[61]{192} Ничего себе, «бедняк». Жить бы да радоваться!
Ну да, радоваться, если б… не долги. А они, эти долги, продолжали неуклонно расти, и к концу года общая сумма неоплаченной задолженности приблизилась к критической отметке в 15 тысяч! То есть долгов оказалось больше, чем было заработано. Да ещё дамоклов меч матушкиного долга в виде всё того же заёмного письма в 45 тысяч. Словом, безнадёга, тру-ля-ля…
И это при том, что конкуренты (впрочем, как и кредиторы!) буквально дышат Оноре в затылок. Почти одновременно с «Шагреневой кожей» выходит «Красное и чёрное» Стендаля, появляется мощнейший по силе «Собор Парижской Богоматери» Гюго… Идут нарасхват книги де Виньи, Мериме, Мюссе, де Ламартина и Авроры Дюдеван. Не опоздать бы! Хотя Бальзаку удалось почти невозможное – занять собственную нишу социального романа.
«За какие-нибудь два-три года, – отмечает Ф. Тайяндье, – Бальзак занял прочное место в молодом литературном поколении рядом с такими авторами, как Гюго, Мериме, де Виньи. И сразу же была признана оригинальность его таланта. Виктор Гюго – если не считать исключительного феномена “Собора Парижской Богоматери” – занимался преимущественно поэзией и драматургией, а позднее стал искать политической карьеры, которая в итоге принесла ему звание пэра. Дюма, ещё один король театра, через несколько лет обратился к жанру популярного исторического романа. Виньи и Ламартин были аристократами, несколько отстранёнными от широкой публики и как будто стеснявшимися предлагать себя её вниманию. Проспер Мериме нашёл свою особую манеру подачи исторической экзотики, предпочитая жанр новеллы, в котором не имел себе равных. Он сочетал романтическую сценографию с осторожной язвительностью, которая была так свойственна его учителю Стендалю. В сущности, только Бальзак выбрал описание современных нравов…»{193}
«Осторожная язвительность»… При описании человеческого социума – это всего лишь некий невинный жест. Скажем, лёгкий укол булавкой.
Но закончим про сводного брата Бальзака, Анри.
Как ни покажется странным, при всей своей неприспособленности Анри Бальзак, оказавшись на чужбине, не умер и не сгинул. Этот избалованный малый неплохо устроился, оказавшись в городишке Порт-Луи, столице Маврикия. Пройдохе и здесь повезло. Несмотря на революционные погромы, организовываемые местной голытьбой, француз и тут чувствует себя как рыба в воде, затесавшись в «парижское землячество», составлявшее костяк «золотой молодёжи» острова. В какой-то мере Анри пошёл по стопам своего старшего брата, раскатывая на кабриолете от одного званого обеда к другому. Вообще, молодой повеса приискивал здесь подходящую пару – богатую вдовушку или что-то в этом духе, главное, чтоб с деньгами.
Повезло и с этим. Уже в декабре 1831 года Бальзак-младший женится (как и мечтал) на богатой вдове – некой Мари-Франсуазе Дюпон, которая владела большим домом и (это главное!) ждала богатого наследства от больной матери. Старушка, действительно, вскоре умерла, осчастливив наследницу в полной мере.
Однако самое большое несчастье, как известно, когда при наличии головы начисто отсутствует ум. Именно этим недугом как раз и страдала счастливая обладательница наследства. Причём вдовушке не повезло дважды: рядом оказался такой же авантюрный безумец-двойник. Двух-трёх лет хватило, чтобы от родительского наследства жены остались рожки да ножки. В надежде поправить своё финансовое состояние парочка перебирается в Париж, где начинает клянчить у родственников если не тёплого местечка, то, по крайней мере, денег. Ко всему прочему жена Анри, будучи беременной, перенесла тяжёлой формы холеру.
– Вы нам должны помочь! Нет – обязаны! – взывает к родственникам сынуля.
Однако кто его слышал, так это любвеобильная матушка, которая даже теперь души не чаяла в «младшеньком». А вот что касается Оноре и четы Сюрвилей, то им было не до «бедных родственников», ибо муж Лоры со своим «гениальным проектом» уверенно двигался в сторону громкого банкротства; ну а Оноре в который раз находился в процессе соревновательной гонки с кредиторами. Выпутывайтесь сами, дорогие.
Анри обиделся: Оноре явно зазнался. Брат даже не пожелал общаться с новорожденным племянником, которого родители назвали чудным именем… Оноре-Анри-Эжен. Понятно, что старшего брата счастливые родители пригласили в крёстные, надеясь, что тот щедро раскошелится, однако промахнулись. Тот, как всегда, сильно занят: разбирайтесь сами, а у меня, уж извините, вновь «острое безденежье»!
И тогда Анри идёт на крайний шаг: решив повторить путь почивших батюшки и деда, он становится франкмасоном. Учтя заслуги родственников, ложа «Дружба» без всяких проблем распахивает перед ним свои недра, делясь многочисленными тайными связями. Вскоре выяснилось, что мэром столицы Реюньона Сен-Дени являлся брат этой ложи некий Амедей Бедье. Это всё и решило. Анри незамедлительно уезжает на Маврикий, а потом, получив должность присяжного землеустроителя, перебирается на Реюньон.
