Снова прогремел массовый танец, затем парный. И тут надо мной склонился Влад, скороговоркой проговаривая приглашение на танец. Я не хотела идти, я же не мазохистка, но он протянул руку и цепко ухватил меня за локоть. Резко оторвав от столь приятного моему телу сиденья, положил руку на талию и заставил двигаться вместе с ним. Краем глаза я заметила возмущенную физиономию Светочки, готовящуюся прирезать меня тупым столовым ножом, который она весьма недвусмысленно вертела в пальцах.
Влад прижал меня к себе гораздо сильнее, чем требовалось, и я оказалась распластана по его сухощавому телу. Наклонившись ко мне так, что его губы почти касались моего лба, он горестно спросил:
— Яна, зачем ты вернулась к своему мужу?
У меня будто бомба в голове взорвалась. Так вот в чем дело! Он приходил к нам тогда, когда у меня жил экс, и сделал неверные выводы! И наверняка Михаил ему в этом помог, ляпнув про меня какую-нибудь гадость. Но ведь можно же было у меня спросить? Нет, он сразу принялся перебирать этих несчастных девиц! Значит, он ничуть не лучше моего бывшего мужа, такой же непорядочный тип! Мне стало так горько, что я выпалила:
— Это не твое дело! С кем хочу, с тем и живу!
Он побледнел еще больше, на щеках остался лишь сероватый загар с темными пятнами румянца на скулах.
— А со мной, значит, не хочешь! С всякими козлами — пожалуйста, а я для тебя нехорош?!
Голос прозвучал гораздо громче, чем следовало, и я с ужасом увидела горящие нездоровым интересом глаза сослуживцев. И испугалась. Испугалась, что опять начнут лезть ко мне в душу, шушукаться за спиной, приписывать то, чего и в помине не было.
— Не надо! — боюсь, что голос у меня прозвучал с паническими нотками, потому что он отшатнулся и переспросил:
— Что не надо?
И я не нашла ничего лучшего, как пробормотать:
— Ничего не надо!
Яростно сверкнув глазами, он подвел меня к моему сиденью, язвительно поклонился и четко выговорил:
— Как желаете, мадам! — развернулся и ушел из зала, напрочь забыв о своей партнерше.
Она опрометью кинулась за ним, но, похоже, не успела, потому что через пару минут вернулась обратно, красная, взъерошенная и до крайности раздосадованная. Маршевым шагом направилась ко мне выяснять отношения, но мудрый Абрам Серафимович со свойственным ему тактом и дальновидностью перехватил ее по дороге, увел танцевать и смог ей что-то ненавязчиво внушить.
Наклонив голову, я заметила, что машинально рву на мелкие клочки несчастную салфетку, невесть каким макаром попавшую в мои руки. Бросив салфетку и сжав пальцы в кулаки, посмотрела по сторонам. Светланы не было видно, а остальные, шушукаясь, то и дело посматривали в мою сторону.
Не в состоянии больше изображать веселье, встала и ушла в библиотеку. Не включая свет, прошла в свой кабинет. Сквозь незашторенное окно хорошо была видна сверкающая елка. От ее радостно мигающих огней стало еще тошнее. У всех людей праздник, а у меня…
Погладила синий бок стоявшего передо мной монитора и непроизвольно всхлипнула. Положив голову на холодную столешницу, замерла, ожидая, когда пройдет противный звон в голове. Более-менее придя в себя, отправилась домой. Падал легкий снежок, сверкающий в свете редких фонарей, и я завистливо подумала, как же хорошо быть снежинкой. Никаких тебе проблем, сплошной круговорот воды в природе. Сегодня ты снежинка, завтра льдинка, потом пар, потом то ли снег, то ли дождь. Носит тебя ветер, куда захочет, и никогда не сжимается от боли твое несчастное сердце.
Глава седьмая
После новогодних праздников в библиотеке царило непривычное уныние. Сотрудницы, ранее глядящие на меня как на обычного человека, теперь сочувственно вздыхали и прятали глаза, стоило мне появиться на их горизонте. Я старалась вести себя как обычно, но, судя по их озабоченным лицам, получалось это у меня плоховато.
Посреди недели, когда мы с Людой Пирожковой прорабатывали схему диспута для старшеклассников, к нам в кабинет ворвалась Светлана. Я сразу почувствовала недоброе, уж очень агрессивно горели у нее глаза, да и вся поза говорила о непреодолимом желании поругаться. Причем будет замечательно, ежели она этим и ограничится: до меня не раз доходили слухи о ее привычке решать свои проблемы более энергично, то бишь разбивая конкуренткам носы и другие части тела. Да уж, для полного счастья мне только драки и не хватало.
Встав посреди комнаты, посетительница по-хозяйски уперла руки в бока.
Полупрезрительно посмотрев на нежеланную свидетельницу, надменно кивнула ей на дверь:
— А ну-ка, выйди!
Людмила со столь же презрительной физиономией твердо отрезала:
— И не подумаю! Мы тут работаем, между прочим.
Светлана, не ожидавшая отпора, взбеленилась. И заявила мне, не чураясь энергичных народных выражений:
— Ну что ж, я и при ней всё тебе могу высказать, подлая стерва!
Ну что ж, ежели ссоры не избежать, то уж лучше без свидетелей, и я повернулась к сотруднице:
— Люда, поработай пока в читальном зале. А потом обсудим, что получится.
