Он слонялся по комнатам, таращился на предметы быта.
«А уверен ли я в том, что хочу продавать дом? – вдруг подумал Вадим. – Да, конечно. Не музей же тут открывать. Жизнь течет, все меняется, не время для старых соплей и сантиментов».
Инспекция не затянулась. За исключением пыли, в доме был полный порядок, практически немецкий. У мамы и раньше-то все стояло по струнке, а после смерти отца она и вовсе помешалась на этом.
В последующие полтора часа Вадим занимался мелкими хозяйственными делами. Он залез на чердак, подколотил там пару досок и запер люк, чтобы больше туда не возвращаться.
Потом хозяин дома спустился в подвал и выбрался оттуда с вытаращенными глазами, зажимая нос. Отдышался, соорудил марлевую повязку, снова полез. Вадим выбросил оттуда два крысиных трупа. Зверьки разлагались и невкусно пахли. Он засунул их в пакет и потащил к обрыву. Вернулся, запер подвал, принялся наводить порядок в комнатах.
Обеденное время давно прошло. Вадим гремел в сараях какими-то досками, ржавым инструментом, старыми велосипедными цепями. Потом он нашел косу и взялся за уничтожение травы.
Капитан перекурил на завалинке и пришел к выводу, что сельская жизнь состоит не из одних лишь прелестей. Перспектива продать дом становилась какой-то туманной. Можно нарваться на сумасшедшего, готового выложить круглую сумму за сомнительное жилье в глухом селе, в тринадцати верстах от линии фронта. Но только в теории. Пожалуй, этот дом он с легкостью не продаст. Разве что наберется терпения или предложит покупателю такую смешную цену, что отказаться тот просто не сможет.
Стоит ли лезть из кожи? Если суждено продать, то так оно и будет. А на нет и суда нет.
Электричество в доме отсутствовало. С чего бы оно тут было? Призраки год исправно платили по всем квитанциям? Ведь эти бумажки каждый месяц исправно выписывались, даже несмотря на отсутствие расхода электроэнергии.
Он вышел из дома – провода на месте. Пробки – дело наживное, до магазина в Войново полтора километра, можно и на трассу не выезжать. Где тут платят за свет и за все остальное?
Вадим пересек участок, путаясь в зарослях крапивы и полыни, оперся о забор на задворках. Отсюда открывался вид на озеро, хотя высоченная трава и пыталась заслонить его. Затрещало дерево. Он испуганно отпрянул и не упал в отличие от забора, который рухнул как подкошенный и развалился на куски.
Потом Вадим забрался в гараж, где в целости и сохранности стоял «Москвич-408» – архаическая древность, которому точно место в музее. В вотчине отца мама никогда не убиралась во избежание жутких семейных сцен. После его кончины она тоже не стала это делать. Возможно, беспорядок в гараже ассоциировался у нее с мыслью о том, что отец жив.
Капитан побрел к машине, которую бросил посреди улицы, вынул термос, сверток с едой, которую приобрел в Донецке. Перекусил, разлегся в траве. Лежать на солнышке было приятно – оно уже не жарило, как духовка, опустилось и источало ласковое тепло. В траве стрекотали и прыгали кузнечики, пахло медуницей.
Минут через пять он приподнялся и обнаружил, что две женщины по-прежнему возятся с забором. На том же самом месте. Ему стало немножко стыдно. Он не считал, что можно бесконечно наблюдать за тем, как работают женщины.
Вадим вмял окурок в землю, встал и побрел по дороге.
– Здравствуйте вам, – сказала, вытирая пот со лба, пожилая, но еще бодрая женщина. – Сын Сергея Поликарповича?
– А также Елены Сергеевны, – сказал Вадим и радушно улыбнулся. – Тетя Тася, если не ошибаюсь?
– Она самая, – подтвердила женщина. – Как здоровьице, Вадим Сергеевич?
– Сам поражен, но все хорошо, – ответил Вадим. – Приехал на несколько дней на родные хлеба, на побывку, так сказать.
Он повернулся к стройной молодой женщине в рваной куртке, кирзовых сапогах и чудовищных верхонках. Все это, а также тупая штыковая лопата в тонких руках смотрелось диковато.
Капитан протянул руку.
– Вадим.
Дама подумала, прежде чем ответить на рукопожатие. Худенькая, темная, с мальчишеской челкой и выступающими скулами. Она явно не состояла в кровном родстве с тетей Тасей Суровцевой, потомственной сельской жительницей. В глазах с ироничным огоньком просвечивало высшее образование.
Потом женщина улыбнулась, протянула руку.
– Кира.
– Невестка моя, – пояснила тетя Тася. – А я ей, стало быть, свекровь. Тоже на побывку приехала.
– Понятно, – отозвался Вадим. – У вашего сына хороший вкус. Как у него дела, чем занимается? Владимир, если не ошибаюсь?
– Да уже ничем не занимается. – Тетя Тася тяжело вздохнула.
Кира как-то враз потускнела.
– Умер мой Володенька. Скоро год будет. Работу потерял, в Донецк поехал, записываться в ополчение, да авария случилась. Грузовик автобус сшиб, в общем, не стало моего Володеньки.
– Простите ради бога, тетя Тася, – взмолился Вадим. – Я не знал.
– Да ладно, оклемалась уже, – сказала соседка. – Вон невестка у меня осталась. – Она кивнула на Киру. – Жили они, конечно, не ахти, постоянно лаялись, но это мой Володька виноват. Работать не хотел, попивал, балбесом вырос, как я ни старалась без отца-то. Да и Кира женщина строптивая, палец в рот не клади, не даст себя обидеть.
