Теперь он повернулся к Милке и улыбнулся. От этой улыбки Милка икнула особенно сильно.
– Но это была собака! – слабо возразила она.
– В таком случае, – нахмурился инспектор, – управление образования не может санкционировать отправку данного документа на литературный конкурс.
– Но как же так?! – всполошилась директриса. – Зайцев сам лично отобрал! Мы готовились!
– Плохо готовились! Текст куцый! Мало позитива! Мало дидактики! Чему учит это сочинение? Что нужно выпускать на улицы волкодавов без намордников?
Милка почувствовала, что слезы текут по ее лицу. Она опустила голову, но инспектор все равно заметил.
– Я пошутил, – сказал он тем же тоном. – Это такой метод. Чтобы икотка прошла.
Только тут Милка поняла, что давно не икала.
– Вот видишь, – продолжил инспектор. – Так что можете отправлять. Собаку замените на котенка…
Он увидел, как мелко затряслись губы Милки, и махнул рукой:
– Ладно, пусть будет собака. Но маленькая. Щенок. И побольше позитива и положительной дидактики! Я пришлю тезисы.
«Мне 12 лет, меня зовут Милана, я учусь в шестом классе ГБОУ “Школа № 12” Ленинского района, и у меня есть подруга. Ее зовут Настя, и она лучшая. Мы с ней всегда вместе, никогда не ссоримся. Как и все остальные ребята в нашем учебном заведении.
Мы очень любим животных. Однажды мы пошли гулять по улице и увидели маленького щенка. Видимо, он потерялся. Мы позвонили в районную управу, и оттуда очень быстро приехал специалист по отлову животных. Он приехал быстро, потому что работы у него почти нет – бродячие животные на улицах нашего района практически отсутствуют. Специалист поблагодарил нас и дал объявление. Через день нам позвонили из управы и сообщили, что вопрос решен: щенок возвращен хозяину.
А еще Настя любит читать и рассказывает мне про книжки. Я читать тоже люблю, но материал гораздо лучше усваивается, когда учащиеся читают друг другу вслух и делятся впечатлением от прочитанного. Эту технологию освоил наш учитель литературы на курсах повышения квалификации и успешно применяет данный метод при обучении. Так мы изучили уже много книг из школьной программы. А еще мы вместе рисуем, потому что у нас отличный преподаватель, который привил нам любовь к изобразительному искусству. Мы по праву гордимся высокими достижениями ребят нашего района на городских конкурсах.
Этим летом мы поедем вместе на море с бабушкой Насти. Она говорит, что я на Настю хорошо влияю и что я хорошая девочка. А моя бабушка говорит, что Настя на меня хорошо влияет.
Настя – моя лучшая подруга!»
Сергей Зайцев растерянно посмотрел на свою ассистентку, потом на сочинение, внимательно изучил титульный лист.
– Милана Кратенок… Ничего не понимаю! Я же помню ее сочинение! Живое, шероховатое, читаешь – и слышишь голос этой самой Милки!
– Может, – предположила ассистентка, – какая-то ошибка?
– Может, – растерянно сказал Зайцев и снова уткнулся в текст, надеясь, что наваждение пройдет и он снова увидит тут смешную девочку, которая написала такое чудное сочинение.
Но все эти чудовищные «практически отсутствуют» и «данный метод» никуда не делись.
– Зато титульный лист, – усмехнулась ассистентка, – оформлен безукоризненно. Так что с ним делать?
– Ничего, – вздохнул Зайцев. – Эх, надо было сразу тетрадку забрать.
– Не плачь, Мила. – Алла Николаевна гладила Милку по голове, но это не помогало. – Просто там очень высокий конкурс, – продолжила учительница, – и твое сочинение…
– Это не мое сочинение! – через рыдания перебила Милка. – Там моего ничего не осталось…
Последнюю фразу услышала директор, которая зашла в учительскую, где Алла Николаевна прятала свою несчастную писательницу.
– Твое там как раз осталось! – строго сказала Вероника Андреевна. – Тебе же советовали старшие товарищи: надо заменить собаку на котенка! А ты? Так что теперь не плачь! Сама виновата! Алла Николаевна, зайдите ко мне.
Милка шла домой и в пятый раз рассказывала Егору, что это безобразие! Что все дураки! Что так обидно…
Егор терпеливо выслушивал четыре первых круга, но когда на пятом она заявила, что больше не будет ничего писать, сказал голосом, не терпящим возражений:
– Еще как будешь! Только этим дуракам взрослым не показывай! Будешь писать и прятать там, где будем знать только мы с тобой!
– Где? – с надеждой спросила Милка.
– За гаражами! – уверенно ответил Егор. – Кстати, у тебя какие планы на сейчас?
Безотцовщина
– Смотрите и учитесь, – сказала Инга и надменно оглядела подруг. – Только тихо!
Медленно достала смартфон, нажала на кнопку быстрого набора «Мама», тяжело вздохнула, входя в роль, всхлипнула пару раз и даже смахнула с глаза воображаемую слезинку.
– Привет, – сказала Инга голосом очень больного человека, – нет, нет, у меня все хорошо. Просто папа позвонил, хочет сегодня встретиться… Я знаю, что не суббота… Ага… Ага… Хорошо… Обожди, у меня еще одно дело…
Голос больного плавно превратился в голос умирающего.
