— Майя, — бодро отозвался Бессонов, — именно, что не мог. Ты меня извини, пожалуйста!
— Почему не могли?
— Потому, что у меня там интересное свидание было.
— Где, в той квартире?
Майя мгновенно забыла про обиду.
— В квартире.
— С кем?
— Как тебе сказать… Ну, видимо, с одной из женщин Андрея Фофанова, для которых он был Андреем Кофановым.
— А… Как это вам удалось?
— Майя, я голоден и очень хочу чаю. Пойдем, ты мне что‑нибудь приготовишь, а я пока все расскажу.
Рассказ Бессонова длился почти час с перерывами на еду и чай.
— Во‑первых, я нашел тайничок. Не может не быть в таком доме и при такой жизни тайничка. К счастью, это был не сейф, а просто скрытая деревянной панелью полочка. Там обнаружился в том числе и паспорт на имя Андрея Петровича Кофанова с фотографией нашего героя. Во‑вторых, блокнот, дополняющий, насколько я понял, сведения из записной книжки, но об этом позже. А в‑третьих… Часов в восемь, когда я уже собрался уходить, раздался звонок в дверь. Я не стал обращать внимания — мало ли кто, главное — не с ключами. Но звонки продолжались и продолжались, а потом в дверь начали колотить и, видимо, ногами. Я решил взглянуть, что происходит. В глазок хорошо было видно, что в дверь бьется какая‑то молодая женщина. Вспомнил — писавшая расписку Федорова сорок пятого года рождения, то есть ей больше шестидесяти, значит, точно не она. Больше всего я опасался, что шум привлечет соседей, а те, в свою очередь, вызовут милицию. Начнется склока, поиск хозяев квартиры и… В общем, я открыл дверь. Честное слово, она ворвалась, как ураган, даже не посмотрев на меня. Стала бегать по комнатам, кричать, угрожать. Я еле ее успокоил. Представился сотрудником милиции. Правда, удостоверения не показал, но ей было все равно. Она даже не спросила, что я тут делаю — все выкрикивала: «Где Андрей?» Я тогда официальным тоном попросил ее предъявить документы. Она показала паспорт. Ее зовут Люсьена Кублицкая, представляешь? Прямо как в оперетте.
Короче говоря, я стал осторожно расспрашивать, что случилось. Оказывается, Андрей давно не появлялся и не звонил, его мобильный не отвечает, вот она— и решила, что он ее бросил. А она его любит, ради него готова на все, в общем, обычная чепуха. Но самое интересное дальше. Эта Люсьена заявила, что взяла деньги мужа, чтобы выручить Андрея из беды. Причем сумма очень большая, муж может узнать. Я ее спросил, почему она решила дать деньги. Может, он вас обманул. Дамочка мне чуть в горло не вцепилась. «Андрюша честный, он никогда не врал!» Очень трогательно прозвучало это «никогда», особенно если учесть, что познакомились они, по ее словам, четыре месяца назад. В подтверждение честности любимого рассказала, что он жаловался на проблемы в бизнесе. Она была уверена, что Кофанов владеет сетью автосервисов, отсюда и образ жизни соответствующий. Но однажды, при выходе из ресторана, на них набросились какие‑то головорезы, угрожали оружием, обещали убить на месте, если Андрей не отдаст долг… Вот она и помогла ему — он клятвенно обещал быстро все вернуть.
— Бедняжка, — не удержалась от вздоха Майя.
— Под занавес пришлось ее огорчить. Сказал: «Андрея убили несколько дней назад. Может, те самые бандиты. Так что вы имейте это в виду и сюда больше не приходите, а то они и вас подкараулят». Дальше был обморок, потом истерика, потом ужасные мысли вслух о том, где взять деньги, чтобы не узнал муж… Думаешь, мне до звонков было? Я и так еле‑еле ее выпроводил, а потом еще ждал, когда самому можно будет выскочить.
Майя слушала, не пропуская ни единого слова. Когда рассказ был закончен, спросила:
— Вы еще про какой‑то блокнот говорили.
— Да, блокнот. И эта книжка записная… Надо все проанализировать, но я думаю, что никаких бандитов и автосервисов не было. А были легкомысленные богатые дурочки, которым красивый парень вешал лапшу на уши, жил за их счет — банально грабил.
— Но ведь вы видели только одну Люсьену!
— Судя по записям, если я правильно понимаю их смысл, у него таких Люсьен в месяц по несколько штук было. Нужно будет подумать, как сказать об этом Тоне. Только я очень устал, давай подумаем завтра утром.
Глава 12
Утро началось с телефонного звонка.
— В чем дело? — спросил Сильвестр, увидев, как Майя, сняв трубку, прижала руку к груди и громко ахнула.
— Тоня Потапова исчезла! — выпалила она. — Оставила какую‑то странную записку… Там все с ума сходят.
— Скажи, что мы сейчас приедем.
— Мы сейчас приедем! — повторила Майя невидимому собеседнику.
— Это Леонид Николаевич звонил? — Сильвестр пытался влезть в пиджак, который предательски выскальзывал у него из рук. — Или Костя?
— Нет, это была Шура. Но голос дяди я слышала. По‑моему, он в панике.
— Ну такого я от него не ожидал, — пробормотал Сильвестр.
— От дяди?
— Да нет же! От бананового убийцы. От того, кто затеял с нами игру. Тоня никак не должна была пострадать, никак.
