндров такой, что пугает рыбаков на другой стороне Финского залива. И самое главное, большую мину им не утащить! А маленькая никакой гарантии не дает. Потому что производство динамита совместными усилиями Зинина, Петрушевского и вашего покорного слуги мы наладили, а вот стабильного качества пока что не получили. Бывает рванет так, что небо с овчинку кажется, а случается, что и пшик. Лучше пороха, конечно, но…
Решение, как ни странно, подсказал фон Шанц. Посмотрев на наши муки, хитромудрый финн немного подумал и спросил:
— А почему бы вашему высочеству не использовать канонерки?
— Так ведь они тихоходные, — отмахнулся я.
— Положим, не все. Но даже самые маломощные из них быстрее катеров.
— Хм… и мины на них можно будет установить в разы тяжелее…
И тут, как говорится, мне карта и повалила! «Шанцевки», несмотря на свои скромные размеры и примитивность, а может и благодаря им, оказались поистине универсальными кораблями. Как говорится, и в пир, и в мир, и в добрые люди. Хочешь сторожевики или береговая оборона, хочешь поддержка сухопутных сил, если таковая потребуется, а теперь вот еще и мины.
Правда, требовались кое-какие срочные доработки. Во-первых, снять орудия и боезапас, благо, при наличии кранов — это не проблема. Во-вторых, установить выдвижные шесты с минами и батареи для подрыва, в-третьих, убрать всех лишних и дождаться темноты. Правда, с этим на Балтике летом проблемы, ибо ночи тут белые, но, с другой стороны, частенько случается туман. Ну и нельзя забывать про фактор неожиданности. Англичане, конечно, на взводе, но вот такой пакости от нас точно не ждут!
Судя по всему, адмирал Нейпир решил никуда не уходить. Что ж, ему же хуже. Для атаки выделены девять канонерок. Пять из состава Первой «гвардейской» дивизии и четыре из Второй. Выбрали их за самые мощные машины и, соответственно, скорость. Без артиллерии они дают от девяти до одиннадцати узлов. Так много, впрочем, только у «Щуки» капитан-лейтенанта Мейснера с нобелевской стодвадцатисильной машиной. Остальные более тихоходны, но все равно лучше остальных. Если все пройдет, как задумано, этот удар должен решить судьбу кампании на Балтике.
Перед выходом, как водится, отслужили короткий молебен. Лично мне это мероприятие до лампочки, но люди вокруг по большей части искренне верующие. Служил корабельный священник «Рюрика» отец Николай. Наскоро окропив святой водой корабли и их экипажи, он благословил нас на подвиг и первым направился к катеру, чтобы вернуться на фрегат. За ним последовали члены моего штаба, а вот я остался на «Башибузуке».
— Ваше императорское высочество! — переполошился никак не ожидавший подобной подставы Лисянский. — Неужели вы собираетесь принять участие в бою?
— Что поделать, мой друг, — вздохнул я. — Приказ императора. Да ты и сам все слышал…
— Тогда я тоже…
— С ума сошел? Тут и так места немного. В общем, господа, если что, не поминайте лихом! А теперь шагом марш в шлюпку. Это приказ!
Честно сказать, не знаю, почему так решил. Наверное, просто не мог больше посылать людей на смерть, ничем при этом не рискуя. Впрочем, отряд Истомина, флагманом которого считается «Башибузук», в минную атаку не пойдет, а займется прикрытием. Ну и, конечно же, оказанием помощи тем, кому не повезет…
— Куда ты, чертушка? — раздался рядом заполошный крик.
Обернувшись, мы увидели, как с борта «Рюрика» кто-то сиганул в море и поплыл к нам.
— Человек за бортом!
Через минуту, когда бедолагу вытащили из воды, оказалось, что это мой вестовой Иван Рогов.
— И что это было? — поинтересовался я у мокрого, как мышь, матроса.
— Ваше императорское, — взмолился тот. — Дозвольте с вами!
— С ума сошел? А если бы утоп…
— Никак нет! Плаванию сызмальства обучен!
— Положим, что так. Но скажи на милость, на хрена ты мне вообще тут нужен?
— Константин Николаевич, Христом Богом молю, не гоните. Я — бедовый и пока при вашей милости состою, с вами ничего не содеется. Мне так святой жизни человек сказал…
— Господа, вы слышали? — обернулся я к с трудом сдерживающим смех офицерам. — И что прикажете делать с этим обормотом?
— Я вообще-то не сторонник телесных наказаний, — задумчиво заметил Истомин, — но, говорят, что от подобных идей хорошо помогают линьки. Так сказать, бодрят дух и очищают разум!
— Слышал, что умные люди говорят?
— На все ваша воля, а только не прогоняйте!
— В любом случае, возвращаться — дурная примета…
— Черт с тобой! — решил я. — Отправляйся вниз в кочегарку и просушись там.
— Слушаюсь! — обрадовался матрос.
— Погоди, — вытащил из кармана серебряную фляжку с коньяком и протянул вестовому. — Хлебни для сугрева!
— Покорнейше благодарим!
— Арманьяк? — потянул носом мой старый знакомый Владимир Брылкин, не удержавшись при этом от непроизвольного движения кадыком.
— Угадал. Шато-д-Эсперанс. Двадцать лет выдержки…
— Надеюсь, Ивану понравилось, — не без иронии заметил мичман.
— Не сомневаюсь. К слову, Володенька. Помяни мое слово, близкое знакомство с горячительными напитками в столь юные лета до добра не доведет!
— Что вы, ваше императорское высочество, — смутился молодой человек. — Мне вовсе не…
— Так ты не будешь? — бессердечно улыбнулся я, протягивая фляжку Истомину. — А вот мы с капитан-лейтенантом, пожалуй, оскоромимся. Не побрезгуете, Павел Иванович?
— Ни в коем случае! — ухмыльнулся командир «Башибузука».
В час пополуночи все предназначенные для диверсии корабли заняли свои места в эскадренном ордере и, сохраняя равнение, дружно двинулись вперед. Ветер стих и, как это часто бывает на Балтике, на море спустился туман. Не такой густой, когда не видно ничего вокруг в двух шагах, но все же. Уменьшив скорость, мы обратились в слух и пристально наблюдали за происходящим вокруг. Под палубой мерно бухала машина, впереди смутно угадывались очертания наших импровизированных миноносок, позади шли остальные канонерки из отряда прикрытия.