– Нет, тебе будет хорошо.
– Ты о чем? – она слегка куражилась над ним. – Ты будешь рассказывать мне сказки?
Но Банду нелегко было смутить:
– Могу и сказки. Мне их кот много намурлыкал… – тут он заговорил серьезно: – Меня с утра не покидает чувство, будто мы занимаемся какой-то ерундой, чем-то ненужным. Уехать в Урюпинск или в Америку и, послав всех подальше, жить там вдвоем всю жизнь… Смешно разве?
– Ой, миленький, да ты влюбился, – всплеснула руками Виктория. – Вот я и приручила тебя, дикий зверь.
Александр пожал плечами.
А Виктория заторопилась, пока он не передумал:
– Поехали, конечно, возьмем такси, деньги у нас есть. Я только на явку позвоню, а ты машину лови, чтобы нам не терять времени… Я люблю тебя.
Спустя минуту девушка уже разговаривала по телефону.
– Фаина Яковлевна, здравствуйте.
– Здравствуй, милая. Срочные вести для тебя.
– Что случилось? – встревожилась Виктория. – Что-нибудь с дедушкой?
– С дедушкой все нормально. Но позвони ему немедленно, он два раза строго мне наказывал, не разрешил даже в магазин идти. Сижу вот без хлеба, звонка твоего жду.
Виктория оглянулась, смотрела, как Александр ловит машину:
– Хорошо, Фаина Яковлевна, спасибо вам.
Не прошло и минуты, а Виктория уже связалась с Прокофием:
– Алло, дедушка!
– Все хорошо, Вика? – голос старика был если не взволнованным, то уж напряженным – точно.
– Да, если это хорошо.
– Как твой кавалер? – дед успокоился, уж коли поинтересовался кавалером.
– Не спрашивай, потом все скажу.
Но Прокофий допытывался:
– Замуж пойдешь?
– Да… – Виктория бросила в сторону Александра нежный взгляд. – Почему ты сказал домой звонить, что случилось?
– Вот что, голубушка… – голос старика стал серьезный. – Розыск на вас прекратили. С двенадцати до двух Кожинов ждет тебя и Александра на своей даче. Он сказал, ты знаешь, как проехать. Это не в Завидове?
– Нет, там у него есть помещение, но дача у Кожинова старая – своя. Почему мы должны ехать, – не понимала Виктория, – что изменилось?
– Он позвонил мне и кое-что объяснил. В общем, второй вариант убедил меня, что он в порядке.
Виктория нахмурилась:
– А нас – первый.
– Вы что, видели ее? – изумился Прокофий Климентьевич. – И давно?
– Только что расстались.
– Однако!..
– Кто же? – не могла сдержать любопытства девушка. – Он сказал?
– Да. Он вам все объяснит. И выволочку даст. Для пользы, – Прокофий старчески рассмеялся. – Да наплюй ты на все, Виктория, и выходи замуж. Хватит тебе стрелять… Когда становишься старым и сидишь дома наедине с болезнью, скоро становится ясно, свое личное дороже всяких общественных проблем. Но ты уже никому не нужен…
– Дедушка, у тебя плохое настроение.
– Настроение у меня боевое – как обычно. И вот что тебе скажу: сворачивай потихоньку эти игры и езжай куда-нибудь с ухажером отдохнуть. Кожинов тебя направит…
Виктория призналась:
– Мне об этом только что Александр говорил.
– Разумный человек.
– Выходит, ты снова все уладил, дедушка?
Прокофий самодовольно хмыкнул:
– Думаешь, хочется зря небо коптить?..
Александр уже махал ей руками, стоя возле машины с открытой задней дверцей…
Виктория, повесив трубку, нырнула в уютный теплый салон и подвинулась, освобождая место.
– Поехали! – бодро скомандовал Бондарович.
– Маршрут изменился, Александр, – предупредила девушка и уже громче сказала в сторону шофера: – В Мытищи, пожалуйста, я там покажу дорогу.
– Куда мы? – Бондарович взял ее за руку, удивленно заглянул в глаза.
– На дачу к Кожинову, – губы Виктории сжались в тонкую линию.
– Будем брать? – пошутил Банда. – Или он сам пригласил нас в гости?
– Кажется, мой шеф в растерянности. Это прояснится на месте, Александр…
Бондарович и Макарова,
12 часов 30 минут дня,
26 марта 1996 года,
дача генерала Кожинова
Дача стояла на краю поселка, чуть поодаль от других. Расхожая присказка «моя хата с краю» – как раз про дачу генерала Кожинова. Сразу за огородами начинался лес. Домик был двухэтажный, но небольшой – он не выделялся среди других, подобных ему домиков постройки семидесятых-восьмидесятых годов; в те годы, как правило, не строили роскошных особняков (замахнулся на общую площадь больше ста метров – ты буржуй), а если и строил кто-нибудь – из партократов – то не в таких забытых Богом поселках… Виктория рассказала, что лет пять назад генерал выкупил и соседний участок и разбил на нем молодой сад. Сейчас, в марте, сад еще стоял голый и прозрачный.
Водитель, получив расчет, укатил по грязному шоссе.
Александр и Виктория двинулись к воротам, возле которых уныло слонялся молодой человек в сером пальто.
