— Только приступаем к основной части. Так что вы как раз вовремя. Я думаю, отношения с Леонидом Николаевичем вы, Соня, выясните позже. А сейчас позвольте мне вернуться к тому, с чего начинались наши с вами отношения — к убийству Андрея Фофанова.
— Так все‑таки убийство! — воскликнула азартная Шура и поудобнее устроилась на своем стуле. — И вы прямо вот так вот нам сейчас выложите, кто убийца?
— Разумеется. Прошу простить, что не сделал этого сразу. Но тогда получилась бы неразбериха, а нам нужно было обязательно разобраться с историей про брата и сестру.
Сильвестр повернулся к Косте и торжественно сказал:
— Константин Чихачев. Я обвиняю вас в трех убийствах, которые вы совершили из корыстных побуждений. Ваша цель теперь совершенно ясна и понятна — завладеть фарфоровой статуэткой мастера Зарудного, которая имеет для вас особое значение.
После второго шока, который испытали все присутствующие, стало ясно, что Сильвестр на верном пути. Лицо Кости неожиданно и резко изменилось — оно стало таким злым и неприятным, что хотелось немедленно что‑то сказать или сделать, только чтобы стереть эту отталкивающую гримасу.
— Убийца?! Костя? — пискнула Тоня‑Соня. — Да это ерунда какая‑то… Если ему нужен был этот ангел, он сто раз мог его украсть…
— А! — воздел указательный палец Сильвестр. — В этом‑то все и дело! Краденый — он был ему не нужен. Вся соль его плана состояла в том, чтобы завладеть статуэткой легально, пользоваться ею открыто и получить огромную известность, даже славу.
Все смотрели на Сильвестра завороженно. Даже Леонид Николаевич поднял глаза. Они были подернуты пеплом. Однако же и в этом пепле сверкнула искорка любопытства. Он не мог заставить себя не слушать, он столько лет владел этим ангелом.
— Что я проглядел? — спросил он тяжелым голосом. — Что в этой чертовой статуэтке…
— Сердечко на конце подписи. Но вы не должны себя винить. Значение этого сердечка знал только один человек — возлюбленная мастера, польская аристократка Ева Спешинская.
Костя Чихачев так резко вскочил на ноги, что сидевший неподалеку Герман едва не свалился на пол от неожиданности.
— Заткнись! Заткнись, сукин сын! — закричал Костя, кинувшись на Сильвестра. — Я столько лет мечтал об этом дне, а ты все испортил! Испортил!
Он стал бить Сильвестра кулаками слева и справа, глаза его полезли из орбит, а на губах появилась слюна, потекшая вниз длинной лентой.
— Чего вы сидите? — взвизгнула Майя, толкнув Половцева в спину. — Спасите босса!
Половцев провел операцию по спасению Сильвестра блестяще. Пару секунд спустя Чихачев уже валялся на полу с разбитым носом и отнявшейся печенью.
— Не трогайте его, пусть приходит в себя, — лениво проговорил Стас, потирая кулак. — Если будет нужно, я добавлю.
Сильвестр поправил воротничок рубашки, выпил воды и продолжил, стараясь не смотреть на Чихачева, который лежал на боку, поджав коленки к груди.
— Итак, Ева Спешинская. Прелестная женщина, ради которой Зарудный был готов буквально на все. Она играла его сердцем, она хотела получить весь мир… Я не успел собрать всю информацию об этой женщине и ее связи с Михаилом Ивановичем Зарудным. Знаю только, что в одном подмосковном храме были украдены ценные иконы в драгоценных окладах. Иконы позже всплыли, а камни так и не нашлись. Кража произошла во время реставрации, в храме в это время как раз работал скульптор Зарудный.
— А можно покороче? — спросил у него из‑за спины Половцев. — У меня сегодня еще одно дельце наклевывается…
Майя попыталась испепелить его взглядом, но в организме старшего лейтенанта было слишком много жидкости, и он не горел.
— Можно и покороче, — кивнул Сильвестр. — В самом деле, я же не записывался в докладчики. Родители Константина, к сожалению, были горькие пьяницы. Полагаю, он всю жизнь мечтал о другой семье. Однажды он узнал, что его бабка по материнской линии носила фамилию Спешинская, пользовалась успехом в свете, кружила головы, о ней упоминается во многих старых монографиях… Думаю, им овладела идея‑фикс доказать и обнародовать свое родство с этой блестящей женщиной. Но кому был бы интересен какой‑то рядовой потомок светской ветреницы? Он решил искать повод, который мог бы вызвать интерес. Ему повезло. Он находит любовную переписку Евы Спешинской и Михаила Зарудного.
Чихачев дернулся на полу и завыл от злости.
— Эта переписка сейчас у него в компьютере.
— Вы что, залезли в Костин компьютер? — удивилась Соня. — Но как вы попали в его квартиру? Она ведь стоит на охране в милиции?
— Ну, да‑а… — протянул со своего места Половцев. — Это, безусловно, надежная штука.
— Лучше сейчас ничего не спрашивать, — посоветовала подруге Шура. Сама она от волнения измяла полы своей кофты и раздавила пластиковый стакан, из которого пила воду.
Из этой переписки ему стало ясно, что Зарудный сделал для любимой семь ангелов. Он писал ей, что у каждого из них есть свое собственное сердце. Вряд ли кому‑нибудь приходило в голову, что художник имел в виду не то сердце, которое изобразил в конце своей подписи, и не аллегорическое сердце, а драгоценное. Полагаю, в каждой из статуэток спрятан драгоценный камень.
