новке все сошли, он остался, пригнувшись на своем сиденье. «Жигуленок», казалось, пребывал в растерянности — Андрея среди пассажиров не было, но и вагон со стороны проезжей части выглядел пустым. Водитель заметался — дал задний ход, потом рванулся вперед, но там не оказалось дороги. А трамвай тем временем, не закрывая дверей, продолжал свой путь по кругу. И в тот момент, когда проходил мимо цветочного базара, Андрей выпрыгнул наружу и тут же протиснулся в узкое пространство между ларьками. Оказавшись перед дощатым забором какой-то стройки, перемахнул через него, пробежал, не останавливаясь, между завалами бетонных плит, балок, кирпичей. Стройка оказалась безлюдной, и, выйдя в распахнутые ворота, Андрей почувствовал себя в безопасности. Он был доволен собой — оторвался от преследователей, даже не дав им понять, что заметил их.
К дому, где жила Света, Андрей прошел по дороге, которой никогда не ходил. И даже в последний момент не решился войти сразу, а лишь дождавшись, когда на дорожке вдоль дома не было ни души, проскользнул в подъезд.
Света сама открыла дверь, и Андрей, войдя, тут же захлопнул ее за собой.
— Гонятся? — спросила она с улыбкой.
Андрей молча смотрел на нее, не слыша вопроса. Он был уже счастлив, что видит Свету, что она дома.
— Какая ты красивая, — произнес он привычным приветствием. — Просто невероятно.
— Ты тоже ничего… Только задерганный немного… Что-то случилось?
— Ты одна?
— Одна, но мои скоро вернутся. Через полчаса… Можем успеть, а? Если постараться, конечно. Постараемся?
— Нет, — он покачал головой. — Потом…
Раздался телефонный звонок, и до того как Андрей успел остановить Свету, она взяла трубку.
— Да? — сказала она с улыбкой. — Слушаю! — И тут же протянула трубку Андрею. — Тебя.
— Меня?! — Он сжал ладонью микрофон и с ужасом смотрел на Свету. — Но никто не знает, что я здесь… Вернее, никто не должен знать. Он назвался?
— Нет, просто попросил передать трубку. Я подумала, что ты ждешь этого звонка… Если хочешь, скажу, что тебя нет, а?
— Да уже поздно… Слушаю, — сказал Андрей в трубку.
— Ты так ловко обставил моих мудаков, что теперь-то я уверен в тебе полностью, — Андрей узнал голос Заварзина.
— А ты сомневался?
— Конечно.
— Подбери другого.
— Лучше парня мне не найти. И Свете тоже. — И Заварзин повесил трубку.
Андрей прошел в комнату, упал в кресло и опустил лицо в ладони. Света пристроилась рядом, попыталась заглянуть в глаза.
— Ну давай, — сказала она. — Выкладывай.
— Они снова взяли меня в оборот, — произнес Андрей, помолчав. — Они снова взяли меня в оборот.
— Новый заказ?
— Да.
— Когда?
— Завтра.
— Это прекрасно! — воскликнула Света. — За ночь мы проедем не меньше пятисот километров. А при хорошей погоде и всю тысячу.
— Тысячу километров — это хорошо, — проговорил Андрей. — Но в какую сторону?
— А! — Она шало блеснула глазами. — На все четыре стороны!
— Ну, ты даешь… — Встал, подошел к окну, долго сквозь гардину всматривался в уличное движение и все-таки высмотрел уже знакомый зеленый «жигуленок».
— Света, слушай внимательно. Я не знаю, как все сложится дальше, но у меня должны быть развязаны руки. А для этого ты должна быть в безопасности.
— В каком смысле?
— Если я сделаю что-то не так — пострадаешь ты.
— Пусть попробуют!
— Не надо, Света. Они могут. Ты должна исчезнуть. На неделю. За эти дни много чего случится… Я сейчас на двух крючках — у следователя и у Заварзина… Помолчи. Ты должна исчезнуть. Прямо сейчас. Я выхожу из дому, вслед за мной отъезжает вон тот зеленый «жигуль», — Андрей подвел Свету к окну, — видишь? Ты говорила, у тебя есть подруга? Можешь к ней забраться на неделю?
— В общем-то, могу, но я не понимаю…
— Да не надо ничего понимать! — сорвался Андрей. — Я предупреждаю тебя об опасности. Я говорю, откуда она, эта опасность. Я говорю, как ее избежать.
— А я должна только слушаться!
— Да. Ты должна слушаться.
— Но сию секунду я не могу исчезнуть… Может быть, вечером? Андрей! По-моему, ты паникуешь… Ведь ничего не случится, если я чуть повременю, а?
— Ты даешь слово, что сегодня же исчезнешь на неделю?
— Даю.
— Позвони ей сейчас, своей подруге, и договорись. И главное — чтобы она держала язык за зубами. Никому. Понимаешь — в полном смысле слова.
— Все так опасно? — посерьезнела Света.
— Опасней не бывает. Знаешь, какая моя главная задача на эту неделю? Выжить.
— Может быть, нам обоим скрыться у подруги, а? Прекрасная будет неделя, Андрюша?
— Понимаешь… Это будет, конечно, прекрасная неделя, но… последняя. Я на двух крючках, и мне нужно избавиться от обоих.
— Это возможно?
— Попытаюсь. Все. Мне надо идти. — Андрей поднялся, еще раз посмотрел в окно. Машина стояла на месте. — Сейчас я ее уведу. И ты не затягивай. Скоро такое завертится…
— А мне не хочешь рассказать?
