– Узнал меня? – продолжал старик. – Я Ренато, ваш давний сосед.
Ренато? Да, кажется, был такой, но прошло столько лет! Еше совсем мальчишкой Титто слышал что Ренато убил кого-то из мести и бежал из Неаполя. Но как он очутился здесь? Да и он ли это?
– Сомневаешься? – хихикнул старик и одобрил: – Правильно!
В нескольких словах он описал улицу, где они жили, родителей Титто и даже припомнил трепку, которую задал ему отец за украденные из дома медяки.
– Ты повел себя неразумно. – Ренато раскурил трубку. – С тобой хочет поговорить дон Лоренцо. Ты слышал о нем?
Титто терялся в догадках. Еще бы ему не слышать о всесильном доне, когда французы прожужжали о нем все уши: ведь девчонка, которую они похитили, была племянницей дона Лоренцо! Здесь своя моссади и свои законы в ее «семье». Значит, придется отдуваться за грехи толстяка и Мирадора? Наверное, англичанина уже удавили в тюрьме, теперь пришел черед Титто, а за ним не минует чаша сия и французов. Помертвевшими губами неаполитанец начал читать поминальную молитву, ожидая, что вот-вот на шее затянется петля гаротты.
– Не тревожь зря Всевышнего, – произнес повелительный голос. – Тебя звали для переговоров, а ты замыслил убийство.
– Хороши переговоры, – буркнул Титто и осекся, увидев высокого седого человека. Неужели это и есть могущественный дон Лоренцо?
– Я могу подарить тебе жизнь, свободу и быстро переправить по другую сторону Альп, где каморре труднее искать тебя, – предложил маркиз. – Еще помогу получить новые надежные бумаги и дам денег. Мне известно, почему ты скрываешься, но я сначала хочу знать, почему ты встал на сторону моих врагов.
– Меня нанял в качестве слуги и телохранителя француз по имени Мирадор, – признался неаполитанец. – Но я не знал, что он связан с похитителями вашей племянницы. Поверьте, я не на их стороне, мне просто некуда деваться. Я признаю, что проиграл.
– Хорошо, – кивнул Лоренцо. – Ты согласен оказать мне услугу?
– Я ваш раб и слуга, дон, – склонил голову Титто.
– Нам нужны слепой старик, – вмешался в разговор незнакомец в широкополой шляпе, – лаковая шкатулка, большая рукописная книга и сумка с бумагами. Вещи были у англичанина.
– Да. я видел его сундуки, – подтвердил неаполитанец. – Но это нелегко сделать.
– Дон не спрашивает тебя, легко это или нет, – заметил вертевшийся рядом Ренато. – Тебе говорят, что нужно!
– Вы не боитесь довериться мне? – Титто поглядел на маркиза.
– Либо ты наш друг, либо каморра немедленно узнает, где ты, – жестко прозвучал ответ. – А из Модены тебя не выпустят.
– Я ваш друг, – заверил неаполитанец. – Старик болен, к нему вызывали врача и нужно торопиться.
– Вот и поторопись!
Ремень на запястьях сняли и поставили Титто на ноги. Один из моссадиери сложил наваху и сунул ему в карман куртки.
– Пусть этот человек каждый день ждет на улице в обеденное время. – Неаполитанец показал на закутанного в плащ Кутергина. – Я дам знать, когда все будет готово.
– Что с пленником? – спросил маркиз.
– Врач говорит: от старости нет лекарств, – усмехнулся южанин.
– Поторопись, – резко повторил дон Лоренцо.
Титто подхватили под руки и потащили к закрытому экипажу, запряженному парой сытых лошадей. Наблюдая, как неаполитанца усаживают в карету, Федор Андреевич шепнул маркизу:
– Ренато стар и болтлив.
– Утром двое бойких журналистов начинают записывать историю жизни моссадиери Ренато, – засмеялся да Эсти. – Это удержит его дома лучше цепей.
– Вы верите неаполитанцу?
– Сейчас он проиграл и вынужден держаться за руку сильного. Ему нужно поскорее убраться из страны, и он сделает для этого все…
Титто высадили, не доезжая несколько улиц до дома, пожелали удачи, отпустили. Недоверчивый неаполитанец стоял прижавшись к стене, пока вдали не затих стук колес экипажа, и только убедившись, что остался совсем один на слабо освещенной улице спящего городка, отправился к дому над обрывом. Дорогой он размышлял, мысленно так и сяк раскладывая остававшиеся у него на руках козыри. В любом случае, сегодня ему преподали суровый урок, и просто счастье, что он закончился благополучно, все могло быть значительно хуже: Мирадор не раз твердил о жестокой хитрости дона Лоренцо.
Дон хочет выручить старика? Ну что же, охранять его значительно труднее, чем без боя отдать дону: разве смогут Мирадор и толстяк помешать Титто? Да он просто перережет им глотки во сне, как молочным поросятам, а взломать сундуки англичанина тоже невелика сложность. Глядишь, там найдется что-нибудь и для самого Титто? Конечно, надо заглянуть в шкатулку и сумку, прежде, чем отдавать их, но неаполитанец чуял нутром – нет там ни золота, ни драгоценностей. Незнакомец в широкополой шляпе и дон Лоренцо не того склада люди, чтобы гоняться за побрякушками. Раз они сказали – там бумаги, так оно и есть. Но все равно он посмотрит: любопытно, из-за каких-таких бумаг столько хлопот?
