Ситуацию сглаживала г-жа де Берни, которая, поселившись поблизости, могла довольно часто навещать своего «несчастного трудоголика». И Лора знала, что делала. Во-первых, можно было (в кои-то веки!), не таясь никого, спокойно встречаться друг с другом в абсолютно приватной обстановке. А во-вторых, влюблённая женщина всегда чувствует и видит больше, чем в аналогичной ситуации мужчина. А чувствовала мадам де Берни долгую разлуку.
«Необычайное превосходство двадцатидевятилетнего Бальзака, – пишет С. Цвейг, – над девятнадцатилетним заключается в том, что он знает теперь, что он хочет создать. Только в ожесточенной борьбе ощутил он свою силу и постиг, что для удачи в любом деле необходимо направить всю свою волю лишь к одной цели, сосредоточить ее на одном-единственном направлении»{133}.
Именно так: Оноре обрёл направление. Он задумал большой исторический роман. Сделав кое-какие наброски, он даже дал новому сочинению название: «Молодец». Сюжет романа был замешан на гражданском противостоянии времён вандейского восстания бретанских крестьян против Французской республики в девяностые годы XVIII века, то есть связан с борьбой шуанов (повстанцев) с центральной властью. Архивные данные, с которыми автор знакомится в Королевской библиотеке Парижа, чрезвычайно скупы: даже по прошествии лет многие факты всё ещё оставались тайной за семью печатями. Описание некоторых событий вообще не сходилось ни по датам, ни по цифрам. «Мемуары» Тюро и многотомные воспоминания маркизы де Ла Рошжаклен также оказались довольно однобокими. Тема гражданской войны, как понял исследователь, оставалась настолько не изученной, что проще было бы понять случившееся при прочтении «Последних из могикан» Фенимора Купера. (Что он, к слову, и сделал.)
И тогда Оноре принимает важное решение: он собирается лично объездить места недавних сражений. Тем более что многие очевидцы минувших боёв, воевавшие в отрядах Рошкотта и Кадудаля, ещё были живы и могли порассказать немало интересного.
Решено, он едет в Вандею! Только когда он пройдёт по местам исторических событий (происходивших всего-то тридцать лет назад!), лишь тогда сможет поведать читателям истинную картину случившегося. Хватит выдумывать небылицы в стиле Вальтера Скотта! Сказки – для доверчивых дамочек. Он, Бальзак, будет писать о том, что было на самом деле; отныне его призвание – быть писателем-реалистом.
Оноре собирается в Фужер (городок, находившийся в годы восстания в центре событий), к старым друзьям Бернара-Франсуа. Как мы помним, ещё живя в Туре, Бальзак-старший поддерживал близкие отношения с местным префектом, генералом де Поммерёлем, умершем в 1823 году. В Фужере проживал сын покойного, Жильбер, также ставший генералом (к тому времени в отставке). Владелец большого дома, двух старинных замков и обширных земельных владений, Жильбер Поммерёль считался местным богачом.
Однако ехать наобум было бы неблагоразумно, поэтому 1 сентября 1828 года Оноре пишет генералу длинное письмо:
«Мое небольшое состояние пошло прахом, и я упал с облаков на землю. Финансовые бури, которые сотрясают деловой мир Парижа, вынудили меня отказаться от дальнейшей борьбы. Благодаря преданности отца и доброте матери нам удалось спасти честь семьи и наше доброе имя, но для этого пришлось пожертвовать и моим собственным и их состоянием… Продав дело, я полностью расплатился с долгами, и теперь, к тридцати годам, мое единственное достояние – мужество и незапятнанное имя.
Я рассказываю вам, генерал, об этих печальных событиях только потому, что возникли особые обстоятельства, связанные с моими новыми планами. Я решил опять взяться за перо, и быстрое воронье или гусиное крыло должно отныне дать мне средства к жизни и помочь расплатиться с матушкой. Вот уже месяц, как я работаю над историческими трудами. По чистейшей случайности мне указали на один исторический факт, который произошел в 1798 году и связан с войною шуанов и вандейцев; он послужит основой для произведения, которое я легко напишу. Для этого не понадобятся никакие изыскания, надо только познакомиться с местами, где будут происходить события романа.
Я тотчас же вспомнил о вас и уже решил было попросить приюта недели на три. Муза, ее свирель, бумага и сам я не слишком обременительны, но затем я подумал, что, пожалуй, окажусь для вас обузой… Так вот, генерал, знайте, что походная кровать и тюфяк, стол, если только он походит на всех четвероногих и не хромает, стул да крыша над головой – это все, чего я прошу; разумеется, я надеюсь также на ваше столь чудесное и дорогое для меня доброжелательство»{134}.
Ответ последовал незамедлительно: «Жду вас».
В путь! Не мешкая ни минуты, Оноре забрасывает вещи в дилижанс и уже 20 сентября 1828 года отправляется в Бретань. Но, ещё не тронувшись в путь, он сталкивается с серьёзной проблемой: в бумажнике почти не осталось денег. Хорош путешественник: гол как сокол! Оставшихся нескольких франков и жалких су хватает лишь на то, чтобы купить самый дешёвый билет на место в дилижансе. Уже в пути, трясясь на жёстком сиденье трясучей колымаги-тюрготины[41], он понимает, что после ночлега в Алансоне у него не останется ни гроша. Несколько монет не в счёт – они уйдут на оплату обеда в придорожной харчевне. Следовательно, до конечного пункта несколько миль придётся топать пешком.