Увидев приближающуюся пару, молодой человек оживился, оглянулся, как-то весь подобрался – будто сторожевой пес у хозяйского дома; еще издали разглядел гостей и что-то сказал в рукав.
Макарова была настороже. Дедушке она верила безоговорочно, но дедушка не дал каких-то, хоть сколько-нибудь серьезных, гарантий, он просто посчитал, что риск – в допустимых пределах и надо использовать шанс.
– Предъявите, пожалуйста, документы, – молодой человек был безразлично вежлив.
Едва взглянув на документы, молодой человек вернул их.
– Бондарович и Макарова, – сказал он в переговорник.
К воротам со двора подошел еще один охранник. Пропустил их вовнутрь ограды, потребовал:
– Сдайте оружие.
Виктория и Александр переглянулись.
Охранник, повысив голос, повторил:
– Оружие…
Спутники неохотно подчинились.
Охранник рассовал пистолеты по карманам:
– Проходите.
Они взошли на высокое резное крыльцо с крышей.
Кожинов был родом откуда-то из-под Вологды, где любят резьбу и такие крылечки. Там строят избы с подклетом; первый этаж – хозяйские помещения, склады. На русском севере – где темные лютые зимы – дома порой до крыши заносит снегом, но хозяева могут жить автономно не один месяц; у них в доме все есть… Нечто подобное и представляла из себя дача Кожинова – хотя, конечно, поменьше. Генерал несомненно был кулик со своего болота.
Александр, который был здесь впервые, с интересом озирался по сторонам. Виктория углубилась в свои мысли.
Охранник шел следом, подсказал:
– Обувь снимите здесь. Генерал ждет вас в зале, по коридору налево.
Виктория, пожав худенькими плечами, уверенным шагом прошла вперед. Александр чувствовал себя спокойней, не афишировал бодрость. Но он все-таки был поопытней – пообтесался за время службы в ФСБ.
Виктория замерла на пороге комнаты:
– Разрешите, товарищ генерал?
– Проходите… – сказал с едкой усмешкой Кожинов и добавил: – Гости дорогие… черт знает, как дорого вы мне дались. Виктория!..
Девушка уже сообразила, что ей нечего бояться, и напряжение несколько спало с нее:
– Слушаю, товарищ генерал.
– А! – Кожинов в сердцах махнул рукой. – Садитесь на диван. Рассказывайте, что еще сумели натворить.
Виктория и Александр сели рядышком; девушка без лишних проволочек взялась объясняться:
– Товарищ генерал, все мои действия продиктованы тем, что я не верю в официальную версию убийства Смоленцева. В поисках организатора этого преступления я вынуждена, простите, конечно… подозревать и вас.
– Подозревать кого?.. – не поверил своим ушам Кожинов.
– Да-да, вас! – повторила Виктория. – Меня смущают некоторые объективные данные.
Генерал был обескуражен; он обдумывал некоторое время услышанное, потом слабо улыбнулся:
– И что?.. В смысле: что вы намерены предпринять?
Виктория смотрела ему прямо в глаза:
– Я не имею права докладывать вам о своих действиях, пока не получу доказательств вашей непричастности к убийству… Или… – тут девушка замолчала.
– Или… – как бы подстегнул Кожинов.
– Или пока не получу доказательств его государственной целесообразности, – добавила она тихо.
– И как же ты собираешься судить о государственной целесообразности? – насмешливо произнес генерал и покосился на Бондаровича. – Вы, майор, заодно с этой штучкой? – Кожинов кивнул на Викторию. – И тоже собираетесь допрашивать генералов.
– Мне приходилось допрашивать генералов, правда, не такого высокого ранга, как ваш, – Александр с внутренней невеселой ухмылкой вспомнил, как пару дней назад почти теми же словами отвечал на такой же вопрос вору «в законе» Севе Могилеву (кажется, так давно это было).
Генерал озадаченно почесал себе за ухом:
– Я вижу, тебе понравилось, лейтенант Макарова, допрашивать первых лиц в государстве. Лихо ты взяла на испуг Принцессу.
– Значит, она все-таки на прослушивании?
Кожинов развел руками:
– Работа…
– Елена Борисовна в сегодняшней беседе практически сняла с себя всякие подозрения, – Александр решил оттянуть удар на себя.
Лицо Кожинова начало медленно багроветь:
– Что? Вы говорили сегодня с Монастырской?
– Да, – багровым цветом лица невозможно было взять на испуг Банду.
– Лихо. Вы думаете, вам эти фокусы простят?
– Мы действовали так по необходимости, не видели другого способа. И сейчас не видим.
– Что вы имеете в виду?
– Обстоятельства постоянно изменяются. Как говорят, нагнетается обстановка.
– Ладно. Действовали вы, надо сказать, рискованно, но грамотно в оперативном плане, – генерал с интересом разглядывал Бондаровича. – Сейчас компромат лежит где-нибудь в газете? Так я понимаю?
– Никак нет, но если не будет сделан звонок, что все в порядке, материалы станут доступны прессе.
– Чушь это все, – фыркнул Кожинов; вся его багровость быстро сошла на нет, будто ее и не бывало. – Вы, должно быть, уже знаете, что на счет Смоленцева поступили деньги КПРФ?
– Да, сорок миллионов, – второй раз за этот день им удалось произвести впечатление уровнем своей осведомленности.