Но как же Лючия? Тогда он больше не увидится с ней никогда! С другой стороны, получив бумаги, удостоверяющие его личность, можно нанести визит маркизу:, не захлопнет же он двери перед носом спасителя племянницы?
Тем временем дворецкий спустился по каменным ступенькам лестницы в подвал. На нижней площадке он открыл тяжелую дверь и пропустил гостя вперед. Войдя, Федор Андреевич увидел низкое сумрачное помещение без окон, освещенное несколькими лампами. Посредине него стоял синьор Лоренцо. Рядом, судорожно тиская четки, застыл бледный отец Франциск. Чуть поодаль в компании вооруженных парней невозмутимо посасывал трубку старый Пепе.
Услышав сдавленный стон, капитан обернулся. В углу лежало нечто длинное и бесформенное, покрытое темным плащом, а рядом корчился привязанный к большому креслу человек. Правая штанина у него была отрезана, сапог снят, на бедре светлела свежая повязка с проступившими пятнами крови. Обутая левая нога раненого конвульсивно вздрагивала, а босая правая – посиневшая, покрытая засохшими потеками крови – казалась приставленной от чужого тела.
– Подойдите, синьор капитан! – позвал маркиз. По его знаку один из охранников откинул край плаща. Увидев мертвеца, Кутергин перекрестился.
– Вы знаете этого человека?
Федор Андреевич наклонился. На вид убитому лет тридцать – тридцать пять. Худощавое лицо, успевшее покрыться синеватой бледностью, светлые волосы, даже в смерти упрямо сжатые тонкие губы.
– Нет, – твердо ответил капитан.
– Это Шарль. – Лоренцо дал знак закрыть лицо убитого. – Именно с ним вы столкнулись той ночью в деревушке. Странно, что вы не узнали его.
– Ничуть. – Кутергин пожал плечами. – Было темно, и, поверьте, я думал тогда лишь о том, как поскорее лишить его возможности сопротивляться. Вы хотите сказать, что это я, когда выстрелил из окна?..
– Ваша пуля перебила бедро тому молодчику. – Маркиз показал на привязанного к креслу мужчину. – А Шарль получил долг от отца Франциска.
– Суд Божий, – невнятно пробормотал падре.
– Ну а ты знаешь этого человека? – спросил Лоренцо, обернувшись к раненому. Один из охранников схватил его за волосы и поднял голову, а другой осветил фонарем Федора Андреевича.
– Это русский капитан, – едва ворочая языком, прохрипел раненый. – Он в сговоре с дьяволом!
– Откуда тебе известно, кто он? – продолжал допытываться маркиз.
– Сказал Альберто, а он услышал от француза, который обещал много золота за голову русского. Но этот, – он показал глазами на Кутергина, – убил в Генуе двух наших и ушел, а потом сбежал от нас в больнице Святого Себастьяна. Дон Лоренцо! – с отчаянием воззвал бандит. – Меня обманули!
Отец Франциск шепотом читал молитву, старый Пепе посасывал трубку и недобро щурился, охранники сохраняли невозмутимость. Маркиз сочувственно покачал головой:
– Бедняга! Ты уже и так дорого заплатил за это. Так скажи-ка нам еще разок, кого ты видел в доме?
– Толстяка. Его называли то Бенито, то Эммануэль. Потом рыжеватого англичанина с желтыми глазами.
– Мирт? – Федор Андреевич не сумел сдержать возгласа изумления. – Мирт – англичанин?
– Я не слыхал такого имени, – ответил бандит. – Еще Шарль и другой блондинистый француз. И один из наших, южанин.
– У англичанина рыжеватая борода и загорелое лицо цвета меди? – подскочил к нему капитан. – Так?!
– Да, похоже, – согласился раненый. – Но его зовут Роберт. И они кого-то прячут в задних комнатах.
– Это он! – Кутергин пристукнул кулаком по ладони. – Мирт! Я собственными глазами видел его на набережной Генуи. А прячут Мансур-Халима!
– Не нужно имен! – прервал его маркиз и уже мягче добавил: – Кстати, Лючия опознала Шарля так же, как и отец Франциск. Да, не удивляйтесь, бандит приходил к нему за адресом монастыря, где воспитывалась моя племянница, и падре только чудом удалось выскользнуть из лап убийцы.
– Где этот дом? – вскричал Федор Андреевич. – Где они?!
– В Модене, – обреченно выдохнул раненый. – На берегу реки, у самого края обрыва…
– Пойдемте. – Маркиз взял русского под руку. – Нам здесь больше нечего делать.
– Синьор! – в отчаянии закричал бандит. – Дон Лоренцо! Клянусь Святой Девой, меня обманули!
Толстые стены подвала проглотили его крик и спрятали в глубине каменной кладки. Федор Андреевич невольно поежился – сколько раз за бурную историю этого края тут заходились в предсмертном крике пленники? Уже у дверей он услышал, как старый Пепе вкрадчиво спросил:
– Скажи, сынок, кто еще был с вами сегодня ночью?
Стукнула дверь и словно отрубила все проникавшие из подвала звуки. Лоренцо отпустил телохранителей, взял у дворецкого фонарь и пошел впереди. Полуобернувшись, он с усмешкой бросил:
– Там не пыточная. Просто старый винный подвал.