Она с укором на меня посмотрела, но вышла, еще раз с вызывающим презрением взглянув в глаза неуважаемой ею особе. Та тщательно закрыла за ней дверь и подступила ко мне. Я выпрямилась, распрямила плечи и скрестила руки на груди, готовясь к потоку оскорблений. И они последовали.
— Какая ты мерзкая дрянь! Я про тебя много всякого слышала, но чтобы так опорочить ни в чем не повинного человека, это даже для тебя перебор! Если тебя бросил муж, мировой мужик, кстати, я его хорошо знаю…
Тут я понятливо усмехнулась. Моего бывшего мужа познать можно лишь в одном положении, горизонтальном. В нем он вполне хорош, в этом никаких сомнений нет.
— … А потом и Влад, это не значит, что ты меня можешь с грязью смешать! Что ты такое ему про меня наговорила, что он теперь и смотреть на меня не хочет? Заявила небось, что я шлюшка?
Она махала у меня перед носом немаленькими кулаками, а у меня в голове вертелась одна мысль: Влад перестал с ней встречаться? Почему? Я ведь сделала всё, чтобы он забыл, как меня и звали. Нашел кого-нибудь поинтересней или за этим кроется что-то другое?
В разгар ее воплей в комнату размашистым шагом вошла воинственно настроенная Ванда Васильевна. Остановившись напротив Светочки, грозно рявкнула:
— А ну, тихо! Прекрати орать и шуруй-ка отсюда живо, актрисочка, пока взашей не вытолкали!
Светлана хотела было возмутиться, но тут на подмогу Ванде Васильевне подоспел арьергард — взбудораженные Марья Степановна и тетя Галя. Поняв, что против такого отряда она бессильна, Светлана решила отступить, на прощанье выпустив в меня очередную порцию яда:
— А ты не думай, что сможешь снова Владом попользоваться! Он по второму кругу не ходит! Так что тебе никакие подлости не помогут! — и ушла, чувствуя себя невинной страдалицей.
Женщины сердито посмотрели ей вслед и принялись дружно меня утешать. Марья Степановна, в широком черном халате похожая на квадратный ящик, старалась придать своему низкому грубоватому голосу ласковые журчащие интонации, что делало его похожим на голос мультяшного обманщика.
— Не обращайте внимания на эту дурынду, Яна Ивановна! Все знают, что она бессовестная подстилка! И не верьте тому, что она тут наговорила!
Я благодарно успокоила своих доблестных защитниц:
— Да я и не волнуюсь. Спасибо за поддержку, без вас эта агрессорша меня бы точно побила. — И повернулась к монитору, старательно делая вид, что печатаю.
Они на цыпочках вышли, а я откинулась в кресле, положила голову на спинку, и замерла, почувствовав горечь во рту. Боюсь, подобные встряски мне давно не по силам. На щеке что-то защекотало, я провела по ней рукой, ладонь стала мокрой. Решительно встала, вышла в туалет, умылась, дав векам высохнуть, чтобы не проявилась краснота. Зажав сердце в кулак, отправилась в читальный зал, язвительно указав себе, что разнюниться и всласть пострадать я себе позволить не могу, для этого у меня слишком много дел.
Но поработать нам с Людмилой не удалось. Она начала чихать, хвататься за голову, и, наконец, попросила ее отпустить. Я не удивилась. Эпидемия гриппа свалила полпоселка, пришла и наша очередь.
Две недели в библиотеке работать было некому, все грипповали. Но вот эпидемия пошла на спад, и на работе стали потихоньку появляться мои замечательные сотрудницы.
В понедельник я сама приползла на работу красная и несчастная. Тетя Галя, первой встретившая меня у своего рабочего места, несколько испугалась.
— Яна Ивановна! Да у вас грипп! — меня умилил столь профессионально поставленный диагноз, и я согласно кивнула головой. Тетя Галя, в восторге от своей изумительной проницательности, пророчески возвестила: — Вам лежать надо, Яна Ивановна! А то заработаете осложнение, и что тогда?!
Я ожесточенно прохрипела:
— А помру тогда, и все дела! По крайней мере жизнь поспокойнее станет. Никто мешать не будет.
От моего глуповатого софизма тетя Галя озадаченно замолчала, и я смогла пробраться в свой кабинет, спиной чувствуя ее скорбящий взгляд.
Люда Пирожкова, вошедшая ко мне с кучей бумаг, увидев мое сверхрумяное лицо, догадливо пробормотала:
— Яна Ивановна! У вас грипп!
Эх, сколько же у нас доморощенных эскулапов! Сейчас она на личном опыте мне поведает, как нужно лечиться. И тут же услышала:
— Знаете, Яна Ивановна, вам надо в постель лечь. И побольше жидкости пить, чтобы температуру сбить. К тому же вместе с водой из организма токсины выводятся, а это во время гриппа очень актуально.
Я саркастично прохрипела, поскольку горло перехватил противный спазм:
— Огромное спасибо, Люда! Я так и сделаю! Это хорошо, что ты вышла на работу и есть кому принять на себя мои обязанности. Как ты знаешь, в пятницу юбилейный вечер нашего дорогого Абрама Серафимовича, в котором я главный ведущий, он же постановщик и капельмейстер. Но, думаю, тебе всё по плечу, и ты прекрасно меня заменишь.
Испуганная Людмила быстренько попятилась к выходу, лепеча на ходу: