Через несколько минут сразу несколько бомб попало в одну из шхун и ее подняло на воздух. Мгновенно ушли в небытие пятьдесят три человеческие жизни. Короткое замешательство – и бой продолжился. К полночи к Слизову подходят гребные фрегаты Денисова и канонерки Густава Третьего начинают отходить. Там шведы выстроились в линию, стремясь поставить атакующих в два огня.
– Атаковать! – кричал Слизов в свой мятый рупор. – На пробой!
Отряд в неистовой гребле рванул вперед под ядра на пробой. Ядра проносились над головами, оставляя за собой в небе искрящейся след. Спустя четверть часа в шведских порядках сразу два взрыва с яркими вспышками. Гул от взрывов гулким эхом отдался в близлежащих лесах.
– Двух, кажется, приложили! – устало вытирали с лица копоть канониры.
В это время, посланные Зигеном канлодки, обогнув Равицу, зашли во фланг шведам. Бой продолжался до самого рассвета.
– Бей из пушек цельно! – командовал Слизов.
С рея сдернули флаг – сигнал к исполнению.
Ударил первый залп… потом второй… третий…
Вскоре взлетели на воздух еще три вражеских судна. С восходом солнца стало очевидно, что в шведских порядках царит полнейший беспорядок и противник пребывает в полном замешательстве. Один за другим шведские суда выходили из линии и уходили за остров Пейсари. При отступлении был брошен брандер и канонерская лодка.
– От заду не отвяжешься, от переду не уйдешь! – радовались матросы.
Наши преследовали, и сражение прекратилось только к четырем часам утра.
Слизов огляделся. Сзади уже подходили основные силы флотилии. Теперь весь пролив Биорке-Зунд был в наших руках. Дальше идти не было уже просто сил. Гребцы засыпали от усталости прямо у весел.
– Все, шабаш! – кричал Слизов на свои шхуны. – Суши весла! Бросить якоря! Выставить дозорных! Остальным спать!
Тем временем для удержания нашего линейного флота вдали от северного фарватера (по которому шведы планировали прорываться) гребному флоту велено было атаковать русский отряд из 4 линейных, 1 бомбардирского корабля, 1 фрегата и 1 брандера (308 орудий), стоявший в восточном проходе южнее острова Рондо. Для этой цели часть галер вышла из боя и, пройдя проливом между Западным и Северным Березовыми островами, ранним утром атаковала русских. Оставшиеся гребные суда сдерживали флотилию Нассау-Зигена до четырех утра, после чего отошли к основным силам. С трех до пяти утра около 120 галер и канонерских лодок повторно атаковали наши линейные корабли, отвлекая их внимание от готовившихся к прорыву линейных кораблей герцога Карла. Эта самоубийственная атака стоила шведскому гребному флоту шести потопленных канонерских лодок и многочисленных повреждений на остальных судах.
Подошедший на «Екатерине» принц поначалу был недоволен остановкой Слизова, но увидев спящих прямо на палубе матросов, понял, что большего требовать просто невозможно. К тому же гребные суда далеко ушли вперед от линейных кораблей и остались без поддержки тяжелой артиллерии. Теперь надо было ждать подхода отряда Одинцова, который все еще медленно пробирался в лабиринте отмелей, делая непрерывные промеры. Поэтому к флотилии Одинцов подошел лишь в пятом часу утра. Теперь о том, чтобы выбить нас из горлышка пролива, шведам следовало забыть навсегда. Ближе к полудню артельные старосты прокричали к чарке и к кашам. Корабельная жизнь входила в свое обычное русло.
Сражение при Биорке-Зунд было блестяще выиграно, и последняя лазейка из Выборгской западни была наглухо забита.
Но гребной флот и, прежде всего Слизов, сделали нечто большее, о чем стало известно многим позднее.
Глава пятаяПогоня
Итак, решение на прорыв королем Густавом было принято. Контрадмирал Норденшельд составил план прорыва, и началась подготовка.
С вечера 21 июня все было уже готово: шлюпки подняты, шпринги убраны, якоря на апанере, то есть выбраны до отвеса, со всех парусов сняли сезни, и они держались на каболках. В течение четырех недель шведы ждали своего избавителя – попутного ветра и вот наконец ветер развернулся в нужную им четверть. Решающий момент настал. И в этот момент Нассау-Зиген атаковал Биорке-Зунд. Весь план прорыва мгновенно оказался под угрозой полного срыва. Кляня все на свете, Густав бросился туда со всем гребным флотом. Сражение за пролив он начисто проиграл, но русские, умаявшись приостановились, а парусный флот Чичагова даже не подумал их поддержать. Этим следовало незамедлительно воспользоваться.
В полночь небо покрыло густыми облаками, через которые тускло светила луна. На рассвете снова началась пальба в Биорке-Зунде, то авангард Слизова перестреливался с королевским арьергардом. Дул тихий, но устойчивый ост. Над Выборгом в туманной дымке медленно всходило кровавое солнце. И если на нашем флоте наступающий день встречали, как обычно, заревой пушкой, то на шведском все прекрасно понимали, что кто-то из них видит всходящее солнце в последний раз.
В четвертом часу утра, оставив против Зигена небольшое прикрытие, гребная флотилия Густава подошла к своему флоту и выстроилась за ним. Севернее встали турумы и гемемы, а южнее более мелкие суда.
Около шести часов утра шведский флот приходит в движение. Корабли отдают марсели и авангард начинает движение вперед. И сразу неприятность, причем немалая. Линейный корабль «Финланд», едва начал движение, выскакивает на острый каменный бык, пропарывая себе днище. Все попытки стянуть его с мели оканчиваются нечем. Бросив «Финланд» на произвол судьбы, остальные корабли проходят мимо него.
Движение шведов почти сразу замечено и на нашем флоте.
– Ваше превосходительство, дозвольте разбудить! Шведы, кажется, пошли на прорыв! – поднял с койки Чичагова флаг-капитан Шишков.
Адмирал, как был в халате и колпаке, поднимается на шканцы. Ему подают трубу. Осмотрев неприятеля, Чичагов кивнул головой:
– Да, кажется, двинулись, хотелось бы только знать, каким фарватером они станут прорываться!
Отдав распоряжения, Чичагов снова спустился в каюту. Морской бой – время не быстрое. Можно еще и умыться и позавтракать. Пока его присутствие наверху не обязательно. Каждый знает свое дело, а если возникнет необходимость, его сразу известят.
Над «Ростиславом» поднимают сигнал «Встать на шпринги», а потом и «Приготовиться к бою». Повинуясь сигналу, вся наша длинная боевая линия от Крюсерорта до Пейсари медленно поворачивает левым бортом к неприятелю. Флот готов к отражению атаки, но пока никто не знает, в каком месте она последует, а это значит, что, нельзя создать перевес в силах там, где шведы пойдут на прорыв. Все это понимают, все этим терзаются, но пока понять замысла Густава не могут.
В семь утра с «Ростислава» снова ударила сигнальная пушка. Поднятые флаги велели приготовить шлюпки для отвода неприятельских брандеров. Что ж, мера весьма нелишняя. Одновременно к флоту были созваны все крейсерские суда и быстроходный «Венус». Крейсировать теперь где-то тоже ни к чему и легкие суда будут скоро нужны здесь.
К этому времени шведы уже подняли кливера и, уваливаясь на правый галс, выстроились в кильватерную колонну полным бакштагом, беря курс на север. Туда же начинал движение и гребной флот. Дойдя до параллели мыса Крюсерорт, в обход отмели Ильматалы, корабли один за другим плавно спускались к ветру. Впереди обозначая фарватер, стоял отряд легких судов. Ориентируясь по этим плавучим маякам, передовой линейный корабль повернул форштевень в середину прохода, гребные суда взяли несколько севернее и прошли мимо мыса всего в каких-то трехстах саженях, отчаянно рискуя выскочить на камни. Напряжение нарастало с каждой минутой. Ветер сегодня явно был на стороне шведов. Причем не только самый попутный, но с каждой минутой свежеющий, отчего шведский флот все больше прибавлял ход.
Чичагов тем временем повторил свой сигнал «Приготовиться к бою».
Шведы продолжали свое шествие. Теперь на пути неприятельского флота был отряд контр-адмирала Лариона Повалишина. Наши корабли тоже столи по сторонам фарватера, образуя ворота, но эти ворота уже были огненными.
Первым в проход между «Святым Петром» и «Всеславом», не снижая скорости, вошел передовой «Дристигхетен» храброго капитана Пуке.
– Эй, швед – голова два уха! Седлай порты, одевай коня, воевать будем! – кричали наши матросы неприятелю.
Дистанция до наших кораблей всего сто саженей. Паруса на «Дристигхетен» были подобраны, а команда, во избежание лишних потерь, спрятана в палубах. Наверху только офицеры и рулевые на штуре. Едва «Дристигхетен» вышел на траверз с нашими кораблями, как почти одновременно раздаются два бортовых залпа. «Дристигхетен» буквально засыпают ядрами, брандскугелями и картечью.
Но «Дристигхетен» шел дальше и, в свою очередь, разрядил пушки обоих бортов. «За «Дристигхетен» следовали второй и третий шведские корабли. Вдоль мыса прорывались на чистую воду турумы и гемемы. Все они, равняясь с нашими кораблями, тотчас осыпали их чугуном. Наши огрызались в ответ из всех пушек. Эскадра Повалишина была в огне и дыму. Следом за ней вступили в бой и фрегаты Ханыкова. Дистанция до проходящих мимо шведов была так мала, что наши пушки не могли бить даже в рангоут, чтобы задержать движение. Ядра и картечь влетая в орудийные порты, выкашивают артиллерийскую прислугу, но паруса по-прежнему были полны ветра и шведские линейные корабли один за другим прорывались в море. Хуже всего пришлось «Всеславу», который дрался уже в два огня: одним бортом с линейными кораблями, другим – с гребными судами. Все большими потери становились и у нас. На бомбардирском судне «Победитель» были сбиты снасти и весь рангоут, на линейном корабле «Не тронь меня» ядром разорван в клочья капитан 1-го ранга Джеймс Тревенин. Место прорыва быстро заволокло непроницаемым черным дымом. Со стороны видно было только, что время от времени из этого дыма вырывались шведские корабли, которые на всех парусах устремлялись на запад.
Итак, место прорыва уже определилось и сейчас самое время направить сюда главные силы, чтобы расстрелять шведов, идущих гуськом по узкому фарватеру. С «Ростислава» последовал сигнал командующему нашим северным крылом вице-адмиралу Мусину-Пушкину немедля рубить якорные канаты и спешить на помощь сражающимся кораблям. Однако командир арьергарда, вопреки всему, начал выборку якорей, а это, как известно. дело долгое и муторное. Уход