— Не понял я тогда, что все очень серьезно.
— И я не понял, что за сявкой может стоять крупная фигура… Я знаю, кто встречал Коломийцева в аэропорту. Кличка Шультик, статус — шелупонь. А Коломийцев артист — по бабам… Не знаю, работал он по этой теме раньше или нет, но с Варварой сработал чисто…
— С Варварой?
— Ему нужен был Ставр и его банк, он вышел на его любовницу… А потом и на его дочь…
— Это очень серьезно.
— Я же говорю, за ним стоят серьезные люди. Которым нужен банк Ставра. А я этого не понял…
— И кто они, эти люди?
— Пока не знаю. Знаю только, что ты им помешал. Коломийцев насел на Жанну, а ты снял с нее этого пивня. Тебе этого не простили. Тебя решили убрать. А Коломийцева — вернуть.
— Но его убили.
— Что-то пошло не так.
— Значит, это был наезд на Ставра.
— Я бы сказал, осада. Плюс разведка боем. Это я про налет на инкассаторов.
— Разведка боем?
— Или даже первый удар… Налетчики были в масках.
— Думаешь, мы от них бегали?
— Пока только думаю. А нужно знать… Я поднял пацанов, Жилу и Шультика ищут, но пока никак. Может, их уже заземлили…
— Кто они такие?
— Говорю же, шелупонь. Но местная. А Коломийцев пришлый. Кто-то их вместе связал.
— Кто?
— И налетчики не из наших, — пожал плечами Караван. — Я бы знал.
— Неужели никаких зацепок?
— Бантик есть. Через него на Шультика вышли. Но Бантик не в курсах… Он бы сказал…
— А если ему нельзя говорить?
— Если бы он знал, его бы тоже сейчас искали… Бантик не знает, кто-то другой знает… Я на этих козлов по-любому выйду.
— Если вдруг люди будут нужны, звони мне.
Караван кивнул. Сейчас он обходится своими силами, но, возможно, ему понадобится подкрепление.
В палату вошла медсестра, она выразительно глянула на Каравана, тот кивнул, попрощался и ушел. Захару сделали укол, и он стал засыпать.
Его разбудила Зойка. Она вошла в палату тихо, на цыпочках, но Захар все равно ее почувствовал. Захар невольно залюбовался ею. Красивая чертовка. И особенная…
— Извини, что помешала. — Она села к нему на кровать, нежно посмотрела в глаза, мягко провела рукой по щеке.
— Где ты была?
— Как это где?.. Работа у меня… А ночевала дома… У нас дома. Одна… Ты бы сказал Жанне, мы бы могли ночевать по очереди.
— Где ты была целый месяц?
— Я вычеркнула тебя из своей жизни, — с чувством раскаяния сказала Зойка. — Я не хотела тебя знать. Я не хотела никого знать… Я отключилась от цивилизации…
— С кем?
— Да нет у меня никого… Я тебе наплела. Со зла… Неужели ты ничего не понял.
— Меня могли убить во дворе нашего дома. С одной стороны, в меня собирались стрелять, с другой — ударили. Откуда у этих людей взялись ключи от дома?
— Я не теряла ключи, — в раздумье качнула головой Зойка.
— Я не говорю, что ты теряла ключи…
— А ты не терял?
— И я не терял.
— А Жанна?
— Что Жанна?
— Она могла их похитить.
— Зачем?
— Спроси у нее.
— Зачем ей меня убивать?
— А зачем она влюбилась в этого… ну, которого убили?
— Она не влюбилась.
— Она спала с ним без любви?! Все, я не хочу об этом говорить! — отрезала Зойка. — Я не хочу, чтобы вокруг тебя искрило и дымило… И с Жанной ссориться не хочу…
— А со мной? — усмехнулся он.
— С тобой я уже поссорилась. С тобой нужно мириться.
— Предлагаешь остаться друзьями?
— Друзьями?! — нахмурилась Зойка. — Ну, если ты так хочешь…
— Я хочу?
— Ты бы мог вернуться ко мне, — вздохнула она.
Захар качнул головой и закрыл глаза. Жанна так много сделала для него, фактически вытащила с того света. Нет, он не мог бросить ее.
— Останешься с Жанной? — спросила Зойка.
Захар промолчал. Он не хотел вести разговор на эту тему.
— Будешь думать?
— Я не могу думать, у меня болит голова.
— Прогоняешь? — В ее голосе всхлипнули плаксивые нотки.
— Как я могу тебя прогнать, если мы остаемся друзьями?
— Ну, и за это спасибо… — грустно сказала она. — Я тут йогуртов принесла, твоих любимых коврижек… Правда, они со слезами… Я плакала, пока пекла…
Если Зойка давила на жалость, то это у нее неплохо получалось.
— Я тебя не прогоняю… Но жду тебя завтра, — дрогнувшим голосом сказал он.
— Я все поняла.
Зойка ушла, а он постарался уснуть, но не смог. Зойка продолжала стоять перед глазами. И он видел, как слезы текут по ее щекам. Он бы и сам пустил слезу, если бы умел плакать.
Глава 12
Жизнь идет, лето продолжается. Пусть оно бабье, но все же лето. Погода отличная — сухо, солнечно. И тепло не жаркое, а с легкой освежающей прохладой. Особенно приятно после черноморской жары.
Но лето это шаткое, хрупкое. Сегодня тепло, а завтра зарядят холодные дожди, а там и снега наметет. Впрочем, зимы Соус не боялся. На сибирских морозах его закалила сама жизнь. Ледяные лагерные ветра — это жуть, от которой не спрячешься, их можно только перетерпеть. А здесь его ждал теплый дом, кирпичный, с газовым отоплением. Два этажа, у каждого бойца теперь будет своя комната.
