— Рабочий день у начальства кончился. Его уже нет на месте. Связаться с ним невозможно. — Шаланда стоял, полуобернувшись к задержанному.
— Позвони домой!
— Мне не положено знать его домашний номер, — широкое лицо Шаланды выражало в этот момент сложные чувства. Он уже понимал, что дело куда сложнее, чем ему показалось вначале. Да еще его подпись на протоколах, с которыми ушел Пафнутьев, будь он проклят!
— Я дам тебе номер его домашнего телефона, — сказал Жехов.
— Не положено звонить по домашнему, понимаешь? — Он подошел к самой решетке. — Не положено. Каждый должен знать свое место.
— Капитан, послушай… Если Колов узнает, что ты мог и не связал меня с ним… Он тебя размажет по этим стенам. Допусти к телефону, говорить буду я. Уложусь в одну минуту. Скажу, что сижу в твоем отделении, под твоим присмотром. И все.
— А следователь предупреждал, чтобы я ни с кем тебя не связывал… Ведь не зря же он предупреждал! — медленно сдавался Шаланда.
— Дерьмо он, а не следователь! Пойми, мне надо связаться не с бабой, не с рестораном! А с генералом Коловым! С твоим же начальством! И с моим! Ты это можешь понять?!
— Добре, — сказал Шаланда. — Набрать номер телефона… Позволю. Но говорить не буду. Если услышу, что разговор не тот… Связь прекращу.
— Ладно, открывай. Хватит трепаться, — нетерпеливо сказал Жехов.
Часть втораяКто есть кто?
Андрей с облегчением проводил взглядом уехавших ребят. Клубы пыли еще долго стояли над дорогой красноватыми, окрашенными закатом глыбами. К вечеру пыль остыла, но поднималась в воздух так же легко и невесомо. Андрей видел, что ребята уезжали с явной поспешностью. Не только он был в шоке, им тоже требовалось время, чтобы прийти в себя.
Вслушиваясь в лязг цепи, которую он продевал сквозь прутья ворот, Андрей как никогда раньше ощутил свое одиночество. От низкого солнца, лежавшего на горизонте, стены конторы казались вымазанными в красноватые пятна. Что-то раздражало Андрея в этих пятнах, видеть их было неприятно, и он вошел внутрь. Кривоватый коридор, пыль на полу, шелушащиеся стены, когда-то выкрашенные масляной краской, жиденькие двери… Последнюю комнату заняли Махнач и Феклисов, иногда оставаясь здесь на ночь. Подгайцев не возражал — и охрана надежная, и люди под рукой.
Поколебавшись, Андрей запер дверь не только на ключ, но и засунул в ручку подвернувшуюся швабру — теперь сюда никто не сможет войти. Постоял, прислушиваясь, привыкая к тишине. Взгляд его упал на электрический счетчик. Колесико его медленно вращалось. Это насторожило Андрея, он вспомнил, как восторженно Заварзин относился ко всевозможным штучкам вроде магнитофонов, передатчиков, телефонов с самописцами… Поставив табуретку, он выкрутил одну пробку. Колесико остановилось, лампочка на длинном шнуре погасла. Вздрогнул, словно поперхнувшись, холодильник. Обойдя еще раз всю контору и убедившись, что он один во всем здании, Андрей прошел в приемную и присел к телефону.
Диск скрипел, заклинивался, приходилось силой возвращать его в исходное положение, но номер набрался.
— Света? Привет. Как поживаешь?
— Ты куда пропал? Мать не знает, никто не знает… У тебя что-то случилось? — У Светы был низковатый голос, Андрей хорошо узнавал его по телефону. Рыжеватая, с чуть припухшими веками, которые придавали ей слегка сонное выражение, и джинсы он представил, и голубую рубашку мужского покроя… — Андрей! Ты слышишь меня? Что случилось?
— Да так… Небольшая неприятность. Ты можешь приехать на мою новую работу?
— Так ты там… А почему бы тебе оттуда не уехать? Или тебя еще и ночным сторожем определили? Бешеные деньги будешь получать?
— Света, слушай меня внимательно… Я крепко влип. По самому большому счету.
— Сильней не бывает? — Он понял, что девушка улыбается.
— Да, можно и так сказать. Сильней не бывает. Приезжай. Садись на мотоцикл и дуй сюда как можно скорее.
— Даже так… Тебе паршиво?
— Хуже не бывает.
— Ни фига себе! Что-нибудь, связанное с твоими новыми приятелями? Я была права?
— Да.
— Полностью? — Она никак не могла проникнуться ощущением беды. Слишком безоблачными были их отношения до сих пор, да и жизнь в общем-то шла без больших осложнений.
— Все хуже, чем тебе казалось.
— Ты не можешь говорить открыто?
— Нет.
— Ну хорошо… Я еду. Надену что-нибудь приличное и выезжаю. Через полчаса буду у твоих ворот.
Положив трубку, Андрей тут же набрал еще один номер. Забитый пылью диск с трудом отщелкивал знакомые сочетания цифр.
— Мама? Привет. Слушай, сегодня все так складывается, что ночевать я скорее всего не приду… Нет, Света здесь ни при чем. Меня попросили переночевать в конторе… Мало ли чего… Так им спокойнее. Машины пригнали на ремонт, а нашего брата кооператора последнее время частенько поджигают, — пошутил он. — Здесь все есть. Холодильник, диван… Не беспокойся, жизнь прекрасна и удивительна. Пока. До завтра! — Он так и не позволил ей сказать что-то связное.