Кутергин не ответил. Он прекрасно видел вмурованные в стены кованые кольца и поперечные балки под потолком с ввинченными в них крючьями и подвесками для блоков. Если через такой блок перекинуть веревку и подтянуть человека за связанные за спиной руки, вот тебе и дыба! Но если синьору Лоренцо хочется, чтобы он считал подвал предназначенным для хранения бочек с вином – ради Бога! Главное, самому не оказаться на месте привязанного к креслу пленника.
С другой стороны, ему ли судить маркиза, родившегося в стране, на протяжении столетий не знавшей мира? Да и сейчас нет мира и покоя в объединенном Итальянском королевстве. Вряд ли синьор сам выстроил этот подвал. Наверняка это давным-давно сделали его предки, чьи портреты украшали стены столовой и парадного зала.
– Прошу! – Лоренцо распахнул дверь кабинета, провел гостя к столу и предложил ему сигару. Федор Андреевич не отказался. Прикурив, он опустился в кресло и прямо спросил:
– Что сделают с тем бандитом?
– Беднягой? – Маркиз презрительно скривил губы. – Не беспокойтесь, о нем позаботятся. Вы, кажется, служили в гусарском полку?
– Ошибаетесь, синьор. – Кутергин гордо вскинул голову. – До Академии Генерального штаба я служил в драгунах!
– Ах да, в драгунах, – улыбнулся синьор Лоренцо. – Прошу простить, я немного перепутал. Мы нашли вашего приятеля художника, и он подтвердил ваши слова. К счастью, господин капитан, вы никак не связаны с нашими врагами. А насчет драгун… Видите ли, в Италии никогда не было такого рода войск. Выпьете вина? Это из урожая моих виноградников.
– Не откажусь. – Федор Андреевич недоумевал, отчего маркиз так резко изменил тему разговора? То, что он, наконец, убедился в правдивости гостя, крайне радует, но почему ни слова о Мансур-Халиме? Зачем хозяин позвал Кутергина в свой кабинет: угостить вином и расспросить о службе в драгунском полку?
– Мы не знаем, каковы драгуны, зато знаем другое, – глядя на свет через бокал с вином, тихо сказал синьор Лоренио. – Например, дикую и жесточайшую междоусобицу, борьбу с захватчиками, часто равнозначную борьбе за выживание. Так родились тайные общества – моссади, которые обычно возглавляли либо влиятельные люди, либо самые отпетые негодяи.
– Иногда это одно и то же, – заметил русский.
– Не скажите, – возразил маркиз. – Как правило, моссадиери, то есть членами тайного общества, становились крестьяне и ремесленники, дабы, сплотившись вокруг синьора, защищать его и свою жизнь, честь и имущество. Но случалось, когда моссади превращались в банду убийц и грабителей, как «Перламутровые рыбы».
– Рыбы?! – вскричал пораженный гость. – Вот почему вы не доверяли мне? Из-за брелока с перламутровыми рыбами? Но ведь часы не мои!
– А моссадиери «Перламутровых рыб», как и исмаилиты, о которых вы нам рассказывали, никогда не признаются в принадлежности к своему преступному клану У них существует целый ритуал опознавания друг друга. И уж тем более они никогда не откроются чужому или врагу. Честно говоря, я опрометчиво полагал что с ними удалось давно покончить, но…
– Но? – повторил за ним Федор Андреевич.
– Теперь, когда развеяны все подозрения, я могу многое рассказать, – грустно улыбнулся синьор Лоренцо
Самым будничным тоном он сообщил, что ведет свой род от владетелей местечка да Эсти, принимавших участие в первых крестовых походах. По преданию, один из рыцарей привез из странствий кусочек дерева от креста, на котором распяли Спасителя. Из него сделали крестик, и он стал амулетом рода да Эсти – рода воинов и мореплавателей, ученых и строителей. Издревле маркизы враждовали с могущественным кланом делла Скала, якобы происходившим от герцогов Вероны. С особенной силой вражда разгорелась в период наполеоновских войн, и причиной ее, как это часто бывает, стали земля и власть в округе. Делла Скала отличались непомерным честолюбием и жестокостью, поэтому больше люди тянулись к да Эсти, находя у них защиту и возможность спокойно жить. К тому же маркизы славились патриотизмом, а делла Скала встали на сторону французов, а затем австрийцев. Они создали и возглавили моссади «Перламутровые рыбы», куда устремились многие отпетые уголовники. Их принимали с радостью: сами Скала входили в масонские ложи, но не гнушались ничем, лишь бы добиться своего.
Последний из них – Бартоломео делла Скала был непримиримым врагом отца маркиза. Синьор Лоренцо, тогда еще молодой человек, активно помогал своему отцу, старому Лодовику да Эсти в борьбе против «Перламутровых рыб». Молоды были тогда и Пепе – отважный охотник и самый меткий стрелок в округе. – отец Франциск и другие, кто принимал участие в тех давних событиях.
– Ах, как мы тогда были молоды и беспечны, – горько улыбнулся синьор Лоренцо. – Поэтому даже сейчас, когда я стал совсем седым, чуть не повторилось давнее несчастье.
– Несчастье? – переспросил заинтригованный капитан. – Они подняли руку на вашего отца?
– Нет. – Маркиз отрицательно мотнул головой. – Он умер от горя! По приказу Бартоломео делла Скала моссадиери «Перламутровых рыб» украли мою сестру.
– Боже! – Пораженный Федор Андреевич отставил бокал и раскурил новую сигару. – Какая дикость! И какая подлая низость!