— На покупку паровых кораблей?
— И это тоже.
— В таком случае, осмелюсь предложить корабли, принадлежащие Пруссии.
— У нее есть флот?
— Нет. Но пытались завести. Купили два недурных паровых фрегата и еще кое-что… Однако, англичане отказались признавать их флаг и объявили, что в случае выхода в море поступят с ними, как с пиратами.
— Даже так? А когда это случилось?
— Этой весной. А летом, насколько мне известно, корабли должны были быть проданы с аукциона… ваше императорское высочество, вы действительно ничего не помните?
— Нет…
— В таком случае…
— Послушай меня. Понимаю, что мое поведение вызывает, по меньшей мере, недоумение, но…
— Слушаю вас.
— Если ты хоть словом, хоть жестом кому-нибудь об этом обмолвишься, придет конец сразу двум людям.
— Двум?
— Один я, а другой ты. Причем тебе будет хуже. Великого князя в сумасшедший дом не отправят, а вот чрезмерно осведомленного чиновника… ты понимаешь?
— Конечно, — с трудом сглотнул не ожидавший подобного Головнин.
— Вот и славно.
— Но вокруг вас всегда много народа…
— Будешь подсказывать. Незаметно и деликатно.
— А что, если государь пришлет к вам лейб-медика?
— Ничего страшного. Мандт ко мне вряд ли теперь сунется, а с Арендтом как-нибудь договоримся. Так я могу на тебя надеяться?
— Полностью!
— Отлично. А по Пруссии мысль здравая. Надо бы навестить… кто там у меня, дед?
— Дядя. Фридрих Вильгельм IV. Старший брат вашей августейшей матушки. Александры Федоровны.
— Да, точно. Теперь вспомнил. Ладно, бог с ними, с родственниками. Лучше напомни, кто заведует строительством канонерок?
— Контр-адмирал фон Шанц.
— Вызови его. И пусть прихватит самых толковых инженеров, разбирающихся в винтовых пароходах и прочих технических новинках. Нам будет, о чем потолковать.
Йохан Эбергард фон Шанц, которого в России все звали Иваном Ивановичем, оказался суровым пятидесятилетним мужчиной с выразительным скуластым лицом и аккуратными усами, чем сразу же купил мое расположение. Дело в том, что доставшиеся от владельца тела бакенбарды успели мне порядком поднадоесть. Что тут поделаешь, не люблю излишние заросли на лице.
Его сопровождал подпоручик корпуса корабельных инженеров Аристарх Алексеевич Иващенко. На вид ему было около тридцати. Строевые офицеры в таком возрасте, как правило, достигают уже чина капитан-лейтенанта, а то и выше, но инженеры — известные парии флота.
Судя по всему, раньше судьба не сводила его со столь высокими особами, как великий князь Константин, а потому кораблестроитель слегка нервничал. В отличие от спокойного как удав фон Шанца.
— Добрый день, господа, — как можно радушнее поприветствовал я их, крепко пожав им руки, чем явно поразил никак не ожидавшего подобной чести Иващенко. — Располагайтесь, где вам будет удобно. Разговор предстоит долгий.
— Буду счастлив быть полезным вашему императорскому высочеству, — с достоинством наклонил голову адмирал.
— Я тоже, — подал голос инженер, но тут же сконфуженно замолчал.
— Давайте без чинов.
— Как вам будет угодно, — на лицах гостей появилось нечто вроде облегчения.
— Итак, господа. Насколько понимаю, именно вы занимаетесь постройкой гребных канонерских лодок для Балтийского флота?
— Так точно!
— Так вот, приказываю вам все работы в этом направлении прекратить!
— Но почему? — вскинулся кораблестроитель, в то время как адмирал оставался невозмутим.
— Хороший вопрос, Аристарх Алексеевич. Скажите, что вам известно о наших отношениях с Францией и Англией?
— Э… — растерялся Иващенко.
— Ну-ну, смелее.
— Кажется, в Лондоне и Париже недовольны погромом турок и… право же, я совсем не разбираюсь в политике.
— Не принижайте себя. Вы все прекрасно понимаете. Итак, отношения между нашими державами настолько плохи, что уже следующим летом ожидается прибытие на Балтику вражеских эскадр.
— В каких силах? — впервые подал голос фон Шанц.
— По меньшей мере, вдвое превышающих наши. Причем, как вы, вероятно, и сами понимаете, значительное количество этих судов будут паровыми. Как полагаете, есть у нашего флота шанс противостоять им в открытом сражении?
— Ваше императорское высочество позволит мне быть откровенным?
— Иван Иванович, я же просил, без чинов! Что касается вашего вопроса, отвечу так. Не только позволяю, но и настаиваю. Более того, не жду ничего иного, как бы нелицеприятно ни звучало то, что вы мне сообщите!
— Хорошо. В таком случае мой ответ — нет! Наши корабли по большей части находятся в плачевном состоянии и требуют безотлагательного ремонта. Экипажи дурно обучены и потому не знают своего дела. Причем это касается не только нижних чинов, но и господ офицеров.
— Что скажете о начальствующем составе?
— С ними все еще хуже. Большинство получили свое назначение по протекции, в плаваниях давно не были, а те, что были, никогда не ходили далее Датских проливов…
— Продолжайте, — поощрил запнувшегося было адмирала.
— Таким образом, единственным способом противостоять превосходящему в силах противнику остается оборона. Потому мне несколько непонятно ваше решение остановить строительство канонерских лодок.
— Вы не совсем меня поняли, господа. Я не сказал, что мы откажемся от строительства вовсе. Просто, по моему глубокому убеждению, вместо гребных кораблей надобно строить паровые.
— Но у нас нет готовых проектов!
— А вот для этого нам и нужен был инженер-кораблестроитель. Аристарх Алексеевич, сколько времени вам понадобится на составление чертежей и спецификаций?
— Трудно сказать. Для начала было бы неплохо определиться, какие именно суда нам нужны? Длина, ширина, осадка, водоизмещение. Потребное вооружение и его вес. А также масса и размеры паровых машин. Зная все это, работа не займет много времени, но…
— Слушаю вас?
— Для отражения вражеского нашествия одной канонерской лодки, пусть даже и винтовой, будет явно недостаточно. Стало быть, надо определиться и с количеством. Выбрать верфи для постройки, заготовить материалы…
— С материалами все просто. Мы пустим в дело все, что заготовлено для строительства гребных канонерок и ремонта парусников. Туда же пойдут испрошенные у министерства финансов кредиты. Что же касается количества… сколько вы собирались строить?
— Согласно высочайшему повелению, двадцать единиц.
— Этого мало. Нужно минимум сорок! Что до проекта, то вам и карты в руки. Иван Иванович, насколько мне известно, лучше других разбирается в современных паровых судах. Стало быть, сможет сформировать тактико-техническое задание. Вы же составьте эскиз, предварительную смету и представьте мне, скажем, через неделю…
— А что с механизмами?
— Об этом не беспокойтесь. Машины и котлы будут!
— В таком случае, не вижу затруднений.
— Если возникнут какие-либо трудности, прошу немедленно обращаться ко мне. Не будет меня, к Александру Васильевичу. С этим все понятно?
— Так точно! — вытянулись подскочившие фон Шанц с Иващенко.
— В таком случае, не смею задерживать. За работу, господа, у нас мало времени! И да, совсем забыл…
— О чем, ваше императорское высочество?
— Не хочу никого обидеть, тем более что нисколько не сомневаюсь в вашей порядочности, но доведите до всех причастных к постройке. Любое воровство или нераспорядительность будут приравнены к государственной измене. Даю слово великого князя, что добьюсь повешенья для всякого, невзирая на чин, знатность, прошлые заслуги и любые иные смягчающие обстоятельства! Это понятно?
— Об этом могли бы и не говорить! — с достоинством отвечал фон Шанц, после чего поклонился придворным поклоном, но не стал пятиться, а вышел вразвалочку, как заправский моряк.
За ним, задев по пути пару стульев, последовал инженер, оставив меня наедине с едва сдерживающим смех Головниным.
— Что тебя так развеселило? Да, кораблестроитель не привык к подобному обращению, но…
— Дело вовсе не в нем, Константин Николаевич, — замахал руками секретарь.
— Тогда в ком? Объяснись…
— Просто вы так строго говорили о воровстве с Шанцем, а тот и ухом не повел…
— Погоди-ка, он что, казнокрад?
— Увы, да! Служившие с ним офицеры прямо говорят, что на постройке в Северо-Американских Штатах пароходофрегата «Камчатка» он изрядно нагрел руки. Да и в походе к его рукам прилипало и с угля, и с продовольствия для команды…
— Отчего же ты мне раньше не сказал? — мгновенно вскипел я.
— А что делать, — пожал плечами чиновник. — Этот грех в той или иной мере свойственен всем начальствующим лицам в России. Ну, кроме вас с государем, разумеется. Однако, справедливости ради, Иван Иванович, хотя и не привык упускать то, что само плывет ему в руки, при всем при этом — человек дельный! Да, руки погреет, не без того. Но поручение, ни в пример иным и прочим, исполнит.
— Твою ж мать!
— Не могу не согласиться! Замечу, однако, что Шанц у нас известный сочинитель и к тому же изрядный острослов, взять хотя бы его знаменитое: «Военное судно, подобно дамским часам, ещё никогда не доводилось до совершенной исправности, да едва ли кем-нибудь и когда-нибудь доведено будет до такого положения, чтобы нечего было на нём совершенствовать». Не ручаюсь за точность цитаты, но согласитесь, не глупо сказано…
— Мало мне Меншикова, так еще один остряк-одиночка на мою голову… Скажи честно, ты издеваешься?
— Никоим образом, — всполошился секретарь и тут же поспешил перевести разговор на другую тему. — Кстати, можно узнать, каким образом ваше высочество собирается добыть машины на сорок кораблей разом?
— Узнаешь в свое время. А пока… тебе знакомо имя Путилова?
— Вы, верно, о Николае Ивановиче, бывшем прежде преподавателем в Морском корпусе?
— Да.
— Лично чести не имел, но слышать о нем приходилось. Причем самое лестное.
— Найди и завтра же пригласи его ко мне.