– Вот как? – засмеялась Виктория, и смех ее был похож на звон серебряного колокольчика. – Это наконец брачное предложение?
Александр был серьезен:
– Ты согласна его принять?
– Ни в коем случае, я даже незнакома с твоими родителями, – несколько чопорно ответила девушка.
– Я тоже.
– Ты, оказывается, детдомовец? – Виктория снова провела по его подбородку ладонью. – Извини, мы так мало знаем друг о друге… Говорим о чем угодно, только не о главном – дурацкая черта у людей.
Александр с интересом разглядывал ее глаза:
– Мы с тобой говорили о деле…
Девушка не ответила; возможно, она имела свое мнение на этот счет.
Бондарович поцеловал ее в губы; и ощутил, от нее сегодня так явно, так волнующе пахло женщиной – не вишней; наверное, именно этот запах волновал сильнее других его далекого предка – да того же библейского Адама, вкусившего после Евы от запретного плода.
Спросил серьезно:
– Не читала мое досье?
Глаза Виктории слегка потемнели:
– Нет. Его запрашивал и читал Кожинов.
– Тогда я все расскажу о себе сам. А вместо родителей я познакомлю тебя с семьей сестры. Она старше и немного помнит мать.
– Меня дед тоже в четырнадцать лет забрал к себе.
– Почему?
По лицу Виктории пробежала тучка:
– От этого подонка отчима.
– От отчима? Он что… был злой?
– Если бы так!
– Неужели он… – Александр поразился догадке.
Виктория кивнула:
– Да… Ты угадал. Этот подонок приставал ко мне. А еще… – и девушка замолчала.
– Что?
– Сейчас смешно сказать, а тогда меня очень пугало это… Он подглядывал за мной…
Александр улыбнулся:
– Некоторые девушки в четырнадцать лет – ого-го! Есть на что полюбоваться.
– Он подглядывал еще когда мне было и двенадцать. Патологический тип… – Виктория пальчиком очерчивала губы Александру. – У тебя такие красивые губы. И волевой рот… И еще – ты небритый…
– Ты не рассказала, – напомнил Бондарович.
Она вздохнула:
– Мы жили в хрущевке – на окраине Москвы. Совмещенный санузел – знаешь такую благодать?.. А наверху над ванной – квадратное окошко из кухни. Для естественного освещения…
– Он подглядывал через это окошко?
– Да. Становился на табуретку и стоял тихонько, пока я мылась. А я любила поплескаться… Как-то однажды и заметила его. Он стоял не неподвижно – голова его в окошке дергалась в такт движению руки. Чем он там занимался, остается лишь догадываться… Это продолжалось еще и еще – много раз… Первый раз я от страха чуть не закричала, потом страха стало меньше – но все равно неприятно. Я старалась купаться в отсутствие отчима. А мама ни о чем не догадывалась. Или догадывалась, но не подавала виду.
– Да, неприятно.
– А потом он предложил мне поиграть… посидеть у него на коленях. И я поняла, что он от меня хочет, – не совсем же дремучая была. Ну и сволочь он оказался! Как мама могла его любить?.. Я сбежала тогда из дома к деду. И осталась. Так что мы оба с тобой беспризорники, – Виктория не очень весело улыбнулась. – Ну, что? Встаем?
– Угу.
– Тогда не смотри… – она выскользнула из-под одеяла. – А если хочешь, смотри на здоровье. Ты же мне не отчим, – пошутила девушка.
Банда, конечно, смотрел – смотрел в свое удовольствие. И радовался тому, как Виктория хороша, а еще тому, что эта красавица с ним… И – его!.. У него давно не было женщины. То есть, конечно, после того, как ушла жена, партнерши по постели у него были, и некоторые даже очень неотвязчивые, но все это было не то. Едва удовлетворив физиологическую потребность, Банда к этим девицам охладевал; поворачивался на другой бок и засыпал; не трогали они его за живое, ибо были кем угодно, но только не женщинами – проститутками, подружками-кокетками, случайными девочками из бара и т. д. Женщины в истинном высоком понимании этого слова среди них не находилось. Чтобы стала тайной для тебя, чтобы стала для тебя пучиной и властно погрузила в себя, поглотила – как море поглощает утлую лодчонку.
Но вот Виктория…
В дверь постучали.
– Да?.. – Виктория оглянулась и подмигнула Александру.
Парень из обслуживающего персонала спросил из-за двери:
– Завтрак можно уже подавать?
Александр внимательно посмотрел на девушку и тихо покачал головой.
Виктория поняла его намек:
– Завтрак?.. Минут через пятнадцать…
И она бросилась в распахнутые объятия Банды.
Полчаса спустя они садились в скромную «шестерку», которую Геннадий прислал, чтобы меньше привлекать внимание. Нельзя было сбрасывать со счетов, что Кожинов мог объявить розыск и через МВД.
Угнанной у эсбэшников машины уже на стоянке не было.
Водитель пожелал доброго утра и осторожно повел машину по ухабам проселочной дороги.
Виктория отпустила остроту:
– Эта трясучка нам вместо утренней гимнастики.