С. Цвейг: «Двадцатидевятилетний Бальзак еще не обременен багажом. Его еще не снедает тщеславный снобизм, как в более поздние времена, когда он старается выбрать самый роскошный и дорогой из всех ста тридцати своих жилетов. Он еще не путешествует в собственном экипаже, сопровождаемый ливрейным лакеем. Очень скромно, даже бедно одетый и нисколько не привлекательный молодой человек забирается на самое дешевое место в дилижансе. Но даже это для него слишком большая роскошь»{135}.
«Топать» пришлось по грязным колеям и лужам, из-за чего его одежда, и без того несуразная, вскоре превратилась в довольно жалкое зрелище. В таком виде он и заявился к Поммерёлям.
Ему повезло. Молодость и в этот раз выручила: молоденькая баронесса (жена генерала де Поммерёля была намного моложе супруга) встретила гостя чрезвычайно дружелюбно, дав понять, что ему здесь очень рады. Правда, внешний вид приезжего несколько смутил хозяев, однако продолжалось это совсем недолго – до того самого момента, когда Оноре начал рассказывать о перипетиях своего нелёгкого путешествия.
Позже г-жа Поммерёль вспоминала:
«Передо мной стоял человек небольшого роста, полный; плохо сшитое платье еще более отяжеляло его фигуру, но руки у него были прекрасные. На голове у него была прескверная шляпа, которую мы постарались затем как можно скорее заменить, обратившись к единственному в Фужере мастеру мужских шляп. Это оказалось не просто сделать, так как у Бальзака была очень большая голова… Тотчас же, как только он снял свою шляпу, я перестала замечать окружающее. Я смотрела только на его лицо. Вам, которые его никогда не видели, трудно представить себе его лоб, глаза. Лоб у него был большой, как бы отражавший свет лампы, а карие глаза с золотым блеском были выразительнее всяких слов. Что я могу добавить?.. Во всем его облике, жестах, манере говорить, держаться чувствовалось столько доверчивости, столько доброты, столько наивности, столько искренности, что, узнав, его невозможно было не полюбить… Несмотря на неприятности, которые ему пришлось пережить, хорошее настроение переполняло его и заражало окружающих. Он не пробыл у нас и четверти часа, мы не успели еще показать ему его комнату, а уже он рассмешил нас до слез, генерала и меня»{136}.
Очень быстро между хозяевами и гостем установились вполне дружеские отношения. Тем не менее, ещё раз извинившись, Оноре заявил, что вынужден воспользоваться гостеприимством старых друзей отца.
– Спешу вас успокоить, мне многого не нужно, я неприхотлив, – сказал с улыбкой Оноре. – Лишь бы отдельную комнату, кровать, стол и стул…
Хозяйка и её горничная Луиза были от гостя в восторге! Этот парижанин с повадками деревенского увальня был столь непосредственен, что не полюбить такого было просто невозможно. А ещё он не требовал ни жареную баранью лопатку, ни вина, ни ежедневной смены постельного белья. И очень странно, что за всё время пребывания в генеральском доме даже ни разу не ущипнул смазливую горничную. Ну разве не душка?
Видя, как «путешествие» извело несчастного, женская половина взяла парижанина под негласную опеку, решив для начала откормить. Телячьи отбивные, свежие круассаны, сливочное масло, сметана, отменный местный сыр – тот целебный набор, благодаря которому цвет лица «несчастного» уже через неделю изменился до состояния здоровой румяности.
Впрочем, сам Оноре, казалось, всего этого даже не замечал. Полдня и часть ночи он не отрывался от письменного стола, стараясь записать всё то, что удавалось узнать, увидеть и услышать в течение дня. Ведь вся первая половина дня была в распоряжении генерала де Поммерёля, который вместе с писателем обходил тех, кто мог что-то вспомнить и рассказать о минувшей войне.
Иногда в гости к генералу заходили его друзья – страстные поклонники шуанов, в рядах которых воевали их знакомые и даже родственники. Они тоже рассказывали немало интересного. А Оноре интересовало всё; но больше всего – какими были они, эти самые шуаны? Нет, писатель не зря приехал сюда! Уже через неделю-другую Бальзак стал чувствовать себя одним из этих повстанцев: в красном шерстяном колпаке, коротких штанах, а поверх куртки – козлиная шкура. Эх, какое было славное времечко!
Прогуливаясь в одиночестве, Оноре частенько бродил среди развалин средневекового замка, не забывая заглядывать на местные фермы и в крестьянские дома. Ну и сами окрестности – все эти зелёные холмы, перелески и долины, – они тоже многое повидали. Взять ту же гору Пеллерину, где во время восстания была устроена знаменитая засада, а потом произошёл бой. В голове писателя вырисовывались литературные сюжеты. Так, замок Поммерёлей в Мариньи он превратит в опорный пункт роялистов; большой двор в окружении заросших прудов также найдёт достойное отражение в романе.