И все же Аксененко попробовал. Первый светофор он миновать успел, но вскоре оказался в хвосте целой вереницы машин, выстроившихся перед следующим. К крайнему неудовольствию Дмитрия, автомобиль с незнакомцем стоял первым в правом ряду и, едва вспыхнул зеленый свет, свернул на боковую улицу. Все! Ни о каком преследовании блондина и думать больше не стоило.
Аксененко грязно выругался, проклиная все на свете – дурацкие светофоры, бестолковых водителей, пробки в час пик и себя самого за долгие колебания. Теперь ему оставалось одно – определить, кто же именно живет в квартире, откуда вышел блондин.
Для того чтобы получить подробную информацию, большого ума не требовалось. Нужно было лишь пойти в ЖЭК, к которому относился этот дом, и навести необходимые справки. В отличие от слежки, это была уже более привычная для Аксененко работа. Несколько милых улыбок, парочка коробок конфет, подаренных дамочкам из ЖЭКа, и дело было сделано. Однако полного триумфа Дмитрию испытать все же не довелось – блондин не был прописан в этой квартире. Она принадлежала некой Шевцовой Ларисе Анатольевне, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения, незамужней и бездетной.
Но Дмитрий не стал унывать. Блондин и Шевцова явно не могли быть мужем и женой. Уж слишком влюбленными выглядели. Конечно, Аксененко надеялся, что квартира принадлежит незнакомцу, но и тот вариант, что он вчера вечером приезжал к любовнице, Дмитрий также не исключал. Так получалось даже лучше! По крайней мере, если у блондина была жена, то Аксененко уже было чем зацепить его. А если незнакомец еще и занимал ответственную должность – в прокуратуре, например…
– Если бы да кабы, – недовольно пробурчал себе под нос Аксененко, направляясь к подъезду Шевцовой. – Одними «еслями» сыт не будешь.
Сейчас единственный, кто мог помочь Дмитрию получить хоть какую-нибудь информацию о Шевцовой и ее любовнике, были вездесущие старушки.
Около подъезда Шевцовой старушек не было. Зато две бабуськи сидели на зеленой, давно не крашенной лавочке чуть подальше, в глубине двора. Обе осматривали окрестность, как снайперы, выбравшие себе сектора обстрела. Мимо этих старушек ни одна мышь проскочить не могла, не то что блондинистый незнакомец…
– О господи! – Аксененко едва не хлопнул себя по лбу от досады. Если бабуськи видели блондина с Шевцовой, значит, этим утром они не могли не заметить и его самого!
Лихорадочно стараясь придумать объяснение своему вторичному появлению у подъезда Шевцовой, Дмитрий направился прямиком к старушкам.
– Никак ищете кого? – вкрадчивым голосом поинтересовалась низенькая и пухленькая бабулька, похожая на репку.
– Конечно, ищет, – ворчливо поддержала ее вторая – сухая, как жердь, бабка в зеленой шляпке едва ли не довоенного покроя. – Все утро носится по двору как угорелый. В шесть приперся, в половине девятого убежал, а сейчас обратно вернулся. Будто ему медом намазано тут. Ты-то не видела, а я с половины шестого у окна сидела. Бессонница задолбала, тудыт ее в печенку.
– Анастасия! – Толстушка сделала круглые глаза.
– А чего Анастасия-то? – буркнула та в ответ. – Сама-то дрыхнешь с семи вечера до семи утра, а я, считай, месяц уже толком не сплю. Прикорну на пару часиков, да и то – не сон это, а морока одна.
– А вы фенозепам попробуйте, – широко улыбаясь, посоветовал Аксененко, подходя вплотную к старушкам. – У меня отец тоже бессонницей страдал. Так с одной таблеточки спал всю ночь, как убитый. И нервную систему фенозепам стабилизирует.
– Знаем мы про твои «зепамы». Тоже мне умник нашелся. Не учи ученого! – сердито буркнула баба Настя. Толстушка вновь неодобрительно посмотрела на нее, но вредная старуха проигнорировала этот взгляд. – Так что не умничай. Лучше на листочке мне название этого лекарства запиши. Я у докторши спрошу, а то, может, ты меня отравить вздумал.