На этом карьера Бальзака-младшенького закончилась. И это при том, что он по-прежнему мечтал стать «кем-то». Хотеть – не мочь. Однако Анри продолжал канючить, теперь уже в письмах: хотя бы ты, братец, ставший известным и знаменитым, посодействуй.
Пришлось снизойти. Хотя связываться с «младшеньким» не очень-то и хотелось. Тем не менее в 1843 году Оноре выслал губернатору Реюньона, контр-адмиралу Базошу, всё, что оказалось под рукой из ранее написанного, сопроводив посылку вежливым письмом, намекнув, что очень надеется на тёплое местечко морского чиновника второго класса для его младшего брата. Но даже это не помогло.
Анри Бальзак скончается в возрасте пятидесяти лет, так и не достигнув тех высот, о которых мечтал. Своему сыну в наследство он оставит всего 250 франков (хорошо, не долги!).
Насмешка судьбы: бедняга Анри так и не узнает, что всего через пару месяцев после его кончины нотариус его умершего отца, мсье Жана де Маргонна, был готов передать в виде наследства батюшки 200 тысяч франков. Но не сложилось. По крайней мере, крестник Бальзака (Оноре-младший) остался практически без средств к существованию. Он умер там же, на Реюньоне, не дожив и до тридцати. В свидетельстве о его смерти было указано: «Холостяк без определенного рода занятий».
Вернёмся к нашему герою. Все эти месяцы Бальзак занят непосильным трудом. И одновременно терзается ощущением своей финансовой ущербности: ему, как всегда, постоянно не хватает наличных. Чем больше пишет, тем труднее сводить концы с концами. Вымышленная жизнь его героев рассыпается вдребезги, как только автор сталкивается с реальными обстоятельствами. Причина всё та же: неистребимая склонность Оноре ко всякого рода излишествам. Бальзак – доменная печь для всего, что звенит, шуршит и может сделать счастливым. Оноре – страшный мот. Манящие иллюзии, которые долгие годы питали его ненасытное тщеславие, с появлением денег они, эти иллюзии, со скоростью пузырьков в бокале с шампанским выскакивают наружу и, лопнув, обдают долгожданной надеждой на скорое исполнение желаний.
Оноре знакомится с Эженом Сю (таким же мотом!) и ещё парой-тройкой праздных шалопаев, для которых внешний лоск важнее содержания. И… пошло-поехало. Портной Бюиссон потирает руки, ибо заказы от его постоянного клиента сыплются как из рога изобилия. Теперь даже за письменным столом романиста не узнать: он пишет, сидя в одном из трёх заказанных портному белых халатов (нечто вроде монашеской сутаны), опоясавшись золотым шнуром с кистями. Дальше – больше!
«Своего издателя, Юрбена Канеля, – пишет А. Моруа, – он просит прислать в уплату за новеллу двенадцать пар лайковых перчаток лимонного цвета (ох уж эти светло-желтые перчатки, он ими просто бредит!) и пару перчаток из оленьей кожи. Счета книгопродавцев и самых прославленных переплетчиков не менее разорительны. Затем в сентябре 1831 года он совершает последнее безрассудство: покупает лошадь, кабриолет, фиолетовую полость с вензелем и короной, вышитыми козьей шерстью; месяц спустя он приобретает вторую лошадь. Для ухода за ними нужен слуга, грум, или, как в ту пору выражались, “тигр”; на эту должность Бальзак нанимает миниатюрного Леклерка… В таком экипаже можно поехать и в Оперу, и к Итальянцам…»{194}
Трясучий дилижанс Жизни мчит Оноре в неведомую даль. Пристяжная по имени Успех несёт, скача галопом, не зная остановок. Как породистый конь нуждается в красивой узде и поводьях, так внешний лоск становится для писателя необходимостью.
Теперь о лошадях настоящих, которых приобрёл наш безрассудный герой. Следует понимать: лошадь – недешёвое и хлопотное приобретение. Это только со стороны кажется, что завести лошадку-другую на зависть друзьям и недругам дело нехитрое, были бы деньги. Правда, следует помнить одно обстоятельство: с появлением лошади финансовая составляющая её хозяина очень быстро скукоживается, напоминая при этом сморщивание «шагреневой кожи».
Судите сами. Лошадь как таковая достаточно дорогая покупка: в тридцатые годы XIX века средняя стоимость выездного коня могла обойтись легкомысленному денди в несколько тысяч франков. А их (коней) у Бальзака два – Британец и Смаглер[62]. И это только непосредственно животные.
Далее для этих красавцев, как вы уже догадались, нужна какая-никакая конюшня – то есть жильё для содержания скотины. А ещё – зерно, сено, солома, упряжь, знакомый ветеринар… И всё это – лишь вокруг того, что называется содержанием лошади.
Теперь взглянем шире. Лошадей Оноре приобрёл не для того, чтобы приходить спозаранку в конюшню и кормить с руки хрустящим круассаном. Кони куплены совсем для другого – для