– Кто там, господи? – раздался хриплый женский голос. – Кира, Вадим, у вас же ключ есть. Просила же не будить.
Петро раскрыл рот от изумления, переглянулся с Касьяном. Голос реально был женский и немолодой. Двоюродный дедуля бабулей обзавелся? Самое время в его-то возрасте.
– Да кто там? – настаивала женщина за дверью. – Кира, ты?
– Прошу прощения, уважаемая, – елейным голоском начал Петро. – Это внучатый племянник Шамиля Бабека. Петро меня зовут. Я дядю Шамиля приехал навестить, он дома?
– Господи, – выдохнула женщина.
Скрипнул язычок примитивного замка. Дверь приоткрылась.
Это была обычная пожилая женщина в длинной ночной сорочке, поверх которой она набросила платок. Лунный свет озарил морщинистое лицо, моргающие глаза. Седые волосы струились по плечам. Она всматривалась в силуэт незнакомца.
Петро мерцал за порогом одиноким истуканом.
– Дядя Шамиль дома? – неуверенно переспросил он.
– Дружок, ты ошибся, – сказала женщина. – Шамиль Бабек живет в восьмом доме, а это восемнадцатый.
– Серьезно? – Притупа досадливо хлопнул себя по лбу. – А я-то думаю, почему все такое незнакомое. Как же я так ошибся, достопочтенная?.. Примите извинения, давно не бывал у дядюшки в гостях.
– Случается, – с сомнением произнесла женщина. – Да, Шамиль рассказывал, есть у него внучатый племянник Петро. Вот только поздно ты что-то, дружок, по гостям разгуливаешь. Ночь на дворе.
– Так, минуточку, если позволите. – Гныш оторвался от стены, вырос в проеме.
Женщина успела ахнуть, прежде чем он толкнул ее в грудь. Она не устояла, упала, что-то испуганно прохрипела, отползая в сторону. Хотела крикнуть, но Касьян ударил ее под ребра носком ботинка. Женщина захлебнулась, стала кашлять, но быстро поднялась, собралась бежать. Гныш схватил ее за волосы, полоснул ножом по горлу, отшвырнул от себя подальше, вынул фонарь.
Сообщники просочились в дом вслед за ним. Рыло задвинул щеколду. Рваный тоже включил фонарь, осветил агонизирующее тело. Женщина вздрагивала, из ее горла текла кровь. Она испустила последний вдох и затихла.
– Подохла карга, – свистящим шепотом известил приятелей Рваный. – Туда ей и дорога, нечего тут нашим воздухом дышать.
– Петро, ты в натуре артист, – угрюмо проворчал Гныш. – Ты бы еще ей адрес сообщил и всю подноготную своей веселой биографии. Ты что, чудила, вообще не соображаешь? Восемь и восемнадцать – есть разница, нет?
– Да запамятовал я, – сконфуженно промямлил Петро. – Помню, что восьмерка в номере дома. Да ладно, хлопцы, какая разница? Старухой больше или меньше. Зато теперь мы точно знаем, куда идти.
– Спалиться могли по твоей дури, – процедил Гныш, озирая в свете фонаря нехитрую обстановку сельского дома. – Опасно как-то. Про кого она тут трындела? Кира, Вадим – кто такие? Приготовить оружие, парни, но лучше не шуметь, работать ножами. Быстро осмотреться. Вряд ли у старухи есть бабки, но кто знает.
За несколько минут они облазили весь дом сверху донизу. Две маленькие спальни, в одной кровать была заправлена, в другой смята. Старуха там спала. Обстановка убогая, какие-то тряпки разбросаны. Старый шкаф в комнате. Парни разворошили его за минуту. Обычное барахло одинокой женщины, старая посуда, тряпки.
В груде постельного белья обнаружился пластиковый пакет с тонкой пачкой денег. Российские рубли – четырнадцать тысяч. Гныш мысленно конвертировал их в родную валюту. Ладно, хоть что-то. Не зря подохла старуха.
– Все, сваливаем, хватит, – прошипел он. – Не забываем, что надо нанести еще один визит.
– Касьян, у старухи, похоже, гости, – сказал Рваный, высунувшись из маленькой спаленки. – Сумка какая-то, шмотки бабские. Бабло в кошельке – двести гривен.
– Все, забыли, валим отсюда. – Гныш поморщился. – Если так размениваться, то и до утра не управимся. Назревает куш посерьезнее. Рваный, оставь в покое бабские шмотки, уходим.
Парни снова пересекли двор, просочились через дыру в заборе. Гныш вылез последним и машинально поправил за собой штакетник. Они добежали до машины, развернулись и через пару минут остановились у другого забора.
Притупа прыснул в кулак и заявил:
– Пардон, хлопцы, вот теперь то, что нужно. Узнаю владения дяди Шамиля.
– Смотри, придурок! – проворчал Гныш. – Если опять ошибся, я тебе точно задницу на затылок натяну.
– Нет, Касьян, теперь с гарантией.
Снова последовали манипуляции с забором. Теперь парням пришлось вырывать из перекладины увесистые доски, прибитые гвоздями.
В этом дворе собаки тоже не было, что оказалось несомненным плюсом.
Незваные гости тихо обогнули дом, убедились, что окна закрыты, входная дверь заперта на несколько замков.
– Подпалим дом? – в шутку предложил Демид. – Хотя нельзя, самогон сгорит.
– Пойдем как все порядочные люди, – проговорил Петро и постучал в дверь.
Остальные прилипли к стенам. И вовремя. Колыхнулась шторка на окне, за стеклом образовался силуэт.