— Возможно, с ней все в порядке, она ведь оставила записку. Правда, Шура назвала ее странной…
А Шура назвала ее странной вот почему. Записка была набрана на компьютере и гласила: «Дядя Леня!
Хочу немного развеяться, уезжаю с другом на несколько дней, не волнуйся, позвоню. Тоня».
— Разумеется, ни с каким другом она не уехала, — заметил Сильвестр, как только познакомился с этим посланием.
— Почему? — ревниво спросил Костя Чихачев и резко добавил: — У нее было много друзей, которые могли пригласить ее куда‑нибудь… на море.
— Забудьте про море, — отрезал Сильвестр. — В коридоре стоят фирменные пакеты «Шелкового рая» с чеками. Я в них заглянул — там купальник и пара комплектов кружевного белья. Если бы Тоня решила куда‑то ехать, да еще с другом, она бы обязательно захватила эти финтифлюшки с собой.
Никто, разумеется, не попенял ему, что он лазит по пакетам. Для сыщика совершенно нормальное дело — совать нос куда не следует.
— Не понимаю, почему она мне ничего не сказала, — сокрушался Леонид Николаевич. — Конечно, она была потрясена известием о самоубийстве Романа… Подавлена… Шутка ли — сразу потерять и жениха, и бывшего мужа! К нам приходил какой‑то человек из милиции, опрашивал. А потом — эта записка. Не понимаю, почему она мне ничего не сказала!
Он произносил эту фразу уже в десятый раз и при этом сокрушенно разводил руками.
То, что записку отстучали на компьютерной клавиатуре, казалось Майе странным — поступок совсем не женский. Кроме того, манера подозрительно напоминала предсмертное послание Потапова. Тот же включенный монитор, та же лаконичность…
— К черту все! — неожиданно крикнул Костя и отшвырнул скомканный лист бумаги. Видимо, он распечатал текст записки и постоянно его перечитывал.
— Так, давайте разбираться, резко сказал Сильвестр, осуждающе взглянув на него. — Когда Тоня исчезла? Кто видел ее последним?
— Я, — ответила Шура Измайлова. До сих пор она молчала, сидя в кресле и наблюдая за происходящим. — Мы вместе заходили в «Шелковый рай», подкупили бельишка. Потом я, конечно, проводила ее до дома.
— Человека с родимым пятном больше не видели?
— Горизонт был чист. На сто процентов. Наверное, этот тип понял, что когда она со мной, ему может не поздоровиться.
— Когда вы вернулись из магазина?
— Это было вчера вечером, примерно в восемь часов. Потом я уехала. А поздно ночью позвонил Леонид Николаевич.
— Нуда, Антонина не пришла ночевать, я разволновался. В таких случаях мы всегда созваниваемся. Она не могла меня не предупредить, что уезжает.
— А записку вы не сразу заметили? — поинтересовался Сильвестр.
— В том‑то и дело! — ответил вместо него Костя. — Монитор погас, а Леонид Николаевич вообще к компьютеру не подходит.
— Не люблю я эти высокие технологии. И они меня не любят, — признался коллекционер. — Хотя мобильный телефон очень выручает…
Тоня должна была знать, что Леонид Николаевич не заметит записку, — подтвердила общие опасения Шура. — Для нее нормально что‑нибудь на бумажке начирикать.
В комнате повисла тишина, которую неожиданно разорвал громкий звонок.
— Мой мобильный! — воскликнул Леонид Николаевич. Посмотрел на экранчик и радостно воскликнул: — Это Антонина!
— Я отвечу, — сказал Сильвестр тоном, не допускающим возражений, и протянул руку.
Это был один из тех переломных для всякого расследования моментов, когда дело неожиданно начинает раскручиваться с невероятной скоростью, все части головоломки становятся на место, а заинтересованные лица испытывают одно потрясение за другим.
Леонид Николаевич растерялся и безропотно отдал аппарат.
— Изотов? — спросил тусклый голос, искаженный расстоянием и, возможно, платком, прижатым к мембране.
— Да, — подтвердил Сильвестр. — Кто это?
— Я насчет вашей племянницы. Запишите номер, по которому вам следует позвонить.
Бессонов схватил со стола лист бумаги, карандаш и записал цифры, которые ему продиктовали.
— Отключился… — озадаченно ответил он и быстро пояснил: — Звонил мужчина, голос изменен. Я сейчас наберу номер, который он дал.
И включил громкую связь, чтобы все присутствующие могли слышать разговор. Как только трубку сняли, раздался все тот же тусклый голос:
— Изотов? Так вот, насчет вашей племянницы…
Верните ожерелье, и мы ее отпустим. Положите ожерелье в камеру хранения на Курском вокзале. Сразу после этого мы сообщим, где оставить ключ. Как только ключ будет у нас, получите девчонку обратно.
— Я согласен, — спокойно ответил Сильвестр. — Только вы должны объяснить, что за ожерелье.
Он обвел глазами присутствующих, проверяя, не замахал ли кто‑нибудь руками, показывая, что знает, о чем речь. Все сидели с одинаково каменными лицами, а Леонид Николаевич так и вообще почти сполз на пол со своего кресла. Виду него был ужасный, и Майя подумала, что придется вызывать врачей.
— Не финтите там, — сказал голос. В нем чувствовалось явное раздражение. — Белое золото, бриллианты с изумрудами. И не говорите, будто девчонка не хвасталась. Значит, теперь дело за вами. Езжайте на вокзал, там за вами проследят. И не вздумайте ментов позвать, останетесь сиротой на старости лет.