– Соне папа оплатил кафе на день рождения, завтра все идут… Нет, меня позвали, но… Как я пойду без подарка?
Тут Инга надолго замолчала, подружки затаили дыхание.
– Хорошо, – сказала Инга уж совсем замогильно, – тогда у отца попрошу, все равно будем встречаться…
На сей раз невидимая мама говорила недолго.
– Спасибо, мамочка! – печально завершила разговор Инга. – Ты у меня самая лучшая.
Она отключилась, смартфон звякнул.
– О! – радостно сказала Инга. – Деньги пришли!
Подружки завистливо вздохнули.
– Это еще не все, – сказала Инга, – вторая часть.
И подняла смартфон.
– Алло, папа? Да ничего не делаю… Мама? Мама на работе… Допоздна, как обычно… Слушай, папочка, а мы можем с тобой сегодня на концерт сходить?
Инга от усердия даже брови домиком сделала, хотя отец этого не мог увидеть.
– Ах да, – вздохнула она с надрывом, – пятница же, у тебя еженедельный аврал… Да нет… Поужинать? Пельмени… Кажется… Да я бы сходила в пиццерию, но деньги на карте кончились… Что? Ой, папочка, ты лучший отец в мире! Пока-пока!
Через пару секунд смартфон звякнул еще раз.
– Итого, за два разговора мы имеем восемь тысяч рублей, по-моему, неплохо, – сказала Инга весело.
– Как я тебе завидую, – вздохнула Алиса.
– Мне? – Взор Инги затуманился печалью. – А я вам завидую. У вас нормальные семьи. Мама, которая приходит не в полночь. Папа, которого видишь каждый день… Я бы все отдала, лишь бы…
Инга оборвала себя тяжелым вздохом. Алиса бросилась к ней и обняла.
– Прости-прости! Я не подумала!
И остальные подружки присоединились. Они обнимали Ингу, гладили ее по голове и рассказывали, как ей сочувствуют.
Только Катя осталась в стороне.
– А ты не боишься? – спросила она.
– Чего? – удивилась Инга.
– Ну что мама позвонит папе, – объяснила Катя.
– Я тебя умоляю, – сказала Инга, – они лет шесть вообще не разговаривают. А до этого общались раз в год. Ладно, хватит грустить!
И она победно вскинула карту над головой.
– Гуляем! Я угощаю!
Домой Инга возвращалась в плохом настроении. После квеструма девочки пошли в пиццерию, но пообщаться толком не получилось. Всем постоянно звонили. Бабушки спрашивали, что приготовить на ужин, мамы беспокоились, где их носит, а Катя сама звонила отцу! Ингу это раздражало. Она уже была готова напомнить подружкам, на чьи деньги они едят и развлекаются, но тут Катя заметила ее сжатые губы и спросила:
– Ин, ты чего?
– Ничего, – сказала Инга таким тоном, что все сразу отложили телефоны и посмотрели на нее.
– Что-то случилось? – испугалась Алиса.
– Да все в порядке! – Инга саркастически улыбнулась. – Продолжайте общаться со своими родителями! Продолжайте тыкать мне в нос своими папочками и мамочками! Мне-то никто не позвонит!
Все виновато потупились, но Катя попыталась все испортить:
– Так ты же телефон выключила!
– Потому и выключила, – отрезала Инга, – что никто мне звонить не будет!
Она уже пожалела, что вообще позвала эту Катьку. Та всегда встревала не по делу. Когда Инга завела себе взрослый профиль и закрутила виртуальный роман с двадцатилетним студентом из Питера, Катя поинтересовалась: «Ты же тоже написала, что тебе восемнадцать, почему ты думаешь, что он не врет?» Хорошо, что девчонки пропустили это мимо ушей – они как раз выбивали из Инги подробности переписки.
– Слушайте! – сказала жалостливая Алиса. – А давайте тоже телефоны вырубим! Из солидарности!
Все идею поддержали (хотя кое-кто украдкой успел написать родителям, чтобы не волновались). И снова только Катя упрямо покачала головой:
– Я обещала папе, что буду на связи…
На Катю напустились и начали стыдить – неужели она не понимает, как больно Инге слышать про папу?
– Знаете, – сказала Катя, поднимаясь из-за стола, – я лучше пойду.
– Ну и иди, – усмехнулась Инга. – А мы пока суши закажем. Девчонки, что возьмем? «Филадельфию»?
Катя мгновение колебалась («Филадельфию» она обожала), но все-таки двинулась к выходу.
– Отлично! – Инга помахала рукой, подзывая официанта. – Нам больше достанется.
Инга дошла до квартиры. Дверь была закрыта только на нижний замок. «Опять мама заезжала что-то взять, значит, будет совсем поздно, – поняла она. – Сейчас скачаю фильмец и завалюсь смотреть».
В кухне горел свет.
– Мам? – изумилась Инга.
– И где ты была? – спросила мама.
Голос у мамы был странный, но само мамино присутствие дома в семь вечера изумило Ингу гораздо больше.
– Я ж тебе звонила, – сказала Инга, – папа, как всегда…
За маминой спиной появился еще один силуэт.
– Ты же знаешь, он… необязательный…