Ж.-Б. Наккар: «Временами нам уже казалось, что Бальзак находится на пути к выздоровлению, и это рождало надежду у самого больного, в благородном, великодушном и возвышенном сердце великого писателя. Но специалисты, с самого начала установившие у Бальзака сильную альбуминурию, понимали, что все это не более чем краткие передышки»{581}.
Альбуминурия (протеинурия) – это выделение белка с мочой, свидетельствующее о нарушении нормальной деятельности почек. Судя по всему, почки в данной ситуации оказались задействованы вторично, как осложнение основного заболевания – патологии сердечно-сосудистой и дыхательной систем и сахарного диабета. (Предполагаю, что писатель ко всему прочему страдал и сахарным диабетом.)
Первого июня 1850 года Эвелина де Бальзак напишет Лоре Сюрвиль: «Бедному Оноре нынче утром пускали кровь… Наш чудесный доктор Наккар навещал его… Мы много говорили о вас нынче утром, и он был так растроган… Конечно, для вас не окажется новостью, что доктор Наккар – одна из прекраснейших душ, какие вышли из рук Создателя»{582}.
Как бы то ни было, мудрецы от медицины, которых пригласил доктор Наккар[181], не придумали ничего нового: пустить кровь, дать слабительное, мочегонные… Постельный режим, тишина и покой. Врачи действуют по испытанной схеме: клизма и пиявки.
Поражают «глубокомыслием» и диагнозы: «острое белковое мочеизнурение»… «болезнь Кушинга»… «перитонит»… Ставят по сто пиявок на день… О сахаре в моче – ни слова. А ведь Бальзак – любитель хорошо и обильно поесть; он рыхл и тяжеловесен, ему за пятьдесят. И диабетически изменённые сосуды глаз и нижних конечностей уже давно взывают о помощи. Тот самый случай, когда, несмотря на старания эскулапов, больной продолжал жить.
Вообще, складывается впечатление, что Оноре не отдавал отчёта в том, насколько он серьёзно болен. Его товарищ, Теофиль Готье, 19 июня (перед отъездом в Италию) решил навестить больного. Каково же было его удивление, когда ему сообщили, что хозяина дома нет, он убыл на таможню, где выкупает свои дрезденские «безделушки». Бедный Тео лишь развёл руками и удалился.
Узнав, что он разминулся с Готье, Бальзак чуть не заплакал от досады. На следующий день он продиктовал (сам писать уже не мог) Эвелине короткое письмо следующего содержания:
«Дорогой Тео, сердечно благодарю Вас за тот интерес ко мне, который Вы соблаговолили выказать. Если в последнее свое посещение Вы не застали меня дома, это не значит, будто я чувствую себя лучше. Я только вопреки запретам врача дотащился до таможни, ибо непременно надо было забрать мой багаж. Нынче я избавился от бронхита и от воспаления печени, значит, есть улучшение, поэтому завтра все силы бросят против действительно тревожной болезни, болезни, гнездящейся в сердце и легких; мне подают большие надежды на излечение, но я должен постоянно оставаться в роли мумии, отказавшись от разговоров и движений, – такое положение вещей должно продлиться по крайней мере два месяца. К этому письмецу меня обязывала Ваша дружба, которая мне вдвойне драгоценна в том одиночестве, в котором держит меня медицинский факультет. Если Вы зайдете еще раз, сообщите мне заранее день и час, чтобы я мог воспользоваться удовольствием Вас принять и насладиться Вами – ведь я так давно Вас не видел! Всем сердцем Ваш де Бальзак»{583}.
Отправить письмо Тео, не прикасаясь к нему, для Бальзака показалось недопустимым. Собравшись с силами, он с большим трудом сделал собственноручную приписку, которая больше напоминала какие-то каракули, хотя при определённом усилии можно было прочесть: «Я больше не могу ни читать, ни писать».
Сам Готье вспоминал: «Я собирался в путешествие по Италии и перед отъездом захотел попрощаться со своим знаменитым другом. Оказалось, что он уехал из дому в коляске, чтобы забрать из таможни какую-то экзотическую диковину. Я удалился, успокоенный, но когда уезжал из Парижа, мне подали записку от г-жи Бальзак, которая весьма любезно, с вежливыми сожалениями объясняла, почему я не застал ее мужа. В конце рукою Бальзака была сделана следующая приписка: “Я не могу ни читать, ни писать. Де Бальзак”…»{584}
То были последние строки, написанные рукой Мастера. Бальзак умирал.
Когда речь заходит о последних днях Оноре де Бальзака, первое, что приходит на ум, это недоуменный вопрос: от чего, собственно, умер великий романист? Что послужило причиной его преждевременного (именно – преждевременного!) ухода? Пятьдесят лет для цветущего мужчины отнюдь не жизненный предел даже в позапрошлом веке. Многие из соратников Бальзака прожили значительно дольше: В. Гюго (83 года), Э. Жирарден (78 лет), А. Дюма (68 лет)… Достаточно сказать, что его вдова, Эвелина Ганская, скончается через 32 года, на восемьдесят втором году жизни.
Итак, всё, что у нас есть по этому поводу, – это очень короткие «Заметки о последних днях Бальзака» лечащего врача писателя доктора Наккара. Конечно, чрезвычайно интересно было бы ознакомиться и с воспоминаниями доктора Кноте (или же его сына); оба лечили романиста в период относительно непродолжительного нахождения того в России. В Верховне Бальзак много болел, и доктор Кноте часто посещал своего именитого пациента. Но, к сожалению, отыскать какие-либо следы его мемуарной деятельности в недрах архивов до сих пор никому не удалось. В связи с этим обстоятельством сегодня внимание исследователей сфокусировано именно на воспоминаниях доктора Наккара.
Что нам повествует личный лекарь Оноре? Совсем немного: «застарелый сердечный недуг, принявший необратимый характер»… «тяжёлая одышка»… «сбивчивая и невнятная речь»… «полнокровность вен»… «с трудом мог передвигаться»… К счастью, в нашем распоряжении имеется ещё кое-что: бесценные письма – прежде всего, самого Бальзака.
Но вернёмся к доктору Наккару. На что намекает врач? Прежде всего, на серьёзные нарушения не только в работе сердца, но и во всей сердечно-сосудистой системе в целом. Несмотря на то что французская медицинская школа XIX века считалась одной из самых передовых в мире, доктор Наккар, наблюдая Бальзака, никак не мог определиться с его окончательным диагнозом. Пользуясь своим влиянием среди медицинского сообщества, он собирает врачебный консилиум в составе именитых докторов. Что на выходе? Набор серьёзных (и даже опасных) симптомов: одышка при ходьбе, переходящая в удушье при увеличении физической нагрузки; альбуминурия (наличие белка в моче); отёки в нижних конечностях, упадок сил и пр.
Растерянная Лора пишет матери: «Доктор смело назначил поставить больному водянкой на живот сто пиявок, в три приема… Но несмотря на веселость, никогда не покидающую супругов, несмотря на каламбуры Оноре, на его шутки под самым носом у смерти, он так походил на умирающего, что моя невестка спокойно сказала Софи в ту ночь, когда обнаружился перитонит: “Я думала, что потеряю его”. Но чудесная надежда, которая не оставляет ее, вскоре взяла свое, и утром она не моргнув глазом без страха поставила последние тридцать пиявок… Моя невестка кажется мне загадкой. Знает ли она об опасности? Или не знает? Если знает, то ведет себя героически»{585}.
В наши дни в данных обстоятельствах даже начинающий врач обратил бы внимание на артериальное давление (АД) у пациента, а также количество холестерина и сахара в крови. А что можно было сделать тогда? Доктора, оказавшиеся у постели больного, заострили внимание на «полнокровности вен», что в плане диагностики уже неплохо. Считаю своим долгом напомнить, что первый бескровный прибор для измерения артериального давления (так называемый сфигмограф) будет изобретён позже; во Франции кровяное давление измерялось с помощью усовершенствованного сфигмографа доктора Э.-Ж. Маре (1864 г.).
Что сделали бы сегодня? Как минимум – измерили АД и изучили биохимические анализы крови и мочи. Но это сейчас, а не тогда. Тем не менее доктора, отметив у пациента «полнокровность вен» и выявив у того альбуминурию, одобрили кровопускание. Назначается постельный режим и отдых. Обнаруженное докторами указывало на проблемы у пациента со стороны сердечно-сосудистой системы и наличие у него гипертонической болезни. Наличие белка в моче, так называемая альбуминурия, или протеинурия, всего лишь подтверждало диагноз. В данном случае речь могла идти о застойной протеинурии, обусловленной застоем крови при сердечной недостаточности.
В результате, перед нами несколько серьёзных заболеваний, дающих единую грозную клиническую картину. Что это за заболевания?
Первое. Гипертоническая болезнь (ГБ). Та самая «полнокровность вен», установленная докторами после осмотра г-на де Бальзака. Причинами, послужившими появлению этого серьёзного недуга, следует в первую очередь назвать постоянные стрессовые ситуации, переживаемые Оноре в результате неблагоприятных жизненных коллизий. Бессонные ночи, нервные встряски, связанные с вечной кредиторской задолженностью, война с редакторами и типографами, неустроенность в личной жизни, частые (порой изматывающие) поездки – всё это не могло не сказаться на изначально крепком здоровье человека по имени Оноре де Бальзак.
Головные боли беспокоили Оноре многие годы. При наличии ГБ приступы нестерпимой боли свидетельствуют о периодических атаках в виде резкого повышения артериального давления – так называемых гипертонических кризов. Как минимум два раза гипертонические кризы завершились транзиторными ишемическими атаками, или микроинсультами. Всё это не могло не сказаться на общем состоянии Бальзака. Он всё чаще болел, и, как заметил один из знавших его современников, «начал как-то чахнуть». Как признавался Оноре сестре Лоре, в случае своей смерти романист хотел «оставить небольшое состояние матушке». И… продолжал не щадить себя.