— Где служите, любезный?
— На корвете «Наварин», ваше императорское…
— Без чинов, мичман. Насколько понимаю, это вы принесли весть о печальной судьбе вашего судна? Кстати, как вас…
— Брылкин!
— А по имени отчеству?
— Владимир Николаевич.
— Очень приятно. Ну, так поведайте, друг мой, как же случилось, что столь хорошо подготовленный к плаванию корабль потерпел аварию, едва покинув Балтику?
Вопрос оказался из разряда неприятных, но окажись Брылкин человеком несколько более опытным, он, вероятно, сумел бы оправдать случившееся некими непреодолимыми причинами вплоть до воли господней. Однако мичман был молод, искренне желал послужить отечеству и вообще являлся убежденным противником всего дурного и горячим сторонником всеобщего блага.
В общем, за короткий промежуток, пока шел по коридорам, стараясь не потерять из виду Головнина, офицер высказал мне все, что думал о порядках, царивших в Адмиралтействе вообще и о ремонте в Кронштадтском порту, в частности.
— Вот значит, как, — сочувственно покивал я, сообразив, что мы дошли. — Благодарю за информацию.
— Служу государю и отечеству! — вытянулся молодой человек.
— Полно, друг мой. Быть может, у вас есть какие-то просьбы личного характера?
— Единственное мое желание быть полезным! — немного выспренно ответил тот, после чего смутился и добавил, — и для того получить новое назначение.
— За этим дело не станет, — милостиво похлопал мичмана по плечу, обозначив, что аудиенция окончена. — Будет вам место.
— Благодарю, ваше императорское высочество! — вытянувшись перед начальством, выпалил Брылкин.
[1] Карл Васильевич Нессельроде — министр иностранных дел Российской империи с 1816 по 1856. Канцлер.
[2] bon mot — острота (фр.)
[3] — Большой театр в Петербурге построен в 1783 году по велению Екатерины Великой. В 1859 году здание было перестроено под размещение Консерватории, для театра же было выстроено новое здание получившее название в честь императрицы Марии Федоровны. Ныне Государственный академический Мариинский театр.
[4] морской бобр — калан, он же морская выдра, камчатский бобр. Животное из семейства куньих, в отличие от настоящего бобра, относящегося к грызунам. Его эталонно плотный мех отлично защищен от намокания.
Глава 4
После роскошных интерьеров Зимнего дворца внутреннее убранство министерства показалось почти аскетичным. Впрочем, это было скорее на пользу, поскольку настраивало на деловой лад. А забот у главы морского ведомства было невпроворот. Находившийся сейчас на юге Меншиков устроил все так, чтобы никакой вопрос не мог быть решен без участия министра. Вероятно, таким образом он пытался демонстрировать государю свою незаменимость.
Оборотной стороной этого оказался целый ворох бумаг. Казанское адмиралтейство всеподданнейше запрашивало, заготавливать им этой зимой лес или погодить? Командиры портов справлялись, нельзя ли выделить средства на пошив мундиров для ластовых команд. Управляющие казенных заводов хотели бы знать, на какие наградные могли бы рассчитывать служащие у них чиновники…
Так, если загребусь в эти дебри, на действительно важные дела времени просто не останется! Поэтому все к черту! Пусть текучкой занимается секретарь, а генерал-адмирал возьмется за действительно важные вопросы. А что у нас можно признать таковыми?
Насколько помню, абсолютное большинство кораблей и судов Балтийского флота — парусники, и когда к нам пожаловали союзники, у коих паровики имелись в избытке, мы просто ушли в глухую оборону. К счастью для нас, вражеские линкоры и фрегаты не могли свободно действовать на мелководье, а достаточного количества канонерок у англичан и французов не было. На следующий год их построили, но русское командование во главе с великим князем тоже не зевало, и построили свои.
Так почему бы не заняться этим на год раньше, в смысле прямо сейчас? Решено, тем более что память Кости подсказывает, что сейчас идут работы по проектированию гребных канонерских лодок… стало быть, есть и производственные мощности, и финансирование.
Еще одним нововведением в той войне стали мины. И были они, если нам ничего не наврал проводивший занятия капитан-лейтенант Королев, двух видов. Системы Якоби и Нобеля. Первые подрывались с помощью провода, вторые имели химический запал. Общим недостатком и тех и других было ничтожное количество взрывчатого вещества, то есть пороха. Если мне не изменяет память, около четырнадцати килограммов или, как говорят в это время, менее пуда. Так что это надо исправить и вообще, как можно подробнее ознакомиться с проектами. В конце концов, зря я, что ли, штат БЧ-3[1] носил?
Еще одной проблемой станет артиллерия. Если в первый год мы с союзниками бодались более или менее на равных, то потом их промышленность наклепала множество почти нарезных орудий. Почти, потому что сверловка Ланкастера считается нарезной только в нашем богоспасаемом отечестве. Да и то лишь благодаря дурной инициативе депутатов государственной думы. Но это так, к слову. Главное, что у англичан массово появятся дальнобойные, хоть и не особо точные, пушки. И с этим надо что-то делать. Причем, прямо сейчас!