– Интересно, – сказал Александр, – у хозяина не хватило средств дорогу подвести к своему отелю?
– Это специально, – ответил водитель, которому, видимо, не в новинку было это место. – Меньше случайных посетителей. Они здесь не нужны. Никому и в голову не приходит, что такая ухабистая дорога ведет в столь райский уголок… – парень отчаянно крутил руль. – Николай даже рекламу уже пару лет не дает. Это место все называют «Уединенный отдых на берегу озера», потому что когда-то он так рекламировал его в газетах, собирал клиентуру. Теперь сюда посторонние не попадают. Образовался обособленный контингент – своего рода клуб.
Некоторое время ехали в молчании. Наконец выбрались на шоссе, и парень погнал машину под сто километров в час.
Стояло погожее солнечное утро.
– Куда нам нужно в первую очередь? – спросил Александр у Виктории.
– В конференц-зал «Президент-отеля», – ответила она, не моргнув глазом.
– С ума сошла?
– Туда пойдет водитель по своему удостоверению с пометкой «Пресса», – Виктория повернулась к парню. – У вас ведь есть такое?
– Так точно, – с готовностью подтвердил тот.
Девушка стала излагать свой план:
– Он пройдет на открытую конференцию для журналистов региональных газет. Эту конференцию устраивает Администрация Президента для лучшего освещения в периферийной прессе деятельности правительства, а также хода предвыборной борьбы. Сегодня в девять там выступает Елена…
Александр понял задумку:
– Водитель передаст записку?
– Да! А напишу ее я.
– Гениально. А дальше?
– Через два часа водитель зайдет в ближайшее отделение милиции и подаст заявку о том, что у него угнали машину. Еще через пару часов он ее найдет на старом месте. Милиции заявит, что кто-то покатался и аккуратно поставил, где взял. Есть возражения?
– У меня нет, – сказал Александр. – Но у водителя может быть свой взгляд на проблему.
Водитель улыбнулся:
– Геннадий Анатольевич велел выполнять все, что вам необходимо. С моей стороны возражений не будет.
– Вот и чудно! – порадовалась Виктория; веки у нее были чуть-чуть припухшие – девушка явно не выспалась; но зато румянец так и играл на щеках.
Банда подмигнул ей…
Впереди уже виделись пригороды Москвы.
Елена Монастырская,
9 часов 30 минут утра,
26 марта 1996 года, конференц-зал «Президент-отеля»
В зале с таким количеством людей не может быть идеальной тишины: кто-то переговаривается вполголоса, кто-то кашляет, кто-то возится, и под ним поскрипывает кресло. Стоял гул, который отвлекал. Но Елена умела хорошо управлять собой и своим вниманием. Все внимание она сосредоточила на выступлении перед этой беспокойной аудиторией…
– Таким образом будет сделано все, чтобы деятельность Президента и правительства, Государственной Думы как можно полнее освещалась региональными изданиями федерации. В особенности сказанное касается тех значительных преобразований, которые намечены на эту весну в области социальной защиты и реформы в армии. Народ должен знать, что власть повернута к нему лицом, заботится о его процветании, несмотря на финансово-экономический кризис.
Елена Монастырская заканчивала свое плановое выступление перед тремя сотнями журналистов, которые съехались в Москву за счет федерального бюджета, – чтобы людям в глубинке, где особенно сильно влияние коммунистов, было лучше слышно столицу.
Она сделала паузу и с приятной улыбкой оглядела зал:
– А теперь я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. Времени у нас достаточно. Передавайте, пожалуйста записки или выходите прямо к микрофонам, которые установлены между рядами. Мы сможем вести открытый диалог. Второй микрофон, пожалуйста…
У микрофона уже дожидался длинноволосый парень в очках, похожий на Джона Леннона:
– Как продвигается дело об убийстве Смоленцева?
Елена не сомневалась, что этот вопрос прозвучит одним из первых:
– Следствие находится под непосредственным контролем Президента, ежедневно докладывают о его ходе. Подозреваемый задержан и содержится в бутырской тюрьме. Что еще сказать? Предполагаемые мотивы – корыстные разборки. Печально, конечно, но люди все еще гибнут за металл… В составе следственной группы очень опытные специалисты из разных служб… – у нее на лице мелькнуло скорбное выражение. – Поверьте, я не меньше вашего опечалена гибелью этого человека, я очень дорожила его дружбой и сотрудничеством в нашем избирательном штабе.
Елена развернула записку. Удивленно вскинула брови, увидев знакомый почерк:
«Елена Борисовна, убить нас будет значительно сложнее, чем Смоленцева. Это показало неудачное нападение на нас вчера в парке Горбунова. Если сегодня мы не получим исчерпывающих объяснений относительно вашего участия в гибели Виктора, мы будем вынуждены обнародовать те документы, которые находятся у нас в руках.
Если вы примете решение встретиться с нами, то в десять пятнадцать вы должны находиться у входа в парк Горького недалеко от проезжей части. С вами может быть только один личный охранник. Стоит напомнить, что вы имеете дело с профессиональными работниками спецслужб, никакие наспех организованные засады не сработают.