Макарова выхватила пистолет, Бондарович, поколебавшись – если полусекундную задержку можно назвать колебанием, – последовал ее примеру.
Двое поваров – молодые парни в накрахмаленных белых колпаках – побледнели, увидев в руках ворвавшихся людей пистолеты. Эти парни сами стали едва ли не белее своих колпаков. Глаза у ребят в испуге округлились.
– Всем стоять спокойно! – скомандовал Банда. – Смотреть на меня…
Он переводил пистолет с одного на другого – на всякий случай нагонял страху, дабы быть спокойным за свой тыл.
Один из поваров, выронив на плиту половник, даже поднял руки.
Взволнованно дыша, Виктория и Александр пробежали через кухню. Девушка бежала первой, Банда за ней.
Она крикнула:
– Тут должен быть выход.
Разумеется, выход здесь был.
Задняя дверь – большая, обитая жестью, – вела в хозяйственный дворик, загроможденный, как обычно для таких двориков, тарой. Дальше были видны ворота…
Виктория оглянулась на Александра:
– Бежим?
Беглецы собирались уже выскочить наружу, как в воротах, за которыми открывался заросший старый парк, появились фигуры еще двоих бойцов. Кто-то из них выкрикнул классическое:
– Стой! Стрелять буду!..
Виктория, не задумываясь, всадила две пули в створки ворот. В тихом парке выстрелы прогремели оглушительно. А звук рикошета был не из приятных.
Фигуры мгновенно исчезли из открытого пространства, тут же захлопали ответные выстрелы.
Куда ударили пули, не было слышно, – скорее всего, совсем в молоко. Стреляли как будто для острастки.
Тучи ворон сразу поднялись с деревьев в небо…
В поле зрения крутые парни из группы захвата не показывались, – видимо, знали, что имеют дело с чемпионом мира по стендовой стрельбе.
– Они стреляют неприцельно – огрызаются, – взволнованно сказала Виктория. – Или грохотом пальбы созывают на помощь своих.
– Назад! – резко, но тихо, скомандовал Александр.
– Почему? – Виктория растерянно посмотрела на него. – Попробуем прорваться. Прикроем друг друга…
– Хочешь устроить финал «Бонни и Клайда» по-русски?.. – Банда приглушенным голосом объяснил девушке: – Сейчас большая часть группы захвата бросится к месту пальбы. Тут уже мышь не проскочит.
– Ты думаешь, они будут стрелять на поражение?
– А ты думаешь иначе? – Банда оглядывал дворик, ворота. – Откуда мне знать, какой у них приказ?
Александр уже понял, что берут их люди Кожинова, отлично подготовленные в деле охраны, но не имеющие совершенно никакого опыта в операциях по захвату. Это – имеется в виду захват – просто не их специальность. Следовательно, они обязательно совершат кучу ошибок.
Банда оглянулся. Повара, как мраморные статуи, безмолвно стояли каждый на своем месте. Будто играли в детскую игру под названием «Замри». И как было приказано, они смотрели на Александра.
«Бедняги…» – их было даже жаль.
– Бежим назад! – скомандовал Александр и подхватил Викторию под локоть.
Пара новоявленных преступников снова пронеслась через кухню, нагнав, кажется, еще больше страха на поваров.
На входе в зал Александр и Виктория налетели на тех двоих ребят, которые первыми появились на сцене и первыми же получили свое. Ребята, мужественно хромая и морщась от боли, торопились на подмогу своим, намереваясь пробежать через кухню и выйти Александру и Виктории в тыл.
Их вторично сшибли: первый получил рукояткой тяжелого пистолета в подбородок, а второго Бондарович снес своей массой. Оба парня опять распластались на полу; у первого из подбородка хлестала кровь, он, матерясь, тянулся за пистолетом, который откатился по кафельному полу далеко в сторону; второй пытался подняться, но зацепился за ножку стула и с отчаянным грохотом опять растянулся на полу. Полы плаща задрались, и выглядел этот парень совсем не геройски…
Молодежная тусовка, сбившись в углу в плотную массу, увлеченно визжала – в основном девичьими голосами. Вот уж будет что ребяткам рассказать завтра в школе!
Перед входом в кафе, как и рассчитывал Александр, больше никого не оказалось, – все, кто был, поспешили стрелять на хоздвор.
– Бежим! У нас есть от силы минута!.. – Александр, увлекая за собой Викторию, побежал к выезду из парка, где метрах в двадцати за поворотом стояла его машина, и обнаружил, что она блокирована двумя «Ауди», на которых прибыли молодцы Кожинова.
– Вперед! Вперед! – поторапливал Бондарович, хотя видел, что девушка и так бежит на пределе.
Неожиданно вылетев к ближайшей из «Ауди», Александр первым увидел водителя, который услышал выстрелы и выбирался из машины, пытаясь одновременно сообразить, что ему делать в сложившейся ситуации. Должно быть, у водителя не было никаких распоряжений на этот счет – сам Кожинов не предвидел, что дело дойдет до стрельбы.
К огорчению водителя, ему пришлось выполнять команды Бондаровича:
– Лечь! Руки на голову!..