— Иконы! — догадалась Шура. — Оклады! Это могли быть такие потрясающие сокровища!
— Шесть ангелов он уже собрал, — продолжал Сильвестр. — Ему нужен был последний, седьмой. С семью ангелами, с письмами, с доказательством того, что он прямой наследник, Константин Чихачев в один миг мог бы сделаться героем первых страниц мировой прессы!
— А если бы государство отобрало у него ангелов? Ведь камни‑то ворованные? — спросил Герман.
— Мне кажется, ему было все равно. Ему нужны были не камни, а слава. Знаете, почему я так думаю?
— Почему? — спросила Шура, которая всегда очень любила подбадривать лекторов наводящими вопросами и во времена учебы в институте довела до белой горячки не одного преподавателя.
— Потому что, начав убивать, он делал это не как обычный преступник, которому хочется оставить как можно меньше следов. Он делал это как человек, одержимый желанием прославиться. Заявить о себе, придумать что‑то такое, что выделит его из ряда других убийц.
От Тони… Разрешите пока называть вас так? От Тони он узнал, что я не поверил в несчастный случай на лестнице и теперь ищу убийцу Фофанова. Его это испугало. Он захотел держать руку на пульсе и прилепился к Тоне, как клещ. Через нее вся информация о моем расследовании перетекала к нему. Тут очень удачно возник человек с родимым пятном, и Константин смог проявить себя как герой и защитник.
Вы наверняка обратили внимание, как активно Константин помогал в расследовании, верно?
— Я все время об этом думаю, — призналась Шура. — Зачем ему это было надо? Где логика?
— Думаю, я понимаю его логику, — признался Сильвестр, взглянув на «виновника торжества». — Во‑первых, Константин помогал ловить не себя самого. Напротив, он пытался увести меня в сторону. Очень удачно на горизонте появился человек с родимым пятном со своим другом мотоциклистом. Фотография, старые сережки, которые перешли к Тоне по наследству… Тут была какая‑то семейная тайна, связанная с Леонидом Николаевичем, его сестрой и Тоней. Константину было выгодно запутать нас, вплести эту старинную историю в сегодняшние события. Кроме того, я совершенно уверен, что он и в голове не держал, что его разоблачат! Он считал, что все сделал безупречно, к нему не подкопаешься. Ему удалось самое главное — два убийства он выдал за несчастные случаи, а одно — за самоубийство. Милиция не завела уголовных дел, он был чист!
— Если бы не вы!.. — горячо сказала Тоня. — Он остался бы безнаказанным. И вообще… Я могла бы… Я думала…
— Ты думала, что он в тебя влюблен и могла бы выйти за него замуж. Рано или поздно, — подытожил Герман. — Ужасно. А что там с этим ангелом?
Сначала он хотел завладеть ангелом законным путем, — продолжил Сильвестр, — расстроить свадьбу и жениться на Тоне. Он пытался купить статуэтку у Леонида Николаевича — ничего не вышло, поскольку тот задумал передать ангела племяннице именно в качестве свадебного подарка.
— Так что, он полагал, не будет свадьбы — не будет подарка? — уточнил Герман.
— Вероятно. Может быть, когда‑нибудь потом он сам расскажет, о чем думал.
— Почему — когда‑нибудь? — удивился старший лейтенант. — Он очень быстро все расскажет, гарантирую.
— Пока что я выдаю вам собственную версию событий, какими они представляются лично мне, — высокопарно продолжил Сильвестр.
Майя знала, что пафос нападает на босса только в моменты наивысшего волнения. А сейчас было от чего волноваться! На полу валялся убийца трех человек, рядом в кресле сидел Леонид Николаевич, сознавшийся в грандиозной афере, а позади приплясывал на своем стуле оперативник, которому предстоит обеспечить концовку этого грандиозного шоу. Ну действительно, что ему, Сильвестру, делать с этим Чихачевым? Не вызывать же на дуэль?
— Вот как все происходило в день убийства. По моему мнению, — подчеркнул Сильвестр. — Здесь, в этой самой квартире, случайно встретились трое гостей — Андрей Фофанов, Роман Потапов и Константин Чихачев. Вечером Потапов собирался на занятия танцевального кружка, поэтому захватил с собой сменную обувь. Танцевальные туфли лежали в пакете, пакет же он оставил под вешалкой.
Андрей Фофанов уходил первым. Возможно, Костя Чихачев вызвался проводить его и вышел вместе с ним в коридор. Ведь он уже давно задумал разделаться с Фофановым и лишь искал подходящий случай. План «бананового убийства» был составлен и продуман во всех деталях. Но вот место совершения преступления! Лучше всего, чтобы «несчастный случай» произошел с Тониным женихом в каком‑то нейтральном месте, подальше отсюда.
В тот день убийце повезло. Фофанов поделился с ним своими планами и рассказал, что едет сейчас к знакомым, Лешневским, у которых хочет купить для Тони антикварное кольцо. Константин понял, что другого случая может и не представиться, и решил последовать за ним. Закрыв дверь, он бросился на кухню, где в вазе, если вы заметили, всегда лежат свежие фрукты, схватил банан, очистил его, а шкурку — так сказать, орудие преступления — взял с собой.