Неожиданно Титто остановился и хлопнул себя ладонью по лбу: дурень! Ведь совершенно неизвестно, как отнесется дон Лоренцо к убийству французов – к двойному убийству, станет ли он покрывать Титго перед местными полицейскими? Стоило заранее спросить об этом, не то потом заявят: так не договаривались! За помощь спасибо, а за перерезанные глотки отдувайся сам, приятель: тебя никто не заставлял это делать и даже не намекали на желательность такого исхода.
Так, что же теперь? Переговорить завтра днем с иностранцем? Потеряешь драгоценное время: пока тот доложит дону Лоренцо и принесет ответ, слепой старикан может и помереть – погода стоит жаркая, на небе постоянно висят грозовые облака, дышать тяжело, а слепого не выпускают даже во двор. Как только не станет его, так и Титто будет не нужен! Нет, на встречу с незнакомцем необходимо приходить с уже готовым решением. Кстати, зачем обязательно резать французам глотки? Их можно, например, отравить, а еше лучше – усыпить!
Неаполитанец радостно прищелкнул пальцами: вот это стоящая придумка! Пусть люди дона Лоренцо обеспечат его сильным снотворным, и тогда он просто откроет им двери дома над обрывом – берите, что вашей душе угодно! И никаких неприятностей с полицией. Дайте обещанные деньги и переправьте на другую сторону Альп, а там Титто сам найдет, куда нырнуть и зарыться в ил, как налим.
Подойдя к дому, он поглядел на окна. Везде темно, французы спят как убитые и видят третий сон. Великолепно! С ловкостью кошки Титто вскарабкался на второй этаж, тихо открыл створки окна и спрыгнул с подоконника в комнату. Он осторожно прикрыл раму, задвинул шпингалеты и, крадучись, направился к двери, но она неожиданно распахнулась, и в лицо неаполитанца ударил луч света.
– Ни с места! – На пороге с фонарем в одной руке и револьвером в другой стоял Мирадор.
Титто застыл, как пораженный громом: второй раз за одну ночь он попадал в западню, и если ему удалось вырваться из одной, то удастся ли выбраться из другой, приготовленной недоверчивым французом?
– Синьор? – Титто изобразил на лице крайнее удивление. На револьвер с взведенным курком, направленный ему в грудь, он старался не смотреть: не нужно показывать, что боишься.
– Где ты шлялся? – ровным голосом спросил Мирадор.
– Ах, синьор! – Неаполитанец прижал руки к груди, надеясь достать наваху, но француз бдительно следил за каждым его движением. Пришлось на ходу придумывать правдоподобную историю. – Мне просто не хотелось беспокоить вас раньше времени.
– В чем дело?
– Сегодня, когда я ходил за обедом, мне встретился на улице человек, который когда-то был моим соседом в Неаполе. Я выследил, где он остановился, и хотел убить его, но не удалось.
– Почему? – Мирадор недоверчиво усмехнулся.
– Он уехал, – вздохнул Титто. Только бы француз поверил. О Мадонна, сделай так, чтобы он поверил!
– Сдается, ты предатель! – Мирадор сказал это совершенно равнодушно, и даже видавшему виды неаполитанцу стало не по себе. – Ладно, разберемся завтра. А сейчас отдай свой нож!
Под его немигающим взглядом Титто медленно достал наваху и бросил ее к ногам француза. Потом покорно поплелся под дулом револьвера в свободную комнату на третьем этаже. На окнах там были крепкие решетки, а дверь сколочена из хороших досок.
– Посиди тут, – повернув в замке ключ, сказал Мирадор.
Неаполитанец растянулся на голом пыльном полу и последними словами обругал себя за самонадеянность. Сказать Мирадору правду – все равно что самому пустить себе пулю в лоб. До утра он так и не сомкнул глаз. Когда за окнами посерело и солнце позолотило вершины гор, в двери дома постучали. Титто вскочил и бросился к окну. Внизу стояли пять мужчин в приличном платье. Мирадор переговорил с ними через дверь, потом впустил и провел наверх. На бандитов эти люди не похожи, но они были вооружены. Значит, Мирадор вызвал новую охрану? Если так, то часы жизни Титто уже сочтены…
Завтрак подходил к концу, когда дворецкий доложил: синьора Лоренцо желает видеть некий господин и настаивает на том, чтобы маркиз непременно принял его поскольку речь идет о близком синьору человеке.
– Как он отрекомендовался? – заинтересовался да Эсти.
– Не назвался, синьор. – Дворецкий виновато развел руками.
– Тогда как он выглядит? – спросил Федор Анреевич.
– Полный, курчавый, волосы с сединой. Одет прилично.
– Минуту! – Кутергин сбегал за папкой с рисунками и показал их дворецкому. Тот без колебаний выбрал портрет толстяка.
– Бенито-Эммануэль! – ахнула Лючия. – Что ему нужно? Вдруг отец?..
Маркиз помог ей встать и увел в смежную комнату. Туда же позвали и капитана.
– Не будем терять времени, – решил Лоренцо. – Сейчас я поговорю с этим мерзавцем: нельзя отказываться от лишней информации. Вы сможете слушать нашу беседу здесь и посмотреть на него в щель. Я не стану прикрывать двери.
Дворецкий принес Лючии успокаивающие капли, слуги торопливо переставляли кресла в соответствии с указаниями маркиза. Приняв успокоительное, девушка села на диван рядом с Федором Андреевичем. Пользуясь моментом, он взял ее за руку, слегка пожал тонкие пальцы и больше не выпускал их из своей ладони. Лючия ответила ему слабой улыбкой и благодарным теплым взглядом.