Петро отступил на полшага, приветливо помахал рукой. Пусть хозяин не разглядит физиономию, но хотя бы убедится, что гость в единственном экземпляре.
– Какого черта надо? – донеслось из-за двери.
– Дядя Шамиль, это Петро, племянник ваш внучатый, – сказал Притупа. – Тот, который в Гривове живет, помните? Откройте, меня дядя Боря прислал. Извините, что ночью. С вашей пенсией проблемы, я вам деньги привез. Откройте, я все объясню.
Магическая фраза «я вам деньги привез» подействовала. Хозяин открыл дверь, образовался за порогом в лунном свете. Это был довольно рослый, сутулый старик, давно не посещавший парикмахера.
– Петька, ты, что ли? За каким хреном? Что случилось?
– За великом приехал, – заявил Притупа, переступая порог.
Старик попятился, сообразил, что влип, проклял свою беспечность. Раньше надо было думать! Притупа затолкал его в комнату, остальные растеклись по дому с зажженными фонарями в руках.
– Петруха, что такое, ты что делаешь? – взволнованно сипел старик.
– Визит вежливости, дядя Шамиль. Давненько я у вас не гостил. Вы соскучились, да? Как там мой велосипед поживает, не выкинули еще? А я ведь помню, как вы его зажали.
– Петруха, прекращай! Кто эти люди?
Родственник не скупился на учтивые манеры. Он схватил старика за грудки, швырнул в старое кресло, которое протяжно под ним заныло, навис над душой, показал кулак.
– Уважаемый, нам очень жаль, что все так случилось, – с пафосом проговорил Касьян. – Хотя кого я обманываю? Ни капли не жаль. Выбора нет, старик. Ты сейчас же тащишь сюда все деньги, какие есть в доме. Надеюсь, ты понимаешь, что кроется под словом «все»? Либо ножом по горлу и в колодец.
– А если вы, сударь, не согласны с нашими действиями, то можете обжаловать их в суде, – сумничал Рваный.
Шутка оказалась удачной. Захохотали все присутствующие, кроме, разумеется, старика, который съежился в кресле, втянул голову в плечи.
– Петро, прекращай, не делай этого, опомнись. Уходите немедленно! – сипло забубнил он. – У меня нет никаких денег. Откуда им взяться? Петро, как тебе не стыдно? Я же к вам всегда со всей душой… к дяде Боре, к тете Груне. Расскажу им про тебя, представляешь, что они с тобой сделают! Как тебе не совестно, паршивец ты эдакий! Да я же задницу тебе надеру и в милицию сдам…
Он захрипел, задергался в кресле, когда обозлившийся родственник вонзил нож ему в глаз.
Родственные чувства? Какая глупость.
Лезвие вошло в глазную впадину и застряло. Притупа грязно выражался, его забрызгало кровью. Он едва смог выдернуть нож.
Руки старика еще шарили по подлокотникам кресла, но голова откинулась, он перестал дышать.
– Фу, как неэстетично, – посетовал Рыло.
– Зато надежно, – заявил Притупа.
– Все, хватит! – остановил этот содержательный разговор Гныш. – Не забывайте, зачем мы сюда пришли. У старика должна быть кубышка.
Она нашлась. Достаточно было проявить чуток ума и фантазии. Старая стиральная машина в сенях. Она давно сломалась, почему хозяин ее не выбросил? Парни поддели стамеской заднюю панель, и она послушно отъехала.
Деньги хранились в железной банке от тростникового сахара. Тридцать восемь тысяч гривен – не бог весть что. Старик мог бы и побольше скопить. Но лучше, чем ничего.
Налетчики продолжали громить дом и вытрясли еще одну кубышку. Тоже в железной банке, но уже на кухне, под слоем гречневой крупы. Шестнадцать тысяч гривен.
Парни воодушевились, рылись дальше, расшвыривали вещи по дому, простукивали внутренности шкафов, пол, стены, даже потолок. Но, к сожалению, третьего тайника не нашли. Может, старик свое сокровище в огороде зарыл, но перекапывать его – это уже слишком сурово.
Рваный спустился в подвал, откуда и сообщил еще одну радостную весть. Цех по изготовлению самогона найден! Парень выудил из подпола две увесистые бутыли, полез обратно, извлек еще пару. Больше не было. Только агрегат, мешок с зерном и пустые емкости.
Налетчики раскупорили одну емкость прямо на месте. Самогон был классный, терпкий, отдавал дубовой корой. Крепость в самый раз – не меньше пятидесяти. Парни махнули по стакану, закусили колбаской из холодильника, отдышались.
– Хороша отрава, – прохрипел Демид. – Молодец был старик, с душой подходил к делу.
– Я же говорил, – гордо вякнул Петро.
– Отныне рецепт данного пойла утрачен на века, – сказал Гныш. – Давай, Рваный, наливай по второй, и закругляемся.
Самогон ударил в головы, как чугунный шар. Парни опустошили холодильник, набили пакет. Ведь по приезде и закусить надо будет. Где искать провиант глухой ночью?
– Братва, гадом буду, мы в тренде! – заявил Петро. – Тикаем, хлопцы, да только самогон не разбейте!
Рыло нашел в сенях относительно чистую канистру, жутко обрадовался и слил в нее самогон.
Парням пришлось сделать несколько ходок до машины. Гныш подогнал ее к воротам, чтобы удобнее было таскать.
Налетчики уже заканчивали погрузку, когда вспыхнул свет в доме, стоявшем на соседнем участке.