– Ну и гадость, – выдавил он.
– На вкус не очень, но настроение поднимает.
Бутч откашлялся. В глазах стояли слезы.
– Быстро поднимает? – Он не был уверен, что готов долго ждать.
– Главное, выпей до дна.
Бутч выпил, грохнул стаканом о стойку и произнес слово, от которого у него самого заалели уши.
– Еще один – мальчишке, – велел хозяйке Майк Кэссиди.
– Я не мальчишка, Майк, – сказал он.
Так и было. Детство кончилось.
– После сегодняшней ночи ты уже не будешь мальчишкой, Бутч Паркер. И уж точно не будешь им завтра к вечеру. Завтра мы с тобой остановим поезд между Гранд-Джанкшен и Теллурайдом. Я уже все продумал. Все спланировал. Если сделаешь, что я скажу, то здорово разбогатеешь.
– Я не хочу.
На самом деле он хотел это сделать, хотел так сильно, что даже видел во сне, как сам все планирует и рассчитывает, и ему было стыдно.
– Ты никому не навредишь, – мягко сказал Майк, отхлебывая из своего стакана.
Бутч тоже отхлебнул. На этот раз пойло уже не показалось таким отвратительным.
– Как это – никому? Думаю, мы здорово навредим тем, кого ограбим.
– Кондуктору? Проводнику, охраннику при сейфе? Но это ведь не их деньги. В наши края едут денежные мешки, и местные, и иностранцы. Они скупают землю, скупают скот, но сами здесь не живут. Они контролируют крупные стада, и мелким фермерам с небольших ранчо за ними уже не угнаться. Богачи скупают у них все имущество… Или попросту выгоняют. С железными дорогами та же история. Есть три большие компании. Этими компаниями владеют три человека. И этим троим принадлежат все железные дороги. А когда ты владеешь железными дорогами, то контролируешь и спрос, и предложение. Так вот, когда мы будем грабить поезд – а мы ограбим его, Бутч Паркер, – помни, что пропажа денег, которые мы возьмем, никого не расстроит. Никого, даже самих богачей, владельцев железных дорог. Что такое доллар, когда у тебя миллион долларов? От нашего грабежа их жизнь ни капельки не изменится. Их дети не останутся голодными. Зато наши жизни здорово изменятся. А если ты решишь поделиться деньгами, чтобы тебе самому было легче, то изменятся и другие жизни. Считай, что это возможность поделиться богатством, которое иначе достанется одному-единственному богачу.
Бутч задумчиво кивнул:
– Кажется, я понимаю… Вот только не зови меня Бутчем Паркером.
– Но разве не так тебя называют в семье?
– Так. Именно так меня и называют.
Майк Кэссиди не был членом его семьи. Майк Кэссиди был из другого мира. Где-то в самой глубине души у Бутча пряталось странное чувство. Ему не хотелось, чтобы фамилию Паркеров запятнало все то, чем он собирался заняться. Он считал это своим долгом.
– Сжигаешь мосты? – спросил Майк.
– Вроде того.
О плачь же, плачь же…
– Можешь взять мою фамилию. Если хочешь. Бутч Кэссиди – неплохо звучит.
Майк Кэссиди улыбался ему чуть ли не с гордостью, и на миг Бутч забыл про боль и погрузился в это новое для себя чувство.
– Ага. Звучит неплохо.
– Сколько вам тогда было? – спросила Джейн, боясь, что он теперь замолчит.
– Когда я уехал из дома?
– Да.
– Восемнадцать.
– Вы потом вернулись?
Он затих, и она села на постели, испугавшись, что он уснул и оставил ее одну, в темноте, со всеми неотвеченными вопросами.
– Вернулся. Ненадолго. Но маму я с тех пор больше не видел.
Теперь замолчала она. Она не умела говорить о подобных вещах, а он никак ей не помогал. Возможно, он ждал, что она о чем-то спросит. В горле у нее теснились сотни вопросов. Но она просто молча ждала, едва осмеливаясь дышать.
– В ту ночь, когда я встретился с вами в Карнеги-холле, вы пели любимую песню моей матери. На бис. Когда Оливер отправил вас обратно на сцену. Вы тогда изменили программу.
– «Плачь же, плачь же».
– Да. Ее. Мне тогда показалось, что вы спели ее для меня одного.
– Это такая печальная песня.
– Что ж… Я прожил довольно печальную жизнь.
– Леди и джентльмены, мы не хотим вас пугать и прерывать ваше путешествие. Но в этом поезде перевозят большую сумму денег, а нам как раз очень нужны деньги.
Вскрикнула женщина, заплакал ребенок, и вокруг вмиг воцарились хаос и паника. Как раз этого он и боялся. Пассажиры начали вытаскивать из жилетных карманов и сумок кошельки и банкноты.
– Нет-нет-нет! – крикнул Бутч и взмахнул пистолетом. – Убирайте все это назад. Это ваши деньги. У вас мы денег не возьмем. Уберите их. А вот оружие отдайте.
Какой-то старик с дрожащими руками и пронзительным взглядом посмотрел на Бутча и убрал деньги обратно в бумажник, лежавший у него на коленях.
– Вот так. Прячьте свои деньги. Если вы спокойно посидите пару минут, мы вас отпустим, и вы поедете дальше.