— Ну как? — спросил Капеллан.
Соус окинул взглядом свою спальню. Обстановка козырная, не вопрос, но ведь это далеко не самое главное. Он подошел к окну, глянул на запущенный огород. До забора недалеко, а за ним лес — как раз то, что нужно.
— Зашибись.
— Может, подземный ход прорыть, — сказал Капеллан. — Тут всего пятнадцать метров.
— Я подумаю.
Подземный ход — это слишком. А траншею они осилят вполне. Вырыть окоп, обшить его деревом, сверху настелить досок, накидать на них земли.
— Работы у вас пока нет, а пацанам без дела маяться вредно.
— Ну, не знаю, — задумался Соус.
Деньги у них были, но курортная жизнь серьезно ударила по кошельку. Хорошо они там, на побережье, зажгли, в полное свое удовольствие. Потому сейчас перед братвой остро стоял вопрос, как поправить свое финансовое положение. Капеллан обещал им конкретный наезд на банк Ставра, вплоть до налета на главное хранилище. Вот где бы они могли поживиться… Но, видимо, Капеллану сейчас не до банка. Видно, не совсем еще улеглась поднятая ими волна. Да и Захар Байкалов жив, уже вовсю идет на поправку. И Жанна наверняка держит ушки на макушке. Так просто к банку сейчас не подобраться.
— Тебе-то хорошо, у тебя своя постоянная телка есть, — сказал Капеллан.
— Алла — не телка, — вскинулся Соус.
Шеф наступил ему на больную мозоль, это его и разозлило. Хотя он сам был во всем виноват. И дернул его черт взять с собой Аллу на море. А она, дура, согласилась. И ведь уехала с ним, а он взял да и влюбился в нее. Все бы ничего, но ведь она проститутка. Тот же Фикус вплетал в нее кружева…
— Ну, извини, — в снисходительном тоне сказал Капеллан.
— Не надо лезть в мою жизнь.
— Она проститутка.
— Это в прошлом! — огрызнулся Соус.
— В этом прошлом ее сутенеры. Есть там один, Скунс у него кличка. Очень вонючий. И наглый. Он ее искал. И сейчас, возможно, ищет.
— Значит, найдет… Там его и похороним.
— Вот этого я и боюсь. Разборок с местным контингентом нам не надо.
— Значит, бакшиш заплачу, — пожал плечами Соус.
— Мудрое решение.
— Только за какие шиши?
— Ну, ты получил аванс. И с казино не кисло снял…
— Когда это было… А мне сейчас нужно… Если не смог подбить клинья к банку, я мосты наведу.
— Рано еще…
— Захара дожать надо… Я много не возьму.
— Не велено его трогать.
— Кем не велено?
— Деньги будут, — съехал с темы Капеллан. — Много не дам… Много сам снимешь… Банк по-любому, дожимать надо… Я скажу, когда надо… Может, уже скоро…
— Нет у вас плана.
— План есть. Просто волна сейчас не нужна… Живите пока, наслаждайтесь покоем. Зима скоро, а у вас тут берлога какая… Отличный вариант, сам бы от такого не отказался, — Капеллан обвел рукой спальню.
— В спячку предлагаешь впасть?
Капеллан в раздумье качнул головой.
— Не будет спячки… Найдем тебе работу. Обязательно найдем…
Соус проводил шефа, вернулся в дом, а братва уже на кухне, за столом. Алла стояла у плиты и жарила на сковороде обычные хлебные лепешки. Волосы распущены, платье короткое в облипку, в нем она смотрелась особенно сексуально. Ноги длинные сами по себе, а босоножки на шпильках усиливали магнетический эффект.
— А это мне! — Фикус вплотную подошел к ней.
Одной рукой он обнял ее за талию, а другой снял со сковороды лепешку.
— Пальцы не обожги! — предостерегла его Алла.
— Об тебя?
— И об меня не надо. — Алла дернулась, локтем скинув его руку со своей талии.
— Да ладно тебе!
Фикус провел рукой по ее бедру, повернулся к столу и встретился взглядом с Соусом.
— А мы тут с Аллой лепешки жарим, — сказал он.
Горбун засмеялся, а Соус опустил голову, исподлобья глядя на Фикуса.
— Ну, в смысле, на сковороде… — занервничал тот.
— Еще раз прикоснешься к ней… — тихо сказал Соус.
— Да ладно тебе… Я ж по-дружески…
Соус подошел к Алле, и она подала ему насаженную на вилку лепешку.
— Ты моя…
Одной рукой он взял лепешку, а другой обнял Аллу за талию — на законных основаниях. И так захотелось задрать ей подол.
— Как будто я ее не жарил, — донеслось вдруг сзади.
Соус резко обернулся, глянул на Фикуса, но тот смотрел на него с непонимающим видом. И уплетал за обе щеки. У остальных рты заняты также. Может, померещилось Соусу. Ревность в нем взыграла, а еще на сковородке шкворчит.
— Давай в лабаз собирайся, — глядя на Фикуса, распорядился Соус. И немного подумав, кивком показал на Кошмара. — Ты за старшего!
Фикус расстроенно провел пальцем по носу. Он считал себя самым крутым после Соуса и Горбуна, а глуповатый Кошмар действительно котировался в команде ниже всех. И тут вдруг такое унижение. Но Соус должен был хоть как-то ущипнуть Фикуса.
А завтра он его вместе с