— Хочу. Но нельзя. Ты не должна этого знать. Так будет безопаснее. Не знаешь, и все. Это сразу видно — знаешь или нет.
— Думаешь, попадусь?
— Ох, Света… Я стараюсь все предусмотреть… Ну… — Он обнял ее, поцеловал в губы. — Если бы ты знала, какая ты красивая!
— Не скромничай. Ты тоже ничего. Ну, ни пуха!
— К черту!
Андрей никак не мог понять — зачем Заварзину понадобилось именно его задействовать на это убийство? Ведь куда проще подключить своего боевика и без всяких хлопот убрать Пафнутьева, если уж он так мешает. Но постепенно понимание приходило к нему, и он вынужден был признать, что расчет Заварзина правильный. Убийство должен был совершить именно Андрей. Следы он оставит в любом случае. Отпечатки пальцев на винтовке, наверняка его сфотографируют возле этого дома, возле той скамейки скорее всего уже щелкнули. При необходимости его легко можно будет сдать правосудию и заткнуть им все дыры. А поскольку у них есть люди в милиции, значит, кто-то еще и звезду получит. Если в этом надобности не возникнет, то Андрей навсегда становится послушным исполнителем. Опять же, у него явная причина избавиться от Пафнутьева — ведь тот его заподозрил, если, конечно, верить Заварзину. Но тут он, похоже, не врет… Остается один выход — Пафнутьев должен исчезнуть, а Заварзин должен отстать.
Выйдя на улицу, Андрей оглянулся на зеленый «жигуль» и пошел на противоположную сторону. Машина осталась на месте. Через сотню метров опять оглянулся — его никто не преследовал. Значит, стерегли Свету.
Он вошел в телефонную будку.
— Ты еще дома?
— Да, вот собираюсь… Уже созвонилась с Леной. Она ждет.
— Подожди, пока не выходи. По-моему, зеленый «жигуль» стоит под твоими окнами.
— Знаешь, его нет. Только что уехал. Но не за тобой, а в другую сторону.
— Понятно. Будь осторожна. Главное начнется завтра.
Андрей повесил трубку, осторожно выглянул из будки, но не увидел ничего подозрительного. Ему нужно было побывать в нескольких местах, причем оставаясь незамеченным. Это было главным условием задуманного.
Сначала он пришел к дому, где жил Заварзин. Но, сколько ни ходил вокруг, ничто не привлекло его внимание. Окна квартиры были, как всегда, зашторены, форточки закрыты. Тогда Андрей направился к дому на противоположной стороне улицы.
Судя по всему, здесь недавно шли ремонтные работы — вокруг разбросаны комья смолы, тут же бочка, в которой эту смолу растапливали, в торце дома был установлен подъемник. С его помощью, видно, на крышу доставляли смолу и заливали протекающие места. Дом был окружен бестолково разросшимися кустами, поэтому, когда Андрей бродил вокруг, никто не заметил его, никто не обратил внимания. Он и сам не знал, зачем забрался сюда, но чувствовал, что не зря.
— Ничего, ребята, — время от времени бормотал он себе под нос. — Дайте немного времени, совсем немного, и мы все утрясем… Только не торопите меня, не толкайте под локоть…
Андрей поймал себя на том, что не хочет думать о безвыходности своего положения. Природа словно бы взяла на себя заботу о его духовном здоровье, выключив тяжкие раздумья. Он понимал, что положение скверное, но не отказался от попытки спастись. Так начинающий шахматист, проиграв партию, все-таки не сдается, надеясь то ли на чудо, то ли на зевок противника, то ли на осознание своего положения.
«А почему они решили избавиться от Пафнутьева? — вдруг возник вопрос в его сознании. — Заварзин не хочет, чтобы он вышел на меня? Но тогда куда проще избавиться от меня… Значит, он и на них вышел… И попались они по-крупному, если даже мое исчезновение их не спасает…»
Андрей вдруг увидел, что сидит на скамейке, на которой завтра должен оказаться Пафнутьев. С удивлением осмотрелся, пытаясь вспомнить, как здесь оказался, какой дорогой пришел…
Трамвай долго стоял на остановке, входили и выходили люди, наконец он тронулся. Приблизившись к повороту, остановился. Горел красный свет светофора. Вспыхнул зеленый, и тут же начал набирать силу скрежет колес о рельсы.
«Как я раньше не замечал этого визга, — озадаченно подумал Андрей. — Сколько вообще всего происходит вокруг, чего я не вижу… И нужны какие-то события, потрясения, чтобы это стало видимым, ощущаемым».
Откинув голову назад, он увидел сероватую от пыли листву. Листья, казалось, были вырезаны из жести и раскрашены в зеленовато-серый защитный цвет. И небо, с которого лилась невыносимая жара, тоже было какого-то сероватого цвета.
— Ну что ж, — сказал он, поднимаясь. — Ну что ж…
Андрей перебежал через дорогу и прошел во двор пятиэтажного дома, из которого завтра ему предстояло стрелять. Вошел в подъезд, медленно поднялся на пятый этаж, осмотрелся. Сделанный в потолке лаз был закрыт металлической дверью. Хотя к раме были приварены петли, замка он не увидел. Спустившись вниз, зашел в соседний подъезд, потом еще в один и, наконец, в пятом или шестом нашел то, что искал — тяжелую лестницу. Не раздумывая, он отнес ее в первый подъезд и повесил на пустующие крючья между четвертым и пятым этажами. Такие лестницы должны висеть в каждом подъезде. Никто не остановил его, никто не обратил внимания.