Они поднялись к Зойкиному дому, обогнули его, только тогда Паша догнал их.
— Тихо, люди спят! — цыкнула на него Оксана.
— Может, меня еще и на пятнадцать суток посадят? — зло и ехидно спросил парень.
— А что, неплохая идея! — усмехнулся Игнат. — Двести рублей отдавать не придется.
— А Оксана еще и заработает!.. Или вы забесплатно?
Оксана резко остановилась, шагнула к Паше и с разгона влепила ему пощечину. Тот замахнулся в ответ, но застыл, натолкнувшись на предостерегающий взгляд Игната.
— Какое же ты ничтожество! — процедила Оксана и, поворачиваясь к Игнату, снова взяла его под руку.
Пришлось вести ее к своему дому. Игнат поднялся с ней на крыльцо, открыл дверь, но Оксана качнула головой.
— Я к тебе! — тихо, едва слышно сказала она.
— Нет, — также шепотом ответил он.
— Я должна проучить этого скота!
— Нет!
— Просто побуду у тебя!..
— Спокойной ночи!
Игнат чуть ли не силой провел ее в дом, закрыл дверь и направился к Паше, который все еще оставался на дорожке, шедшей вдоль забора. Он стоял все на том же месте, где схлопотал от жены пощечину.
— Или ты сейчас идешь домой, или я вызываю наряд и закрываю тебя до утра.
Игнат не забывал о своих служебных обязанностях. Пока он находится на своей территории, для него не существует часов для отдыха. И сейчас он должен заботиться о порядке в поселке и его окрестностях. А какой может быть порядок, если Паша сейчас возьмет и что-нибудь сделает с собой? По той же Виноградной улице можно было выйти к тропинке, которая вела к высокой скале над морем. Если змея не укусит, он в приступе отчаяния дойдет себе до края и сиганет вниз.
— За что закроешь? — пытаясь изобразить внешнее спокойствие, сквозь зубы спросил Паша.
— Не за что?
— Думаешь, я придурок какой-то?
— Думаю, что тебе пора спать.
— А вот не хочу! Вот пойду сейчас в поселок и морду кому-нибудь набью. Вот тогда ты меня и закроешь! Тогда никто не скажет, что это из-за Оксаны!
— А сможешь кому-нибудь морду набить?
— Тебе могу! За Оксану! Но за это меня надолго посадят, да?
Игнат промолчал, глядя на Пашу. Истерика у парня, не надо его подзуживать, пусть выговорится, легче станет.
— Думаешь, я ничего не знаю!
— Ты куришь? — спросил Игнат, чтобы отвлечь парня от дурных мыслей.
— Нет!
— Плохо.
— Плохо?
— Очень хорошо помогает, закурил и успокоился.
— Ну так закури!
— Бросил… И тебе курить не советую.
— А вот возьму и закурю!
— Где ты сейчас возьмешь курево? Спят все.
— Ну не знаю…
— Давай завтра. А сейчас спать!
— Спать?!
— Спать, — кивнул Игнат.
— Это ты здесь решаешь, кому спать, кому с Оксаной по ночам гулять?
— Не гуляли мы. Оксана просто к морю ходила, а у нас там патрулирование. Гастролеров искали, которые у тебя деньги вымогают. Оксана попросила проводить.
— Это я сейчас должен тебе поверить?
— Все, баста, карапузики, давай по домам!
— Нет, ты мне скажи, я должен тебе поверить и все забыть? Потому что я слабак?
— Ты не слабак, просто еще не повзрослел.
— Я не повзрослел?
— У тебя все еще впереди.
— А я не слабак!
Игнат вздохнул, шагнул к Паше, схватил его за руку и потянул за собой. Парень попытался вырываться, но хватка у Игната железная, и Паша очень быстро это понял.
— Будешь шуметь, точно наряд вызову! — У самого порога предупредил он.
Он проводил смутьяна до самой комнаты, которую они снимали, дождался, когда Оксана откроет дверь, только тогда ушел к себе.
В доме имелась газовая колонка, можно было нагреть воды, принять ванную, но Игнат помылся под летним душем. По железной с перилами лестнице поднялся на балкончик перед своей мансардой, там и остановился. Глянул на море, на дом, прислушался. Поздно уже, даже сверчки перестали самок зазывать. Утолили печаль, зачехлили свои скрипки. Да и Паша успокоился, не слышно. Может, с Оксаной сейчас тешится. Дело, в общем-то, молодое.
А Оксана девушка красивая, Паше можно позавидовать. Но повода для ревности нет и не может быть. Оксана Игнату никто, из этого нужно исходить.
Засыпая, он снова навострил ухо. Закончился первый рабочий день на новом месте, спокойно все, может, и дальше так будет. И Котляр знает, кто такой Игнат, и Баштан с ним дело имел. Может, не будут они нагнетать обстановку, пытаясь сделать его жизнь невыносимой. Может, договориться с ним попытаются. Как ни крути, а права на воровской общак Игнат лишить их не в состоянии, а раз так, пусть собирают мзду с тех, кто честно жить не хочет. Лишь бы только без происшествий. С этой мыслью Игнат и уснул.
А разбудил его стук в дверь. За окнами уже теплился рассвет, даже в комнате чувствовалась легкая прохлада. Игнат открыл дверь и увидел перед собой искаженное от страха лицо Паши.
— Я не хотел! — мотнул головой он.
— Что ты не хотел? — Игнат увидел кровь у него на руке, на щеке.
И так вдруг захотелось дать волю кулаком. Он же нос этому придурку сломает, если с Оксаной что-то случилось. А Паша мог убить ее сгоряча.
