— Произошло. — Пафнутьев развел руками.
— Я вас предупреждал об осторожности.
— Помню.
— Что-то взяли?
— Нет, только нагадили.
— А что искали?
— Думаю, бумаги Лубовского.
— Они у вас?
— Да.
— А где вы их взяли?
— На месте взрыва машины. Все возились с трупами, но никто не обратил внимания на обгорелый портфель.
— Там есть что-то важное?
— Судя по тому, какой неустанный интерес проявляет к этим бумагам Лубовский… Должно быть. Но мне кажется, заговорят они чуть позже. Их бы в хорошие руки, хорошим специалистам…
— Не торопитесь. Они в надежном месте?
— Да.
— Если с вами что-то случится, они не пропадут?
— Нет.
— Это хорошо. Что еще?
— Убиты трое… Люди, которые могли кое-что рассказать о прошлом Лубовского.
— Давно?
— В течение недели.
— Это знакомо. — Олег Иванович сделал легкое движение ладонью. И ладонь у него была суховатая, с желтой кожей. — Кто эти люди?
— Из челябинского периода жизни Лубовского.
— Да, там он наследил. Но еще остались люди, с которыми можно поговорить на эту тему?
— Да.
— Это хорошо, — повторил Олег Иванович. — Вы больше не живете в служебной квартире?
— Нет.
— Почему?
— На всякий случай. Я не чувствую себя… защищенным в служебной квартире.
— Не переоценивайте свои конспиративные возможности. В данном случае их нельзя переоценивать.
— Я знаю.
— Будьте осторожны.
— Постараюсь. В тех десяти томах, которые я нашел в сейфе… Не хватает многих страниц. Там не хватает важных страниц, Олег Иванович.
— Я ждал этого. У Лубовского везде свои люди.
— Даже здесь?
— Даже здесь. Есть вопросы?
— Вчерашние последние известия…
— Выбросьте это из головы.
— Но президент был с ним очень мил.
— Президент со многими мил. Это ни о чем не говорит.
— И я могу…
— Да. Вы слышите, Павел Николаевич… Я без раздумий и оговорок отвечаю — да. Прошлый раз мы говорили о том, что со временем может понадобиться группа захвата… Она вам еще не понадобилась? — улыбнулся наконец Олег Иванович.
— Чуть попозже.
— Ваши планы?
— Я должен отвечать?
— Хотелось бы…
— Хочу съездить в Челябинск.
— Хорошее решение. Ваш предшественник начинал с того же. Помните, во время прошлой нашей встречи я показал вам несколько снимков. На одном из них, — Олег Иванович вынул из ящика стола и положил перед Пафнутьевым снимок, о котором он и говорил, — детский сад, столик для игр и на нем человеческая голова… Мы не распространяем эти сведения, но вы должны знать — это голова вашего предшественника.
— Даже так? — Пафнутьев озадаченно склонил голову, внимательно рассматривая снимок. Мертвые глаза были раскрыты, и на какое-то мгновение ему показалось, что один глаз чуть заметно ему подмигнул. Не то предупреждающе, не то прося поддержки, не то ее обещая, не то взывая к мести.
— Он очень близко подобрался к Лубовскому… Видимо, тому больше ничего не оставалось.
— По ножу ходит, — заметил Пафнутьев, возвращая снимок.
— Ему нечего терять.
— Эти ребята, которые хотели взорвать его…
— Любительщина. — Олег Иванович пренебрежительно махнул рукой. — Неумехи.
— Они убиты. Помните, на прошлой неделе сообщение — два трупа в салоне полиграфических услуг?
— Помню.
— Это они.
— Доказательства?
— Раскрутите… Адреса, связи, знакомства, биография, обыски… Если хотите, я этим займусь.
— Справимся. Вам есть чем заниматься. — Олег Иванович посмотрел на часы над дверью. — Нас ждет Генеральный.
— Я что-то должен произнести?
— По ситуации.
— Не оплошать бы! — дурашливо ужаснулся Пафнутьев.
— Справитесь, — повторил Олег Иванович. — Как я понял, у вас уже есть что положить на стол.
— Чтобы уж не возвращаться к этому… — Пафнутьев долго колебался — стоит ли ему выкладывать все подробности, но в конце концов решил, что, если этим убийством займется прокуратура, все сведения выплывут сами по себе. — Эти двое убитых из салона… Они челябинские. На следующий день в этом же салоне была застрелена владелица заведения… Она — бывшая жена бывшего директора комбината железобетонных изделий. Директор Морозов был убит года два назад… Теперь она. Морозова. Сегодня этим комбинатом владеет Лубовский.
— Это случилось после того, как вы с ней познакомились?
— Да.
— Хорошее начало. Поздравляю.
— Рад стараться. Рядом с моим кабинетом — кабинет некоего Шумакова…
— Знаю.
— Надежный человек?
— Прокололся? — Олег Иванович был все так же бесстрастен, но понимал все с полуслова.
— Не буду утверждать, но мысль имею, — ответил Пафнутьев.
— Понял. — Олег Иванович что-то чиркнул ручкой на чистом листе бумаги, который лежал перед ним. Поднявшись, он сунул листок с записью в стол, повернул ключ в ящике и направился к двери. — Идемте, Павел Николаевич.
Кабинет Генерального прокурора располагался этажом выше, и Пафнутьев со своим провожатым, не торопясь, но и не задерживаясь, молча прошли по широким ковровым дорожкам до самого кабинета. Уже взявшись за ручку двери, Олег Иванович оглянулся на поотставшего Пафнутьева.
— Его зовут Евгений Александрович, — сказал он Пафнутьеву. — Запомнили? И еще… Ему не нужны подробности. Он политик. Ему важна ваша позиция, ваша решимость, если хотите. Здесь можете быть откровенным.
— А его позиция? — спросил Пафнутьев простодушно.
— Вы работаете? И работайте. Такая его позиция вас устраивает? В таком виде?
— Вполне.
— Вот и хорошо. А главное я сказал — он политик. Я могу не объяснять, что это означает?
— Я все понял, Олег Иванович.
Генеральный был плотен телом, пиджак на нем, форменный прокурорский пиджак с золотыми позументами и сверкающими бронзой пуговицами, был тесноват, из чего можно было сделать вывод, что прокурор чувствует себя моложе, чем выглядит, и вес набрал недавно, скорее всего уже в этом кресле.
— Здравствуйте, — сказал Генеральный и, поднявшись из своего кресла, протянул руку. Рука была плотной, сильной, даже жаркой. — Мне говорили о вас. Я слышал, есть успехи?
— Не без этого, — дипломатично ответил Пафнутьев, скромно садясь на стул подальше от стола Генерального. Тот принял это его решение благодушно, другими словами, одобрил.
— Клиент у вас, как вы сами знаете… — Генеральный кивнул в сторону телевизора, и Пафнутьев понял — намекает на вчерашний репортаж из Кремля. — Непростой клиент. Поэтому юридическая обоснованность… Даже нет, — Генеральный задумался, — юридическая неуязвимость должна быть на первом месте. Вы понимаете, о чем я говорю? — Он пытливо посмотрел на Пафнутьева.
— Да, Евгений Александрович. Вполне.
— Ты показал ему снимки? — спросил Генеральный у Олега Ивановича.
— Они у него.
— Как он к ним отнесся?
— Спокойно. Он славно поработал. Ему уже есть что на стол положить.
— Не торопитесь, — сказал Генеральный, повернувшись уже к Пафнутьеву. — Нам нельзя опростоволоситься. Даже в самом малом. — Он молча ткнул пальцем в темный экран телевизора.
— Понимаю, — ответил Пафнутьев и подумал: «А ведь Генеральный не может говорить свободно и открыто даже в собственном кабинете».
— Но, с другой стороны, не следует слишком большое значение придавать подобным передачам. Ваш клиент в состоянии оплатить свое еженедельное появление на экране, даже в обществе папы римского, не говоря уже о фигурах помельче. Есть проблемы?
— Возникают, но пока решаемые.
— Появятся нерешаемые — обращайтесь к Олегу Ивановичу. Он поможет.
— Спасибо, Евгений Александрович.
Генеральной кивнул, дескать, правильно ответил, и, снова поднявшись из кресла, протянул плотную ладонь.
— Желаю успехов.
— Буду стараться.
— Главное — не перестараться. — Генеральный подзадержал руку Пафнутьева в своей ладони. — В вашем случае это важнее. Вы согласны со мной?
— Конечно, Евгений Александрович! — горячо заверил Пафнутьев. — Я прекрасно понимаю особенности работы, которая мне поручена.
— Не исключено, что скоро ваш клиент получит некую должность. — Генеральный замолчал в некотором затруднении. — Это не должно вас расхолаживать. — Он назидательно и даже с некоторой доверительностью поднял вверх указательный палец. Дескать, там согласовано.
На этом прием закончился.
Часть вторая
Пафнутьев приехал в Челябинск уже к вечеру. Вышел из поезда, прошел по перрону, привыкая к новому воздуху, к новым запахам. Ему всегда казалось, что люди из одного города в чем-то едины, хранят какую-то общую тайну, у них свое понимание жизни, своя система поступков. И чтобы не оказаться в дураках, нужно не торопиться вступать с ними в контакт, стремиться понравиться или поразить их чем-то особенным. Надо привыкнуть, надо пропитаться их образом жизни, если уж на то пошло, то и запахами. Они не только объединены одной тайной, они в чем-то важном похожи друг на друга — такое ощущение испытывал Пафнутьев, прибывая в новые места.
Вряд ли он смог бы, вряд ли смог бы кто-нибудь другой внятно описать различия, но Пафнутьев остро почувствовал — пассажиры не москвичи, и носильщики не москвичи, и милиционеры, и даже проводники — поезд формировался в Челябинске.
Для начала Пафнутьев прошел в буфет, забившись в угол, выпил чашку плохого кофе. На всех вокзалах мира, наверное, продают такой же. Может быть, в Бразилии другой, может быть, в Колумбии кофе получше, но кто знает, кто знает.
Вряд ли.
С самого начала Пафнутьев решил не появляться в официальных конторах. На всякий случай. Почему-то была уверенность, что стоит ему появиться в местной прокуратуре — через минуту туда позвонит Лубовский и спросит, нет ли каких проблем, трудностей, не может ли он чем помочь. Пафнутьев был прав, уж если Лубовский начинал восхождение на свои коммерческие вершины именно в Челябинске, то наверняка у него остались здесь люди, и не на самых плохих должностях.