Ну и напоследок можно вспомнить о ружьях, которые, по словам незабвенного Лескова, англичане кирпичом не чистят. Как известно даже далеким от истории войн людям, англичане и французы были поголовно вооружены нарезными винтовками, а мы, сиволапые, гладкостволом чуть ли не времен Бородино. Отчего, собственно, и проиграли. Почему это в последнюю очередь?
Все просто, если наш флот окажется настолько несостоятельным, что союзники прорвутся сквозь батареи и минные поля к Питеру, штуцера нам вряд ли помогут. И вообще, пусть ими армия занимается. Она в России большая, и денег на нее выделяется немеряно. Пусть потратят на что-то полезное!
А у меня своих расходов хоть отбавляй. Кстати, отчего бы не убавить?
— Александр Васильевич, — секретарь, занявшийся разбором каких-то бумаг за своим столом, тут же подошел ко мне. — Голубчик, будь любезен, принеси наш проект бюджета. Подробно, со всеми выкладками. В особенности по комиссариатской части, а также строительной, кораблестроительной и ремонтной. И будь готов давать мне по каждому пункту свои комментарии. А еще лучше: озадачь департаменты снабдить каждую статью бюджета сопроводительной запиской, в которой ясным и понятным языком изложить суть вопроса и расчеты.
— Возможно, это потребует создания отдельной комиссии?
— Боюсь, что так.
— Боитесь? — удивился Головнин.
— Конечно. Чем больше бюрократии, тем меньше дела.
— С этим трудно спорить, — согласился секретарь, — но все же именно обсуждения помогают избежать ошибок и прийти к правильному решению.
— Да я разве против? Собирайте!
— Что будем сокращать в первую очередь? — поинтересовался удовлетворенный моим ответом чиновник.
— Ремонт парусных кораблей, — не задумываясь, ответил я. — По крайней мере, самых ветхих из них.
— Но отчего? — изумился Головнин. — Разве в следующем году не будет практических плаваний?
— Если к нам пожалует англо-французский флот, то вряд ли.
— Боже правый, но откуда такие вести… Неужели война с нами — дело решенное и нет никакой надежды?
— Надеяться, дорогой Александр Васильевич, надо на лучшее, а готовиться к худшему. Поэтому тратить ресурсы будем только на действительно важные вещи. И если и будем исправлять и строить, то прежде всего паровые суда.
— Протолкнуть это решение будет непросто. Воспротивятся многие заслуженные адмиралы.
— А кто сказал, что мне интересно их мнение? И вообще, ты навел меня на одну замечательную мысль. Надо предложить этим старым пенькам письменно изложить свое мнение по поводу развития флота, где они черным по белому напишут о преимуществах белоснежных парусов над коптящими машинами. А когда придут англичане и те же самые люди станут утверждать, что мы не сможем с ними драться по причине недостатка пароходов, у меня появится блестящая возможность изгнать ретроградов со службы, невзирая на прошлые заслуги!
— Вы наживете себе этим множество врагов, — тихо заметил секретарь.
— Это последнее, что меня беспокоит. Давай лучше подумаем, как мы можем увеличить количество современных кораблей. Где их можно купить? В Пруссии, в Голландии, или, быть может, в Америке…
— Я не столь сведущ в этом вопросе, но смею полагать, что лучше всего в Англии. Там будет и дешевле, и быстрее. Более того, мы там их и заказываем.
— Что, прости? Заказываем? То есть прямо сейчас?
— Конечно! Два паровых корвета «Витязь» и «Воин» [2]. Первый платеж уже прошел, соответственно, их скоро заложат. Остальные средства испрошены в казначействе, так что…
— И много средств? — постарался спросить как можно безразличнее, хотя внутри все клокотало от ярости.
— По триста двадцать тысяч серебром за единицу. Еще некоторые суммы понадобятся на оснастку и вооружение. О полной стоимости лучше справиться в соответствующем департаменте.
— Да что тут вообще творится! — не выдержав, заорал я. — Мы с часу на час ждем объявления войны с Англией и заказываем у нее корабли? Позвольте спросить: для чего? У них и так флот огромный, зачем его еще субсидировать! Кто, черт возьми, это вообще придумал⁈
— Вы! — с трудом выдавил из себя испуганный чиновник.
— Что⁈
— Вы… ваше императорское высочество…
— Твою ж маман! — выдавил из себя с безукоризненным французским проносом. — Совсем забыл… А ты, сударь мой, какого лешего не напомнил?
— Тоже запамятовал, — дипломатично отозвался секретарь.
— Ладно. Прошу прощения. Сорвался…
— Ничего страшного, — кротко отозвался Головнин, очевидно воображая себя христианским мучеником, с трудом избегшим гнева Нерона.
— Сколько уже заплатили?
— По пятьдесят тысяч серебром.
— Чудно! Что ж, плохая новость состоит в том, что мы подарили противнику сто тыщь! Хорошая, что у нас осталось еще полмиллиона, которые можно потратить с большим толком.