- Неклясовым?!
- Да, - Пафнутьев махнул рукой, давая понять, что это событие для него не столько уж и важное.
- Его взяли?
- В собственном кабинете с ним беседовал, - сказал Пафнутьев чистую правду. Лукавил Павел Николаевич, но что делать, это все-таки лучше, чем врать и постоянно бояться разоблачения. Даже в беседе с отпетым бандюгой не мог Пафнутьев скатиться к откровенной лжи, даже в таком вот положении не забывал он о собственном достоинстве. Гордыня это все, гордыня, но он не собирался отказываться от нее.
- О чем? - спросил Ерхов, глядя в потолок.
- На столе перед нами лежал железный кружочек. - Пафнутьев вынул из кармана и показал Ерхову крышку в целлофановом пакете.
- А почему в мешочке? - с нервной улыбкой спросил Ерхов. - Порезаться боитесь?
- Потому в мешочке, что все самые ценные вещи человек склонен прятать в мешочек, - рассмеялся Пафнутьев. - А если серьезно - отпечатки пальцев хочу сохранить.
- Понятно, - кивнул Ерхов. - Я как-то забыл, с кем разговариваю.
- Потолкуем? - спросил Пафнутьев.
- Попробуем...
- Нет, начнем без проб... В соседней палате лежит человек, которому ты уши обрезал... Бильдин. Помнишь такого?
- Не может быть! - Ерхов с ужасом уставился на Пафнутьева.
- Привести?
- Не надо... Я прошу... Не надо его приводить. Не хочу его видеть.
- А он не возражает... Всегда, говорит, рад встретиться...
- Нет, не сейчас, только не сейчас, я вас прошу! - шепотом закричал Ерхов.
- Как скажешь, - легко согласился Пафнутьев. - Поговорим без него... Скажи, будь добр, на фига ты ему уши отрезал?
- Неклясов...
- Нет-нет! Про Вовчика потом... Уши Бильдину оттяпал ты. Вопрос зачем?
- Деньги мы с него требовали... Он упирался. Обещал, а потом стал упираться... Нету, говорит, разошлись, говорит... Неклясов рассвирепел... Он легко свирепеет, вы знаете?
- Наслышан.
- Ну, что... Приказал похитить мужика. Похитили... У того и охраны-то не было... Водитель с газовой хлопушкой... И все. Водителя устранили.
- Как?
- Ну, как, очень просто... Из баллончика в лицо прыснули. Он и вырубился. А Бильдину велели в машину садиться. Сел, не сопротивлялся. Побледнел только, дурным стал.
- Это как?
- Ну, как... То ткнется не туда, то дает мне портфель подержать, то говорит, у него на спине зачесалось, потом стал просить, чтоб позволили ему девочке позвонить... Поплыл мужик. Это бывает.
- Часто?
- Со всеми бывает, только по-разному... - без выражения продолжал рассказывать Ерхов. - Один в одно ударится, другой в другое... Один, помню, уделался... Стоит, а у него из штанины течет... По-разному, - Ерхов лежал, откинувшись на подушку, глядя в потолок. Лоб его покрывала испарина, рыжеватое, веснушчатое лицо казалось безжизненным.
- А Неклясов? Участвовал в похищениях?
- Нет, ему доставляли человека... Для последнего разговора.
- Он тоже уши отрезал?
- Пробовал как-то... Перемазался весь, рубашка в крови оказалась... Он очень переживает за свои шмотки... Как увидел, что рубашка в крови, тут же в истерику впал, содрал ее с себя, в камин затолкал и сжег.
- - А это зачем?
- Ну... - протянул Ерхов, и легкая улыбка тронула его бесцветные губы. - С виду он вроде крутой мужик, он и в самом деле крутой, но у каждого есть свой пунктик... Неклясов боится следы оставлять. Если есть возможность перчаток не снимает, даже ест в перчатках. Тонкие у него такие перчатки, черные. Лайковые... Если есть возможность не подписать бумагу, никогда не подпишет... Если надо записку передать, так напишет, что не сразу поймешь, о чем речь идет... Пунктик у него такой. Если вы с ним говорили, то, наверно, знаете, - Ерхов быстро взглянул на Пафнутьева.
- Знаю, - кивнул тот. - Воды попросил, а потом побоялся стакан взять... Видно, вспомнил Штирлица - как немцы на стакане отпечатки пальцев засекли...
- Во-во, - обрадовался Ерхов тому, что его поняли, что разговор идет честный, открытый, и он ничего нового для этого человека не сказал, а значит, и в предательстве его никто не упрекнет.
- Бильдин говорил, что после того, как уши ему оттяпал, ты еще и на сковородке их поджаривал? - спросил Пафнутьев.
- Да ну, поджаривал... Это он с перепугу. Опять же, когда человек без ушей, ему что угодно может показаться... Было дело, бросил его уши на сковородку... Кто же думал, что на него это так подействует... Ну, в общем, как увидел свои уши на сковородке, сразу и отключился. Неклясов говорит, а ну-ка ему нашатырь под нос...
- А где взяли нашатырь?
- Был у нас...
- Приготовлен?
- Да, в аптечке стоял.
- А что еще было в аптечке?
- Ну... Йод, бинты, лекарства всякие...
- Приспособления?
- Кое-какие...
- Какие именно? Утюги? - подсказал Пафнутьев.