Парень подчинялся молча: сейчас было не его соло. К тому же он отлично понимал, что эти двое – отчаянные головы – в безвыходной ситуации могут и пулю вогнать: в плечо, в бедро… убивать вряд ли станут; крути не крути, а Виктория все-таки своя птица… Но и в плечо пуля – не сахар! Кому нужны такие приключения?.. Как минимум, пару месяцев на больничной койке – это еще если без осложнений.
Водителя обезоружили, велели лежать на земле, хлопнули дверцами, и через несколько минут беглецы уже мчались в сторону Фрязино.
– Ваши ребята совершенно не знают методики силового захвата, – поделился впечатлениями Александр. – Они как котята слепые, ей-Богу! На месте вашего Кожинова я бы провел с ними специальные учения.
– Мне стыдно за них, – чуть нервно хихикнула Виктория. – Но мы, к сожалению, тоже не знаем методики ухода от преследования органами правопорядка.
Александр взглянул в зеркало заднего вида:
– Почему же! Пока что за нами чисто.
– Удивительно. Неужели удалось уйти?
Банда еще не решил для себя один вопрос:
– Я думаю все же, что у них не было приказа стрелять на поражение.
Виктория все еще смотрела на пустынную дорогу:
– Мне тоже так кажется. Иначе мы остались бы лежать во дворике или в зале. Что-что, а стрелять в цель эти ребятки умеют, – у девушки от возбуждения слегка дрожали руки; заметив, что все еще держит пистолет, Виктория спрятала его в кобуру. – Не обольщайся, в следующий раз Кожинов может отдать им такой приказ.
Александр кивнул:
– Знать бы наперед, что у него на уме.
– Думаю, он тоже был бы не прочь знать наши планы…
Глава 8Или-или, одно из… трех
Бондарович и Макарова,
9 часов вечера,
25 марта 1996 года,
дорога
Машина шла легко. Это была не машина, а птица. Двигатель работал почти неслышно.
– Куда мы направляемся? – спросил Александр свою спутницу, когда миновала непосредственная опасность.
Виктория ответила неопределенно, но с мечтательной улыбкой:
– В уединенное место для отдыха новых русских, – девушка уже успокоилась.
– Гм, – только и сумел ответить Бондарович.
Виктория все же сочла необходимым пояснить (во всяком случае большого государственного секрета она не выдавала):
– Во времена, когда я опекала Елену Монастырскую, она вместе со Смоленцевым дважды бывала здесь – ну в этом месте, которое я хочу показать, – с компанией бизнесменов и телевизионщиков. Оба раза по нескольку дней. Хозяин знает меня и приютит, не задавая лишних вопросов. Помнится, мы были с ним в добрых отношениях.
– А если он в курсе последних событий?
– Что я в розыске? – девушка пожала плечами. – Он умный. Сам разберется.
– Принял к сведению… Продолжим анализ? – езда по вечерней дороге доставляла Александру видимое удовольствие. – Ты сказала… Прости, но я, кажется, перешел на «ты», сам не заметил. Это как-то естественно.
– Не ждать же брудершафта, – резонно заметила Виктория.
– Хорошо. Ты сказала, что круг наших подозреваемых весьма ограничен. Объясни.
Виктория собралась с мыслями:
– Мы выяснили, что Смоленцев в какой-то мере шел на контакты с коммунистами…
– Давай говорить проще, – бесцеремонно перебил ее Банда, – к примеру, у Елены сложилось мнение, что Смоленцев решил ее предать. Он снюхался с коммунистами и решил разыграть эту карту. Имело значение и желание личного мщения, так как Елена все-таки отдалила его от себя. Он явился ее шантажировать, требуя диких льгот и дотаций.
Девушка в некотором сомнении склонила набок голову:
– Дело в том, что Принцесса сама поручила ему составить список, но это может означать только то, что она нервничала и торопила развязку событий.
– Ясно. Что означал для Елены уход Смоленцева на сторону врага?
– Личный крах как политического деятеля. Это можно утверждать с полной уверенностью. Смоленцев знал массу тайн, будучи в прошлом ее личным другом; знал план пропагандистской кампании, все предвыборные планы.
– Серьезно!.. – кивнул Бондарович.
– А если учитывать его прямой выход на средства массовой информации… Ее карьера оборвалась бы, не начавшись.
Александр мельком взглянул на Викторию:
– Как ты полагаешь, это достаточный повод для того, чтобы отдать приказ на убийство в собственном доме?
– Нет. Впрочем, трудно сказать, к каким угрозам может прибегнуть человек, мучимый обидой. Принцесса могла сказать что-нибудь такое… А ее охранник Борис – услышать и принять за приказ. Он – дурак. Он мог перестараться.
Было бы уже темно – если бы не свет фонарей и окон; Банда внимательно следил за дорогой:
– Тогда какова здесь роль Кожинова?
– Тут все просто: он прикрывает Президента, для которого такая история – политическая гибель. Кожинов делает свое дело. Хоть мытьем, хоть катаньем – любыми путями выгородить Президента. Кожинов просто намеренно топит первого попавшегося под руку идиота… Но мы ведь обговариваем лишь одну конкретную версию.
Опять пошел дождик. Город погрузился в глухую черно-серую мглу.