– Я так долго лежала, что аж спина разболелась. – Болтая, она сунула ноги в тапочки.
«Чертовы ноги! Стойте крепко!»
Ноги, пытавшиеся разойтись в разные стороны в воздухе, наконец послушались.
– Думаю, вам лучше будет сесть.
– Нет. Мне нужно вставать и ходить. Я только ем и сплю. Как будто в корову превратилась.
– Судя по вашему аппетиту, я бы скорее назвал вас новорожденным теленком.
Суджон, убрав руки с кровати, на которую опиралась, нахмурилась от этих слов Сынбома.
– И ты считаешь это хорошей шуткой?
– Разве не смешно?
– Смеяться можно, когда все в меру.
– Тц.
Сынбом все так же стоял, просунув через дверь одну голову. Это было странно.
– Что? В чем дело? Опять что-то натворил? Без меня ты все время во что-то вляпываешься, ну и как мне отдыхать?
– Нет, дело не в этом. На вашем лице следы слюней.
– Чего-о?
Смутившись, она вытерла рот рукой.
– И волосы растрепаны.
Суджон подошла к зеркалу и взглянула на себя. Седые волосы были не убраны, но и не растрепаны, не говоря уж о следах слюней. Когда она недовольно посмотрела на Сынбома, тот вытянул руку, оставаясь на прежнем месте.
– У вас губы потрескались, так что у меня есть подарок.
– Так зайди и отдай. Почему ты только голову сюда засунул?
Суджон выхватила подарок из его рук, и это оказалась помада. Мда. Какой абсурд. Открыв крышку, Суджон увидела, что помада была розовой, как весенний цветок.
– Ты же одержим деньгами, так откуда это взял? Правда купил ее для меня? Чтобы я, старуха, которой послезавтра умирать, забыв о стыде, намазывала себя чем-то подобным?
Несмотря на эти слова, Суджон умылась, аккуратно причесала волосы и нанесла на губы помаду, похожую на лепесток весеннего цветка.
– Даже жалко ее так тратить.
За всю жизнь она красилась чем-то подобным всего раз, когда выходила замуж за своего мужа, позже умершего от болезни. Ей было так жаль красить свои бледные, бескровные губы такой красивой помадой, что ее рука дрожала. Надо было украшать себя больше тогда, в то прекрасное время. Как же жалко! Когда она несколько раз потерла губы кончиками пальцев, они мягко засияли. Ее бледное лицо стало немного ярче. Суджон снова перевела взгляд на Сынбома, который продолжал за ней наблюдать.
– Доволен?
От смущения ее слова прозвучали резко, но Сынбом почему-то широко улыбался и даже поднял большой палец.
– Словно фея, спустившаяся с неба.
Еще и шутит.
– Да-да, я и есть та самая фея. Если я сейчас выйду на улицу, местные призраки встанут передо мной на колени, умоляя исполнить их желания.
Она собиралась что-то еще пробормотать о подарке, но голова Сынбома исчезла. А затем в узкую щель в двери просунулась голова поменьше. Два больших глаза на бледном лице внимательно осмотрели палату, а затем встретились с глазами Суджон. Та отшатнулась. Ребенок оглянулся, а затем снова посмотрел на нее и улыбнулся. Суджон разглядывала каждую черточку маленького человека с длинным висящим языком и без двух передних зубов.
– Мама.
Мама, мама! Как сильно она хотела услышать эти слова. Ноги Суджон, крепко стоявшие на полу, вдруг оторвались. Раскинув руки, она бросилась к ребенку:
– Гиун!
– Прости, мама.
Схватив подбежавшего ребенка, она крепко его обняла. Пусть все тело и дрожало от холода, но она все крепче сжимала сына в объятиях, как будто никогда не хотела его отпускать. Гиун расплакался.
– Где ты был все это время? Один! Ты хоть знаешь, как долго мама искала тебя? Почему ты сразу не пришел? Знаешь, как сильно мама скучала?
– Прости. Ты говорила мне не ходить туда, но я не послушался. Боялся, что будешь ругаться… Вот и прятался.
– Буду ругаться?.. Прятался? Где? Так долго и один?
Ребенок закрыл глаза обеими ладошками.
– Если я вот так закрою глаза и помолюсь, чтобы никто не мог меня видеть, никто меня и не видит. Но доктор восточной медицины меня все время видел.
Вот так исполнилось желание ребенка. Суджон продолжала качать головой, жалея сына, который настолько сильно боялся, что его будут ругать.
– Вот как? Нет, мама больше не такая. Я была не права. Ты так долго оставался один, наверняка тебе было страшно и одиноко.
Смотря на ребенка, Суджон гладила его мокрые волосы, постоянно прося прощения.
– Мама так боялась, что уйдет в одиночестве, не успев сказать Гиуну, как сильно любит его. Так переживала, что теперь, когда мама состарилась, ты не узнаешь ее. Спасибо, что родился у нерадивой матери. Я всегда хотела сказать тебе это. Мой милый сынок, давай хотя бы теперь останемся вместе надолго.
Сынбом, увидев, как они плачут, продолжая обнимать друг друга, тихонько закрыл дверь.
На следующий день.
После встречи с сыном Суджон заявила, что больше не будет лечиться. Сынбом хотел что-то сказать, но тут же проглотил эти слова и кивнул. Он повел Суджон, Гонсиль и Гиуна в универмаг и накупил там много подарков.
Суджон позволила Гиуну есть все, что он не пробовал раньше, купила наряды, которых у него никогда не было, и игрушки. Вернувшись в лавку лечебных трав, Суджон обняла Гиуна в комнате ожидания и включила трот[19]. Гонсиль, которая, как всегда, была на своем месте, вручила ей пакет с рисовыми лепешками. Суджон взяла пригоршню, положила ее в рот сыну, а затем и себе. Все ее тело было легким.
Глава 17Какие-то похороны
Похоронный зал города Ухвы.
Посреди просторного пустыря рядом с дорогой, ведущей за город, стояло серое здание, около которого с утра сновало множество машин. Все приезжали увидеть Суджон.
Посетителей принимал Сынбом, взявший на себя роль главного распорядителя в морге. Глядя на его застывшее лицо, все хвалили Сынбома за то, что, хоть при первой встрече он и повел себя грубо, между ними в конце концов возникла привязанность и он заботился о ней, как родной сын, до самой смерти. Сынбом принимал соболезнования и благодарности, которые предназначались Суджон. Все общались с ним совершенно непринужденно. Отец Соры, чье лечение продолжалось уже на дому, ненадолго оставил дочь у родственников и взял на себя тяжелую работу. Он расстраивался, что был слишком занят лечением Соры, поэтому так и не успел попросить у Суджон прощения за те невообразимые вещи, что вытворял.
– Госпожа Ко знает, что у вас на душе. – Сынбом похлопал его по плечу, утешая.
Рядом с мужчиной всегда была мать Соры.
– Ох, доктор Ким!
– Ыкх!
Господин Чхве из хозяйственного магазина, который только что приехал в морг, расплакавшись, тут же стиснул Сынбома в объятиях. Тот, не в силах вдохнуть, попытался вырваться, но большой, похожий на медведя мужчина удерживал его в плену.
– Извините, господин Чхве. Немного…
– Хны-ы-ы!
Каждый раз, когда господин Чхве извергал рыдание, все тело Сынбома тоже тряслось. Ему пришлось немало попотеть, чтобы оторвать от себя великана. Его ноги дрожали.
– Если обнимете меня еще разок, я отправлюсь вслед за госпожой Ко, – проворчал Сынбом со вздохом облегчения.
Ха-ха-ха. Суджон стояла, заложив руки на спину, и смеялась, глядя на гостей, которые выражали соболезнования и уходили. Сынбом украдкой взглянул на поминальную фотографию. Суджон, хоть и была сухонькой старушкой, смеялась, раскрыв рот так широко, что было видно ее небный язычок. Сейчас она выглядела точно так же.
– Благодаря мне на тебя смотрят совсем другими взглядами, да? Считай, что выиграл в лотерею!
– Да, да. Я очень вам благодарен. Что? Хотите, чтобы я отвесил вам поклон?
– Ха, да разве ж твоя драгоценная спина согнется? Подойди-ка сюда и передай кое-что от меня!
Сынбом неловко последовал за Суджон. Джонми и хозяева соседних магазинов раздавали еду людям, сидевшим за столами в ресторане.
– Кому-то вроде меня, у кого нет родственников, очень дороги люди, которые готовы засучить рукава и помочь в такой ситуации. Неизвестно, что случится в будущем, так что и ты будь добр со всеми. Не смотри наверх, смотри вниз. Внимательно слушай, что говорят люди здесь, внизу. Читай их мысли и помогай. Столько, сколько сможешь.
Суджон подошла к старушке. Сынбом неловко поприветствовал ее.
– У нее высокое кровяное давление, но каждый вечер перед сном она пьет алкоголь. Мне она говорила, что не пьет, но я сходила к ней недавно и поняла, что это была ложь.
– Госпожа.
Женщина средних лет рядом со старушкой перестала есть и постучала ее по плечу. А затем приблизилась к ее уху и громко сказала:
– Мама, к тебе обращается доктор восточной медицины!
– А?
– Знаю, что у вас высокое кровяное давление, так что не ешьте много соленого и прекратите пить алкоголь! – крикнул Сынбом во все горло, и дочь старушки засмеялась.
– Не пью. Давно уже не пью, – сказала та, махнув рукой.
Сынбом заговорил снова:
– Госпожа, ваша ложь больше не сработает. Госпожа Ко говорит, что теперь будет проверять, пьете вы или нет!
– А-а? У нее совсем нет других дел?
– Да, теперь совсем нет. Осталось только развлекаться.
– Ладно, ладно. – Старушка кивнула.
Прежде чем встать, Сынбом не забыл дать напутствие и дочери:
– Когда на улице стоит такой холод, обязательно держите в тепле уши, затылок и ноги. На голову надевайте меховую шапку, а на ноги – толстые носки.
После этого он подошел к семье, сидящей за другим столом, и поприветствовал супругов, которые пришли с маленьким ребенком. Жена была иммигранткой из Юго-Восточной Азии.
– Ее зовут Силла, она часто приходила ко мне в гости. Говорила, что я похожа на ее мать. Она такая заботливая, что всегда готовила для меня кимчхи и другие блюда своей страны. В последнее время она совсем не может спать из-за боли. После того, что случилось со мной, она еще больше волнуется.
– Спасибо, что пришли. Я слышал о вас от госпожи Ко. Она хотела поблагодарить вас за то, что вы приносили в лавку лечебных трав еду и заботились о ней, как дочь. Еще она беспокоилась, что вы постоянно страдаете от тяжести и боли в голове. Даже не можете как следует спать. Гос