зондеркоманды», от которой тянет могильной сыростью. Полнейший бред, театр абсурда.
— Расскажи мы какому-нибудь американскому продюсеру о наших злоключениях, он бы миллионы загреб на прокате такой картины. — Голос Картунова оторвал меня от размышлений.
— Нет, — возразил вице-мэру Акулов, — для американцев наш сюжет слишком примитивен. Если судить по их кинематографу, то на американских дорогах всего полно — и продажных полисменов, и озверелых гангстеров плюс толпы маньяков с ожившими мертвецами, и все это на фоне постоянных гроз, извержений вулканов, падающих астероидов и землетрясений. А у нас за все время рейса погода была терпимой, а сейчас и вовсе люкс. Вот, солнышко выходит.
Действительно, из-за горизонта появилась малиновая макушка светила, его сияние золотым светом залило бледно-голубой небесный свод. Белесые пушистые облака искрились золотом под этим сиянием, как мифическое руно аргонавтов. Недавний туман таял на глазах, оставляя на Грассе лишь клочья своего покрывала, которые тут же сметали проезжающие машины. День обещал быть хорошим, солнечным. Вот только меня почему-то начал преследовать сладковатый запах мертвечины, давненько не было этого предвестника опасности…
— В какое время живем, господа, — неожиданно с пафосом воскликнул Вадим Григорьевич.
— В смутное, — ответил я, но такой ответ явно не устроил нашего пассажира. Его физиономия скривилась, потом снова сверкнула улыбкой.
— Для кого смутное? Для тех, кто не в состоянии о себе позаботиться, а привык полагаться на государство. Теперь время свободного предпринимательства. Сам себе хозяин — ищи, где заработать, зарабатывай, богатей. Смутное время для ленивых бестолочей, для деловых людей время роста. Именно сейчас создается богатейший класс, который впоследствии возглавит экономику и начнет возрождать государство.
Твою мать, с важным видом рассуждает о времени, а сам бежит под прикрытие московских начальников от гнета местных милицейских беспредельщиков. Те наверняка рассуждают схоже и признают один закон — закон джунглей. У тех — сила, у этого деньги, за которые он нанял двух столичных идиотов. Они с готовностью рискнули своими глупыми головами.
С каждым разметочным столбом, приближающим нас к Москве, Вадим Григорьевич Картунов становился все веселее. А меня уже по-настоящему тревожил запах мертвечины. Хотя с чего бы это?
На подъезде к Броннице движение стало еще интенсивнее. С рассветом к многотонным трейлерам прибавились машины поменьше, грузовики и легковушки.
— Андрюха, ты бы скорость сбавил, — негромко произнес я.
— Все путем, — успокоил меня Акулов.
— Все-таки прав был Егор Гаврилов, — без всякой связи проговорил Картунов.
— А это еще кто такой? — удивился я.
— Мой приятель, — пояснил Вадим Григорьевич, — в Москве управляющий банком «Самоцвет-инвест». Это он подготовил мой побег. Нанял Андрея и предложил мне для автопробега приобрести «Шевроле-Блейзер», я поначалу упирался, требовал джип, они, дескать, во всем мире признанные вездеходы, но Егор Николаевич настоял на своем, и теперь я вижу, как он был прав.
— Как же, прав, — рассмеялся Андрюха, — он про машины знает меньше вашего. Это я объяснил вашему Гаврилову, что джип хорошая машина, но для дальней дороги, да еще с пассажиром, не подходит из-за тесноты в салоне. Лучше всего было бы взять «Хамер» — и проходимость сумасшедшая, и бронированный, как отечественный БТР. Правда, два недостатка: топлива жрет, как аэробус, и комфорт под стать БТР. Изнеженному кабинетной работой пассажиру такой транспорт не подходит. Вот и остановились на «Блейзере» — скоростной, с высокой проходимостью и, как вы смогли убедиться, вполне комфортабельный. Так что выбор оказался действительно правильный, машина себя полностью оправдала.
— Детали не важны, главное — результат, — громко воскликнул Картунов и, заливаясь счастливым смехом, указал рукой на лобовое стекло, через которое была видна трасса на Москву. — А результат — вот он.
Солнце уже поднялось высоко в небо, сменив цвет с малинового на огненно-желтый. В пастельно-голубом небе барашки облаков, потеряв свой искрящийся блеск, постепенно сливались в гигантское волнообразное нагромождение.
На въезде в Бронницы Андрей сбросил скорость до разрешенной — зачем дразнить гаишников в двух шагах от цели нашей поездки. Проехав через городок, мы снова вырвались на оперативный простор трассы, и опять Андрюха вдавил педаль газа.
Я уставился в окно и разглядывал мелькающие подмосковные пейзажи. Неплохо было бы поразмыслить о своей будущей судьбе.
В памяти стояли слова Хрохмина: «Мы еще посчитаемся». Вдруг ему удастся добраться до нас прежде, чем Картунов явится в МВД?