– Вы скажете, тетя Тася, – смутилась Кира. – Когда со мной хорошо, разве же я корчу из себя строптивую?
– Это так, конечно, – согласилась соседка. – Работать ты можешь, пальцы не гнешь, дескать, я вся такая городская, а вы тут с гор спустились да в грязь зарылись.
Кира прыснула. Ей удивительно шло смеяться и улыбаться. Только лопата в руках с каждой минутой смотрелась все страшнее.
– А ты все воюешь? – спросила тетя Тася. – В Донецке живешь?
– Живу, – согласился Вадим. – Дом хочу продать. Может, найдется чудак, купит. А что касается войны, то это дело прошлое. Кончилась она, тетя Тася. Постреливают еще втихушку, из-за угла. Боятся нас. Не будет больше войны.
– Аминь! – пробормотала Кира, стрельнув на него карими глазками.
– Дом продать? Рассмешил. Даже не надейся, Вадим. Даром не возьмут, уж поверь. Мой тебе совет, забей досками и забудь. Будешь приезжать иногда, использовать как дачу. Озеро, правда, сильно заросло. Лебеди уже третий год не прилетают, а ведь раньше их тут много было.
– Ладно, разберусь. – Вадим махнул рукой. – А у Прокопенок-то что случилось?
– Вы сегодня замечательно выбираете темы, – заявила Кира.
– Ты и про них ничего не знаешь. – Соседка вздохнула. – В марте все случилось, когда снег растаял. Там же бабка Максимовна жила да внучок ее Артем с молодой женой. Пополнение ждали, на девятом месяце, хорошая семья, за бабкой ухаживали. Полыхнуло ночью, замкнуло что-то в проводах. Их пьяный электрик тянул, напутал, наверное. В общем, полыхнуло по всему участку так, словно бомба взорвалась. Это потом нам районные спасатели рассказывали, когда причину пожара нашли. Всем селом воду таскали, а толку? Никто не уцелел.
Они стояли у завалившегося забора, неловко молчали. Человеческое горе было повсюду. Но вдвойне обидно, когда оно приходит нежданно. И война тут ни при чем.
– Ладно, сосед, ты извини, не можем мы тешить тебя разговорами, работы много. Давай за дело, невестка. Забор сам не встанет.
– Думаю, встанет, – сказал Вадим, отбирая у женщины лопату. – Идите, занимайтесь своими делами, а я займусь вашим забором. Будет стоять, как…
Он не нашел сравнения, но Кире уже стало смешно. Ей-богу, Вадим не имел в виду ничего такого. Каждый думает в меру своей испорченности.
– Стоять у него будет, надо же, – проворчала тетя Тася. – Ладно, Кира Ивановна, отдай ему лопату, пусть долбается. Притащи ножовку, молоток, гвозди и не мешай мужику работать своими улыбочками.
Женщины удалились. Та, что моложе, несколько раз обернулась. Глаза ее лучились ироничным огоньком.
Вадим работал, как каторжник в Сибири. Странно, но это не было ему в тягость. Рядом собственный дом, в котором непочатый край пахоты, а он надсаживался у соседей!
Капитан скинул рубаху, по старой русской традиции поплевал на ладони и опять взялся за лопату. Он поочередно извлекал секции ограды, углублял ямы, ставил в них столбы, утрамбовывал землю. Укреплял продольные балки, заново прибивал к ним штакетник.
В доме что-то гремело, женщины смеялись. Вышла тетя Тася с помойным ведром, прошествовала в свинарник, где ее появление вызвало бешеный фурор. Пару раз отгибалась шторка, выглядывали карие глаза, контролировали проведение работ.
Солнце уже заходило, а Вадим продолжал трудиться. Последняя секция давалась ему особенно тяжело, но он осилил ее и критически обозрел готовую конструкцию. В принципе она неплохо держалась.
Зазвонил телефон, который он пристроил на пенек рядом с рубашкой. Полковник Богданов, какая прелесть! И как он узнал, что сейчас его звонок – самый нужный?
– Ты почему такой запыхавшийся? – осведомился Богданов. – Убегаешь от кого?
– Догоняю, товарищ полковник. Прежде не увлекался строительными работами, теперь наверстываю.
– Да, ты много упустил в жизни. Предлагаю отвлечься на минуту.
– Только на минуту? – уточнил Вадим.
– Пока да. Пробиты возможные автомобильные номера в районах Запорожья, прилегающих к месту происшествия. У нас действительно есть свои люди в тылу врага. Мне казалось, будет большой список, а вылезли только три машины и их владельцы. Первый – некто Чухрай, житель райцентра Выхра. «Нива» пятого года, цвет серый металлик, номер заканчивается на сорок четыре. Водитель даже техосмотр не проходил, машина разобрана, полтора года не на ходу.
– Какие дотошные у вас «свои люди», – похвалил Вадим. – Отвергаем. Дальше.
– Большая семья Буничей, проживают в Малютино. Права имеются у всех членов семьи, включая двух совершеннолетних детей, один из которых не так давно демобилизовался из ВСУ.
– Очень интересно, – сказал Вадим.
– Ничуть, – возразил полковник. – Проблема в том, что месяц назад машина была разбита так, что проще облить ее бензином, спалить и накопить на новую. Информация вполне достоверная.