Бутчу показалось, что один из пассажиров вот-вот бросится на него. Тогда он встал спиной к дверце, отделявшей пассажиров в вагоне от происходившего рядом с сейфом:
– Мне жаль будет применить силу, да я и не собирался вовсе, если только один нервный господин в сером котелке не станет дергаться.
Мужчина в котелке подпрыгнул на месте.
– Да-да, сэр, я с вами говорю. Просто посидите спокойно. Знаю, это нелегко. Я и сам никогда не мог усидеть на месте, но ведь я ничего не возьму ни у вас, ни у этих приятных господ. Так что ваше дело – сидеть тихо и не создавать нам трудностей, даже если вам ой как охота подраться.
– Я владелец этой железной дороги, – произнес человек в котелке. – Я не могу позволить вам это сделать.
– Ну что ж, поздравляю! – воскликнул Бутч. – Тут есть чем гордиться. Но вы подумайте, если все пройдет гладко, вы станете героем. Все будут говорить: «Его поезд ограбили, но мистер Железнодорожный Барон – младший велел всем сидеть тихо, и никто из его пассажиров не лишился ни пенни. Никто не пострадал. Только поезд чуть-чуть задержался».
Бутч перехватил свой кольт и направил его на другого мужчину, который тоже вдруг дернулся:
– Руки за голову, кудряшка. Да-да, вот ты. Хочешь, чтобы кого-то убили? Тут дети. И женщины. А я ничего у тебя не беру. Просто посиди тихо.
Он снова повернулся к владельцу железной дороги:
– Главное для вас – безопасность пассажиров и доверие к вашей компании? Правильно? Вот и обеспечьте пассажирам безопасность, спокойно посидев на месте.
Мужчина заскрипел зубами, сложил на груди руки, широко распахнул глаза, свирепо глядя на Бутча из-за очков. Бутчу был знаком этот взгляд. Он явно что-то замышлял, так что Бутч приглядывал за ним, не спуская глаз с остальных.
Послышался грохот, гром, треск и крики, а потом все стихло. То был сигнал уходить.
– А теперь отдайте мне оружие, прошу вас, – потребовал он.
– Вы ведь сказали, что ничего у нас не возьмете! – возразила какая-то женщина.
– Я и не возьму. Я просто не хочу, чтобы кто-то из нас пострадал. – И с этими словами он забрал револьвер у ее мужа; тот, казалось, почувствовал облегчение, оставшись безоружным: раз у него нет пистолета, он уже не обязан строить из себя героя.
– Сложите оружие в этот ящик. Я спрячу его вот здесь, в купе, и вы все заберете, когда доедете до места.
Бутч пошел по вагону.
– Покажите-ка ноги, мистер. Задерите штанины. Теперь пиджак. На поясе ничего. Прекрасно, – приговаривал он, продолжая путь, собирая пистолеты и помогая себе своим новеньким кольтом 45-го калибра. Он чувствовал себя, словно ребенок, впервые надевший новые башмаки. Он с трудом мог отвести взгляд от блестящего металлического ствола.
Когда все закончилось, он поблагодарил пассажиров за помощь, запер ящик в купе и забрал с собой ключ, торчавший в двери. Он был уверен, что где-то в поезде есть другой ключ. А если нет… придется подождать до следующей станции. Так даже лучше.
Он вышел из вагона, закрыл за собой дверь и пролез через опаленную дыру, зиявшую теперь в стенке купе, где стоял сейф.
– Уходим! – крикнул Майк Кэссиди, взбираясь на ожидавшую его лошадь.
Соловая лошадка покачнулась под его весом. Седельные сумки, которые Майк так старательно изготавливал, чуть не трещали по швам. Бутч забрал у него одну сумку, взлетел на свою лошадь, и они поскакали прочь и скрылись за грядой холмов, а примерно через полтора километра сменили направление и вернулись в пещеру, где провели предыдущую ночь.
Погони за ними не было. И не могло быть. Поезд остановился в чистом поле. Пройдет какое-то время, прежде чем он снова сдвинется с места.
– Что ты собрал с пассажиров? Они неплохо выглядели, – заметил Майк, переводя дыхание, с веселой улыбкой швырнул на пол пещеры сумки и нагнулся над ними, собираясь оценить добычу.
– Я ничего с них не собрал, – ответил Бутч.
В пещере повисла оглушительная тишина. Парни, помогавшие ему согнать всех пассажиров в один вагон, поморщились. Они стояли у вагона с пистолетами наготове, но не вмешивались. Им было велено просто присматривать за ними и не выпускать их из вагона.
– А чем ты там занимался, Бутч? – заревел ему прямо в лицо крепкий малый, которого Майк звал Боггсом.
– Я их охранял. Майк не говорил мне, что я должен грабить этих людей.
– Ты ничего не взял? – изумленно переспросил Майк.
– Я ничего не взял.
– А оружие?
– Их пистолеты заперты в купе в локомотиве. – Он вытащил из кармана ключ. – Они нескоро сумеют их заполучить.
– Они за нами погонятся! – С этими словами Боггс отшвырнул Бутча к стене, и тот ударился головой о каменный выступ, разом лишившись нескольких капель крови, клочка волос и немалой доли своего хладнокровия.