Ждать пришлось недолго.
Сначала Пафнутьев увидел, как на солнечную щель между половинками ворот легла тень — кто-то осторожно заглядывал во двор автобазы. Убедившись, что все спокойно, парень протиснулся в ворота, стараясь не запачкать пиджак. Он отряхнул следы ржавчины, оставшиеся на рукаве, и лишь потом осмотрелся. «Пижон», — подумал Пафнутьев. Через просторный пустырь тянулась протоптанная местными жителями тропинка. Все говорило о том, что именно по ней и удалился следователь. Еще раз оглянувшись, парень торопливо направился в глубь пустыря. Но не успел сделать и нескольких шагов, как сзади раздался грохот распахиваемой двери. Тяжелый Пафнутьев одним прыжком настиг его, свалил на залитую мазутом землю и, не давая подняться, всем телом вдавил в грязь.
— Лежать, подонок! Лежать, а то придушу!
Однако следователь не знал, с кем имеет дело, и это его подвело. Парень лежал покорно и с недоумением смотрел на красное от натуги лицо Пафнутьева. Но стоило тому чуть разжать хватку, чуть приподняться, как он тут же спружинил, откатился в сторону и вскочил на ноги. Через секунду в его руке блеснул нож.
— Спокойно, дядя, — проговорил он. — Спокойно. Не надо горячиться. Не советую…
— Брось нож! — приказал Пафнутьев, даже не надеясь, что тот послушает, но ему важно было вступить в разговор.
— Уйди с дороги, дядя, — сказал парень. — Дя-дя! Ты меня слышишь? Уйди с дороги, — он, видимо, хотел снова нырнуть между половинками ворот, не зная, какая неожиданность подстерегает его в глубине заброшенного гаража. Возможно, там у Пафнутьева назначена встреча и его ждут сообщники… А за воротами уже знакомое пространство.
Отскочив к воротам, Пафнутьев поднял с земли обрубок трубы. Это уже было оружие. Держа нож перед собой, парень начал осторожно заходить сбоку, стараясь повернуться так, чтобы щель в воротах осталась у него за спиной. Он добился своего, но просвет был слишком узок, чтобы можно было с ходу проскочить в него. «Сейчас последует отвлекающий прием», — подумал Пафнутьев. Ему важно выиграть время, две-три секунды, а за воротами его уже не поймать. И в самом деле парень вдруг, попятившись, с искаженным от ужаса лицом уставился Пафнутьеву за спину. Следователь с трудом подавил инстинктивное желание повернуться, и когда парень выбросил вперед руку с ножом, успел ударить по ней трубой.
Нож выпал, но в тот самый момент Пафнутьев ощутил сильный удар под дых. Это у него получилось, подумал он, заваливаясь на бок. Согнувшись в поясе, парень в прыжке нанес удар головой в солнечное сплетение и, проскочив вперед, поднял нож. Единственное, что давало Пафнутьеву надежду на спасение, — это кусок трубы. Падая, он не выпустил ее и, пытаясь отдышаться, лишь успевал поворачиваться, грозя подсечкой опрокинуть противника наземь.
— Хитер ты, дядя, — проговорил парень, заходя то с одной стороны, то с другой. — Но староват… Для таких дел уже не годишься… Придется тебя кончать… Извини, дядя, но ты сам захотел…
— Слушай, — Пафнутьев смог наконец продыхнуть, — а ведь это в твое задание не входит… Остановись. А то, глядишь, свои же и накажут…
Парень на мгновение отступил, озадаченно прикидывая, как поступить, и Пафнутьев, изловчившись, что есть силы ударил его трубой по коленке. Тот сел, взвыв от боли, а едва оперся рукой о землю, Пафнутьев нанес удар по ладони. И, не теряя времени, зашел сзади, захватив парня трубой под горло. Тот захрипел, попытался освободиться, но Пафнутьев сжимал все сильнее.
— Так… Продолжим наши игры, дорогой, — почувствовав, что противник теряет сознание, он немного отпустил трубу. — Как? Говорить будешь?
— Сука… Отпусти, задыхаюсь…
— Кто послал? Ну? — И труба снова впилась в горло. — Отвечай, а то ведь, знаешь… Тебя здесь не скоро найдут… Да и найдут ли… Когда завоняешься, а в такую жару ты наверняка завоняешься… Тогда и найдут… Говорить будешь? Кто послал?
— Дай продыхнуть…
— Кто послал?
— Колов.
— Зачем?
— Следить… Только следить.
— Кому докладывать?
— Ему.
— Когда?
— Вечером… Сегодня вечером… Отпусти, — просипел парень, и Пафнутьев почувствовал, что тот вот-вот потеряет сознание.
— Твоя фамилия? Имя? Ну?!
— Дышать…
— Оттащу в отделение… Там заговоришь…
— Тащи…
— А, не возражаешь… Тогда еще поиграемся… Фамилия?
— Жехов…
— Зовут?
— Олег… Олег Жехов.
Воспользовавшись тем, что Жехов был почти в бессознательном состоянии, Пафнутьев быстро очистил его карманы и, лишь убедившись, что у того не осталось ни одной бумажки ни в пиджаке, ни в брюках, отпустил его. Последнее, что он нашел, — тонкий кожаный бумажник в потайном кармане пиджака. Всю добычу он, не глядя, рассовал по своим карманам.
— Грабишь, дядя? — прохрипел Жехов.