Низкое солнце теперь светило прямо в окно, и Андрей вздрогнул, увидев, что его руки, лежащие на столе, красные по локоть. Он поспешил убрать их, но тут же увидел в косо висящем зеркале свое лицо. Освещенное последними лучами солнца, оно тоже было неестественно красного цвета. Андрей встал и вышел в коридор.
Дальнейшие его действия очень удивили бы приятелей, окажись они здесь, — он принялся за обыск. Начал с приемной — осмотрел стол, стулья, заглянул во все ящики, под шкаф, ощупал куртки и плащи, висевшие на гвоздях. Потом настала очередь батареи парового отопления, он простучал доски пола — нет ли под ними тайника. Покончив с приемной, Андрей перешел в кабинет, в котором иногда задерживался Заварзин, и, не торопясь, осмотрел ящики стола, тумбочку, бумаги. В папке среди бланков он нашел конверт с несколькими сотнями рублей, в глубине стола наткнулся на спрятанную на черный день бутылку водки, обнаружил коробочку с французскими духами. Но все это нисколько его не заинтересовало. Искал Андрей нечто совершенно иное — два желтых латунных патрона.
Услышав нетерпеливые гудки за воротами, Андрей выглянул в окно и увидел мотоцикл с седоком в блестящем шлеме. «Светка!» — обрадованно подумал он и бросился открывать ворота. Света резко рванула с места, так же резко затормозила, спрыгнула с седла. Сбросив шлем, встряхнула рыжими волосами, обеспокоенно посмотрела на Андрея.
— Жив? — спросила она. — Похоже, жив.
Андрей запер ворота, подошел к Свете, взял у нее из рук шлем.
— Пошли, — сказал он. — Поговорим в конторе. Ах да! Нужно закатить твоего зверя, чтобы с дороги не было видно.
— Ну и пусть, — возразила Света, почувствовав странность в поведении Андрея.
— Не надо, — поморщился он.
Что-то произошло с Андреем, он стремился поступать так, чтобы не оставлять следов. Мотоцикл? Убрать с глаз долой. А недавно он поймал себя на том, что, позвонив, сдвинул аппарат, вернул в прежнее положение. И замок на воротах поправил, передвинув вправо, в прежнее положение, хотя, казалось бы, какая разница? Он помог Свете закатить мотоцикл в гараж, набросил на него промасленный брезент, оглянулся — хорошо ли спрятал.
— Думаешь, я приехала надолго? — спросила Света, озадаченная его поведением. — Я сказала своим, что вернусь часа через полтора…
— Там будет видно, — неопределенно ответил Андрей.
— Слушай, а почему ты не радуешься, почему не касаешься меня?
— Пошли, — он подтолкнул ее к конторе. — Последнее время я почему-то стараюсь не торчать под открытым небом… Вроде какая-то от него опасность исходит… Такое ощущение, — пояснил он, оправдываясь. Пропуская Свету вперед, Андрей полюбовался ее волосами — они свободно плескались по плечам, но прежней взволнованности не ощутил, и это его огорчило.
— Как я сегодня? Ничего? — обернулась Света.
— Ты прекрасна, — он обнял ее в темноте коридора, поцеловал, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
— Какой-то ты не такой, — пробормотала она растерянно, когда они оказались в приемной. Она подвела Андрея к окну, повернула к себе, всмотрелась в его лицо. — Ну? Рассказывай.
— Ох, Светка, Светка… Я влип, как…
— Ладно, хватит причитать. Что у тебя?
— Знаешь, кто я? Я есть убийца. Сегодня утром убил человека. В городе. Вот этими руками, — он протянул растопыренные ладони.
— Это… тот случай, о котором весь город гудит? — медленно проговорила Света.
— Он самый.
— С мотоцикла?
— Да.
— Зачем? — спросила она почти спокойно.
— Сдуру. Такое можно сделать только сдуру.
— За что?
— Понятия не имею. Ни за что. Просто так.
— Вы там были всей компанией?
— Да, почти все.
— Но стрелял ты?
— Так уж вышло. Стрелять пришлось мне. По закону подлости.
— Ну ты даешь, — она откинула назад волосы, оглянулась беспомощно, села на жесткий диванчик, стоящий у стены. — А это… Ты хоть знаешь, кого убил?
— Понятия не имею.
— Слушай, но тогда получается, что… Получается, что ты стал наемным убийцей?
— Похоже на то.
— И тебе заплатили?
— Не знаю. Может быть, именно за это и платили? — Андрей сел рядом со Светой, зажал вздрагивающие ладони коленями, посмотрел ей в глаза, словно надеясь, что она в чем-то разубедит его, найдет случившемуся объяснение простое и невинное.
— Ты пьяный?
— Немного. Да и прошло уже… Это утром, после всего… Вот слушай, сейчас все расскажу… Только не перебивай. А то заткнусь. У меня сил не хватит начать сначала. Значит, так… Ребята пригласили меня в этот кооператив. «Автолюбитель» называется. Здесь их база. Гараж, ремонтные ямы, запчасти, эта вот контора. В моторах я разбираюсь, а они как раз решили открыть лавочку по ремонту частных машин. Определили мне десять тысяч рублей в месяц, а если все будет нормально, то еще и премия.
— Неплохо, — не удержалась Света.
— Молчи. Поначалу вроде все шло хорошо. Зарплату платили, потом и премию дали. Хотя, честно говоря, работы было не очень много. Ну ладно… Как-то ребята говорят — надо одного подонка проучить. Сволочь, дескать, и гнида. Ну надо, значит, надо. И это… Ничего особенного — поговорить с ним построже, если случится, по физиономии съездить. И все. Но он тоже