Что хребтовские милиционеры знают про нас? Знают о моей лицензии, и по звонку в Москву они без труда смогут определить мой домашний адрес, адрес офиса, выяснить все про Натаху. А по номеру «Шевроле» — собрать всю информацию на Акулова, но Андрюхе будет проще, пускай только попробуют его зацепить, тут же за честь офицера ФАПСИ вступится служба внутренней безопасности, обязанная блюсти покой организации, эти ни с кем церемониться не будут, прикрывшись щитом государственной тайны. Нет, Акулов им не по зубам. Хрохмин это отлично понимает, он не дурак. А вот мы с Натахой можем рассчитывать только на себя… Вот приеду в Москву, получу с Картунова честно заработанный гонорар, возьму Наталью — и в бананово-лимонный Сингапур. В тепле тропиков пережидать грядущие морозы и неприятности.
В золотых лучах хрустальным блеском играли снежинки, густо сыпавшиеся с неба на мерзлую землю. Крупные белые кристаллы обильно покрыли черный асфальт трассы, голые стволы деревьев, опоры электропередачи и густо лепились на лобовое стекло нашей машины. Пришлось включить «дворники».
— «Мороз и солнце, день чудесный», — хорошо поставленным баритоном продекламировал Картунов. И заявил: — Приедем в Москву, улажу все дела в МВД и на неделю закачусь в какой-нибудь частный пансионат, чтобы все было по высшему разряду: сауна, шашлыки и длинноногие грудасты блондинки.
— А вот я — нет, — проговорил упавшим голосом Андрей, — приеду домой, приму горячую ванну, потом откушаю граммов триста водочки — и спать. Как-никак завтра на службу. Несмотря на всеобщий бардак, там у нас флотский порядок.
Навстречу нам из-за поворота выползала гигантская гусеница многотонных трейлеров. Тупомордые «Вольво» тянули длиннющие трехмостовые прицепы, затянутые темно-синей прорезиненной тканью, обклеенной рекламными плакатами западных фирм.
— Слава богу, я человек свободный, — проговорил я, наблюдая за тем, как мы стремительно сближаемся с автогусеницей, — никаких дел мне улаживать не надо, погоны тоже на плечи не давят. Так что сегодня хватаю Натаху и заваливаюсь с ней в сауну. Шутка ли, столько времени без женщины.
Наконец мы сошлись с головной машиной встречной полосы. Обдавая струями сизого дыма выхлопных газов шведские многотонные монстры проносились мимо нас.
— Подъезжаем к Кольцевой, — сообщил Картунов.
Моя сигарета догорела до фильтра, и я повернулся к дверце, чтобы сунуть окурок в пепельницу, как тут же услышал:
— Еханый бабай!.. — Что обозначает это мудреное восточное ругательство, я понял, едва повернулся к трассе.
Из-за хвоста колонны трейлеров на нашу полосу выскочили два «Мицубиси-Паджеро» и, подобно двум торпедам устремились на нас.
Реакция Акулова была мгновенной (вот что значит классный гонщик). Он рванул руль вправо так резко, что грозный «Шевроле» развернуло боком к атакующим нас «Мицубиси» и еще протащило вперед метров сорок благодаря силе инерции. Совершить полный разворот на сто восемьдесят у нас уже не было времени. Выправив руль, Андрей вдавил до упора педаль газа, «Блейзер» выпрыгнул на обочину и, разбрасывая комья мерзлой земли, рванул в сторону припорошенного снегом вала. Тут нам вслед дружно ударили с десяток автоматов.
— Ложись! — успел крикнуть я, сползая вниз, Картунов тут же нырнул на пол, а Андрюха лишь втянул голову в плечи.
Несколько пуль ударили в обшивку багажника, но их смертоносную энергию погасили титановые плиты, установленные Акуловым для безопасности перевозимых канистр с бензином. Еще одна, пробив пленку, повешенную вместо заднего стекла, свистнув возле моего уха, продырявила потолок.
С натужным ревом наш «Шевроле» вылетел на вал, перед нами уже открылась великолепная панорама перепаханного поля, припорошенного первым снегом в погожий солнечный день, как с грохотом взорвались пробитые баллоны задних колес — слишком близко были наши преследователи.
На чвакающих простреленных покрышках мы съехали вниз к полю и застряли в первой же борозде. Теперь наш стальной конь был бесполезной грудой дорогого американского металла. Сейчас наступал мой черед, то, ради чего Андрей взял меня в компаньоны, деля гонорар пополам. Наступил час бойцового пса — мое время.
Схватив левой рукой цевье автомата, я правой закрыл дверцу, вывалился наружу. Пока глазами оценивал обстановку, руки рефлекторно перевели оружие в боевую готовность.
На вершине вала появилась черная задранная морда «Мицубиси» наших преследователей. Вскинув автомат, я дал короткую очередь. Мои пули точно прошили передние колеса «Паджеро», машина на мгновение замерла, а затем скатилась назад, как подбитый танк из военной хроники.
У нас было несколько секунд передышки. За моей спиной, прижимаясь к еще горячему капоту машины, с табельным «макаровым» в руках сидел Андрей.
Распахнув заднюю дверцу, я вытащил наружу Картунова, Он был бледен как смерть и, по-моему, близок к инфаркту.
Вынув из кармана куртки хрохминский «наган», я протянул его Андрею, потом указал рукой вправо — там раскинулась небольшая лесополоса, видимо, служившая для снегозадержания. Деревья были тонкими, но другого прикрытия все равно не было.
— Бери Картунова и дуй туда, — я указал на лесополосу, — пару километров пробежите, там вал закончится, выберетесь на трассу и дуйте в Москву. Я их здесь придержу.