— Деньги верну… С остальным разобраться надо. Не сейчас… — Но в паспорт, найденный в пиджаке, Пафнутьев все-таки заглянул, убедился, что Жехов не соврал, назвав свою фамилию. — А теперь все-таки в отделение, — Пафнутьев подобрал на земле нож, спрятал лезвие, сунул в карман. — Поднимайся. Вздумаешь бежать — пеняй на себя. Буду бить трубой по темечку. Понял? Трубой по темечку.
— Ладно, дядя… Пошли.
Жехов с трудом поднялся, попытался было отряхнуться, но понял, что занятие это бесполезное. Он постоял, пошатываясь, оглянулся по сторонам и, прихрамывая, зашагал к воротам.
— В обратную сторону, — приказал Пафнутьев. — Вот так. По тропинке, медленно, не торопясь… Давай-давай, дорогой…
Это глухое место отличалось еще и тем, что совсем рядом, за двумя домами, находилось отделение милиции. Когда здесь располагалась автобаза, кипела жизнь, когда едва ли не каждый день возникали недоразумения между водителями, заказчиками, между механиками и слесарями, милиция была весьма кстати. Но база убралась, жизнь установилась спокойная и размеренная. В это отделение и доставил Пафнутьев своего пленника. Помог подняться по ступенькам, поддержал сзади, когда тот пошатнулся, втолкнул в дежурную часть.
— Привет, ребята! — поздоровался Пафнутьев. А увидев полноватого капитана, даже развеселился. — А, Шаланда… Рад тебя видеть… Доставил вот клиента, а то совсем вы тут разленились… — Пафнутьев чувствовал, что у него очень мало времени, что каждая прошедшая минута работает против него — приходит в себя Жехов, могут кинуться искать его, да и ему самому лучше бы побыстрее отсюда смотаться.
— Где подобрал? — Шаланда вышел из-за стеклянной перегородки, пожал Пафнутьеву руку, остановился перед Жеховым, уперев кулаки в бока.
— Да рядом. Иду по автобазовскому пустырю, а он из-за кустов и сразу в штыки, — Пафнутьев протянул капитану нож с выкидным лезвием.
— Ого! — присвистнул Шаланда, выпятив красные сочные губы. — Прямо со статьей заявился голубок сизокрылый.
— А как не хотел, как упирался, — огорченно покачал головой Пафнутьев. — Пришлось поговорить… Как видишь, убедил. Значит, так… Времени у меня нет. Бегу. Вот нож этого гражданина, вот его паспорт, вот мое удостоверение…
— Да знаю я тебя!
— Мне важно все оформить как можно официальнее, — сказал Пафнутьев. — Не возражаешь?
Через полчаса он уходил из отделения, унося в кармане протоколы задержания и предварительного допроса гражданина Жехова Олега Михайловича, спортивного организатора завода «Коммунар», как значилось в его удостоверении. Больше всего радовало Пафнутьева, прямо наполняло гордостью за себя — в протоколе было упомянуто о том, что слежка велась по указанию Колова. Сначала Жехов, видимо, решил, что фамилия генерала произведет впечатление на Шаланду и тот возьмет да и отпустит. Однако Пафнутьев ухватился за эти слова, вписал их в протокол, чуть ли не силой заставил Жехова подписать, уговорил поставить подпись и Шаланду. Деньги Жехова оставил в отделении вместе с паспортом, а удостоверение и записную книжку с телефонами захватил с собой. Жехов смотрел на его действия с легкой снисходительностью, будто был у него козырь, перебивающий всю эту следовательскую суету. Но Пафнутьева его взгляды не трогали, он понимал — у генерала прокол.
— Послушай, Шаланда, — обратился Пафнутьев к капитану, — просьба — в кутузку до утра. До полной проверки данных. И главное — ни в коем случае, повторяю — ни в коем случае он не должен ни с кем связываться.
— А если о нем спросят?
— О нем не спросят, потому что никто не знает, где он находится. Да и некому о нем спрашивать. Бандит-одиночка. Что тебя смущает?
— Видишь ли, он упомянул генерала…
— А завтра назовет президента!
— Колов ближе…
— Сдашь дежурство — доложишь. Как положено. Я ни к чему тебя не склоняю. Наоборот, делаю все, чтобы малейшее нарушение не просочилось в наши действия.
— Это меня и смущает, — признался Шаланда, бросив на Пафнутьева осторожный взгляд из-под пухлых век.
— Ну и пусть смущает! Девиц вон тоже многое смущает, а потом проходит. Смущение — это такое чувство, которое не может находиться в организме слишком долго. К утру отпустит.
Когда Пафнутьев ушел, Шаланда посидел в задумчивости над записью в журнале, которую сделал сам, с досадой вспомнил, что Пафнутьев унес протоколы и на них стоят его подписи. Что-то терзало Шаланду, он все сильнее ощущал раздражающее беспокойство. Поведение Пафнутьева явно выходило за рамки обычного задержания. Покряхтев, Шаланда тяжело поднялся и направился к камере — захотелось взглянуть на задержанного. Тот сидел в конце коридора, отгороженного от остального помещения стальной решеткой. Увидев Шаланду, Жехов поднялся.
— Капитан, слушай меня внимательно… При том мудаке я не мог всего сказать…
— Говори, — Шаланда, наклонив голову вперед, внимательно рассматривал носки своих ботинок.
— Подойди ближе, я не могу кричать… Немедленно свяжи меня с начальником милиции.
— Зачем?
— Надо. Понял? Надо.
— Вот завтра сдам дежурство, и связывайся с кем хочешь, — Шаланда повернулся и уже зашагал было по коридору, но его остановил свистящий шепот Жехова.
— Капитан, ты сгоришь!