— Он сам на меня набросился!
— Кто он?
Игнат смотрел на футболку, на которой виднелись пятна, похожие на следы крови.
— Ну этот, который за деньгами приходил! Не знаю, как его зовут!..
— Когда он на тебя набросился? — спросил Игнат, торопливо одеваясь.
— Так вот недавно. Я стоял, на море смотрел, потом к дому повернулся, слышу, сзади кто-то идет. — Голос у парня дрожал. — Я повернулся, смотрю, он на меня идет. Схватил меня, а я его толкнул… Сильно толкнул! — Голос перестал дрожать, в нем даже прорезались горделивые нотки. — Ну, он с обрыва вниз упал!
— Где с обрыва?
— Здесь, возле дома.
Игнат оделся. Прихватив пистолет и наручники, спустился вниз по лестнице, вышел к калитке со стороны моря, там за забором вдоль всей линии домов тянулась так называемая прибрежная терраса, заканчивающаяся обрывом. Не очень высокий обрыв, метров семь-восемь, но убиться можно.
Игнат вышел на самую кромку обрыва, глянул вниз. Там, на пляже, метрах в десяти от моря лежал, раскинув руки, человек. От пляжа к его дому по склону тянулась крутая тропинка. По ней преступник и мог подняться в гору, выйти на Пашу и напасть на него. Только вот падать с обрыва он мог только кубарем. Угол наклона не позволял ему падать отвесно.
Вниз Игнат спускался по более крутой тропинке чем, та, по которой поднимался в свое время потерпевший. Не хотелось идти по его следам.
Спустился вместе с Пашей, остановился у лежащего тела, склонился. Уши пельмешками, светлые волосы, крупная голова, сильная борцовская шея, крепкие с заметной кривизной ноги. И волосы у него в крови, и одежда. Под глазом синяк, губа разбита, ссадина на подбородке. И полное отсутствие пульса. Парень был мертв, очень скоро у Игната не осталось в том сомнений.
— Труп! — сказал он, поднимаясь и глянув на Пашу.
— Да я это понял!
— Как ты это понял?
— Ну я же спускался за ним…
— Это плохо.
Утро еще не вступило в свои права, солнце даже верхней своей кромкой не выступило на горизонте, но темнота ночи уже отступила. Игнат спокойно мог разглядеть пятно крови на футболке у Паши.
— Почему плохо? — И снова голос у парня панически задрожал.
Игнат повернулся, скользнул взглядом вверх по склону. Камней много, одни просто лежали, другие выпирали из скалы, видно, хорошо парня потрепало, пока он кубарем катился вниз. Но почему тогда Паша весь в крови?
— Потому!
Игнат взял парня за руку, осмотрел костяшки пальцев, а они сбиты. Явные следы рукоприкладства.
— Зачем ты его бил? — спросил Игнат, кивком указав на покойника.
— Кого я бил?
— Друга своего.
— Какой он мне друг?
— Вот я и говорю, что враг. Потому ты его и добил, после того как он упал?
— Не бил я его! Всего лишь толкнул!
— А морду кому хотел набить?
— Я же не всерьез говорил!
— А вышло, что всерьез.
Игнат не стал склоняться над трупом, чтобы осмотреть рану на голове, и так ясно, что черепно-мозговая травма предельно серьезная. Нет бы Паше первую помощь парню оказать, а он на него с кулаками.
— Фамилия? — потребовал Игнат.
— Чья фамилия?
— Моя фамилия.
— Я откуда знаю?
— Ты совсем или придуриваешься? Твоя фамилия!
— А зачем? Вы обвиняете меня в убийстве?
— Фамилия!
— Полуянов!
— Откуда это у тебя, Полуянов? — Игнат еще раз осмотрел внешние стороны ладоней парня.
И на второй руке то же самое. Мелкие ссадины на костяшках, кровь если выступила, то совсем чуть-чуть. Спекшаяся кровь. И не могла эта кровь размазаться по внешней стороне ладони, но, тем не менее, Игнат увидел на руке подозрительные пятна бурого цвета. Если Полуянов избивал потерпевшего, то все объяснимо.
— Что это?
— Кого ты бил?
— Никого!..
— Врешь!
— По дереву пару раз ударил. Со зла. На Оксану.
— Когда?
— Ну, Оксана сказала, чтобы я уходил. Я пошел. Дерево там возле дома растет, я со зла и влупил пару раз. И к морю пошел.
— Что у моря делал?
— Да не у моря, у обрыва стоял. С высоты на море смотрел. Потом к дому повернулся, думаю, Оксана сейчас выйдет. А сзади шум, я поворачиваюсь, смотрю: этот на меня прет. Весь в крови!
— Весь в крови? — усмехнулся Игнат.
— В крови. Глаза дикие! Мне страшно стало, а калитка закрыта. Я стал ее открывать, он как схватит меня за плечо. Я его толкнул, а он стал на меня наваливаться. Я сильней толкнул, вырвался, еще раз толкнул. Он упал.
— В прошлый раз ты не говорил, что потерпевший в крови был. — Игнат кивком указал на покойника.
— Не придал значения, — пожал плечами Паша.
— Не придал значения?! Человек весь в крови, ты весь в крови… И ты не придал значения?
— Э-э, ну я хотел сказать, упустил момент. Надо было про кровь сказать, но я упустил эту деталь… А я что, в крови?
Полуянов глянул на руки, оттянул низ своей футболки, разглядывая ее. И вдруг, плюнув на ладонь, стал стирать с нее кровь.