- Да что утюги... Одна дамочка не хотела поделиться... - Ерхов усмехнулся. - Поделилась. Неклясов где-то вычитал про китайскую пытку... Берется трехлитровая стеклянная банка, туда помещается голодная крыса... Потом эту банку привязывают к животу горловиной. И крыса начинает вгрызаться в живот...
- Кошмар какой-то! - передернулся от ужаса Пафнутьев.
- Но до этого не дошло... Дамочка как увидела крысу у себя на животе, как почувствовала ее лапки с коготками... Все отдала. Но, по-моему, она после этого немножко дурная стала.
- Это как?
- Рассказывали ребята... Только кто к ней прикоснется легонько, к руке, например... Она в крик.
- Ее фамилия Забелина? - спросил Пафнутьев.
- Да, кажется, так... Забелина. Эля... Элеонора ее зовут.
- А кто это проделывал, с крысой?
- Да все старались, как могли... С ней же, с крысой, не так просто управиться... Самим бы уцелеть...
- Предложил Неклясов?
- Не то чтобы предложил... Приказал. Эля, как увидела крысу в клетке, сразу готова была доллары отдать... Но Вовчик говорит, надо попробовать... Попробовали.
- А как вы узнали, что у нее есть деньги?
- Три овощных магазина в городе держит.
- Так... А яйца Веденяпину кто отрезал?
- Саша... Которого у Леонарда убили.
- Перемазался, наверно?
- Да нет, не очень... Как-то все удачно у него получилось.
- Тоже собаке отдали?
- Ну, не самим же есть.
- Поджаривали?
- На сковородку бросили, но так, для куражу... Мы заметили, что как только бросишь какой-нибудь орган.., не знаю, как сказать... Как только бросишь на сковородку, человек сразу в отпад.
- И что же, понравились собаке человеческие яйца?
- А, знаете, нет... Понюхала, помусолила, пожевала, а жрать не стала.
- Что же потом с ними сделали?
- В унитаз спустили.
- А Веденяпину показывали, как его яйца в унитаз спускаете?
- Ему тогда плохо было... Он только слышал, что воду спустили.
- Отдал деньги?
- А мы у него денег и не просили... Он подписал дарственную на дачу.
- Кому дача досталась?
- Никому... Дарственная потом пошла как юридическое подтверждение... Неклясов продал дачу... Вроде хорошо продал. Нам по тысяче баксов отстегнул.
- Каждому?
- Кто в операции участвовал...
- Слушай, ну, а зачем все-таки вот так круто с мужиком обошлись? Можно было как-то иначе подействовать...
- А уже ничего не помогало... Вовчик в истерику... Да еще этот Веденяпин что-то про яйца сказал... Была какая-то шутка... Ну, Вовчик и взвился... Ах так, говорит... И пошло-поехало.
- Где все это происходило? - спросил Пафнутьев и даже дыхание невольно попридержал - самый главный вопрос свой задал.
Ерхов помолчал, медленно повернул голову к Пафнутьеву, встретился с ним взглядом.
- Ну, вы даете, - проговорил он.
- Видишь ли, - ответил Пафнутьев, - то, о чем мы говорили до сих пор... Крыса в банке, уши на сковородке, яйца в унитазе... Это ведь все было известно из показаний потерпевших... Мы потрепались с тобой о подробностях, а суть известна... А вопрос у меня только один - адрес?
- Но вы знаете, что если скажу, то мне уже не жить?
- А так... Жить?
- Не знаю... Как доктор скажет...
- Мы примем все меры безопасности - в этом могу тебя заверить со всей, как говорится, ответственностью.
- Не надо, - слабо шевельнул рукой Ерхов. - Сами знаете, что все эти меры безопасности не стоят и... Отрезанных ушей они не стоят. Вот эти ваши ребята в коридоре с автоматами...
- Откуда ты о них знаешь?
- Заглядывали... Даже сигареткой угостили. Хорошие ребята, но это... Пустое место... Вовчика они не остановят.
- Неклясова беру на себя, - заверил Пафнутьев.
- Никто его на себя взять не сможет, - вздохнул Ерхов. - Не обижайтесь, но Вовчик... Это даже не человек, как мне кажется, что-то другое... Вот нас расстреляли у Леонарда... Так просто он этого не оставит... Готовьте места в морге... Будут трупы...
- Но еще надо найти того, кто стрелял! - воскликнул Пафнутьев.
- Для него не обязательно, что это будет именно тот... Ему важно, чтоб трупы были.
- Хорошо, давай поступим так... Я переселю тебя в закрытую квартиру прокуратуры... О ней знаю только я, Пафнутьев Павел Николаевич...
- Так не бывает.
- Не понял?
- Не бывает, чтобы о служебной квартире знал только один человек... Наверняка знают еще несколько...
- Но ведь мои же люди! - вскричал Пафнутьев. - Это не городская больница! Закрытая квартира. Овсов будет тебя навещать, ты под присмотром... И потом, не сегодня все это произойдет, не завтра... Окрепнешь, наберешься сил... Через неделю-вторую и переселим... А? Опять же не один там будешь, под охраной... Ну?
- Подумать надо.
- Думай. И еще послушай... Я не всегда поступаю по закону... И сейчас готов слегка нарушить... Ради тебя. Хочешь - дам тебе паспорт, билет и отвезу на вокзал за минуту до отхода поезда?
- Обманете, - усмехнулся Ерхов.