«С огромным бы удовольствием!» – подумал Дмитрий, а вслух сказал:
– Что вы! Зачем мне вас травить? А с врачом все-таки проконсультируйтесь. Может быть, он вам посильнее лекарство выпишет.
– Конечно, выпишет, – буркнула баба Настя, принимая из рук Аксененко листок с названием таблеток. – Такую штуку мне выпишет, что я потом навеки усну. Ну а ты чего тут потерял-то? Чего вынюхиваешь?
– Анастасия! – опять взмолилась толстушка, но подруга, не обращая на нее внимания, продолжала сверлить Аксененко взглядом.
– Да, понимаете, я Ларису Шевцову ищу, – начал было он, но баба Настя не дала договорить.
– Как это ты ее ищешь, если сегодня утром она с мужиком, считай, мимо тебя прошла? – возмутилась она. – Торчал два часа в ее подъезде и найти не мог? Чего обманываешь-то?
– Да нет! Вы не поняли, – торопливо заговорил Дмитрий. – Вчера вечером я нашел дамскую сумочку, а там записка была, куда ее вернуть в случае находки. Фамилия, улица, номер дома, даже подъезд написан, а вот номер квартиры стерся. Я хотел сумочку ей отдать, поэтому утром и пришел, да людей беспокоить не решился. Стоял в подъезде и ждал – может, она выйдет. А потом одна женщина номер ее квартиры мне подсказала, я наверх поднялся, а Ларисы уже нет. Может, подскажете, где она работает?
– А почему это мы знать должны? – возмутилась баба Настя. – Мы тебе ищейки, что ли?
– Анастасия! – В этот раз в голосе толстушки послышались категоричные нотки, и ее подруга тут же смолкла, что-то недовольно буркнув себе под нос. А бабушка-репка ласково посмотрела на Аксененко.
– Знаю я, милок, где она работает. На Остоженке. Как раз напротив дома, где раньше райповский магазин был. Там сейчас кафе какое-то. Не помню, как называется. Лариска как раз напротив него работает.
– А ты откуда знаешь? – подозрительно поинтересовалась баба Настя.
– Так у меня сын и сноха там живут, – пожала плечами толстушка. – Я к ним хожу с дитем посидеть. Несколько раз с Ларисой вместе до ее работы и доходили…
Старушки начали еще что-то обсуждать, но Дмитрий уже не слушал их. Торопливо поблагодарив бабусек, он поспешил со двора, радуясь тому, что на этот раз ценные сведения не стоили ему ни копейки!..
Отправляясь на Старый Арбат, Щукин переодеваться не стал. Припарковав машину, в деловом костюме он неторопливо направился к тому месту, где пару дней назад встретил стайку художников-хиппи. Николай вновь сел за столик в летнем кафе и приготовился ждать появления девушек. Он ничуть не сомневался, что они придут. Это место было явно давно облюбовано ими.
В этот раз художники пришли раньше. Небрежно прислонив свою мазню к стене, они так же расположились прямо на асфальте, равнодушным взглядом осматривая снующих мимо туристов. Но сегодня пришли только двое мужчин. Девушек с ними не было. Щукин подождал еще полчаса, надеясь, что Яна или Тамара все-таки появятся, но они так и не пришли. Расплатившись за сок, Щукин встал из-за столика и отправился к художникам.
– Где Яна? – резким голосом поинтересовался он, подойдя вплотную к бородатому мужику, которого он во время прошлого визита угостил бутылкой пива. Но хиппи только удивленно посмотрел на Николая снизу вверх и ничего не ответил. Щукин жестко усмехнулся и каблуком надавил на большой палец ноги бородача. Тот завопил:
– Ты чего, мужик, охренел, что ли?
– Я тебе сейчас так охренею, что на всю жизнь инвалидом останешься. – Щукин продолжал давить на палец хиппи. – Я тебе задал вопрос. Ты помнишь?
– Да не знаю я, где она, – морщась от боли, зашипел бородач. – Отпусти, больно!
– Это не ответ, – вздохнул Николай и, убрав ногу, резко пнул хиппи жестким носком ботинка прямо по щиколотке. Тот завопил. На них стали оборачиваться люди, и Щукину пришлось нагнуться. Остальные хиппи – то ли обкуренные, то ли страдающие нездоровым «пофигизмом» – даже не обернулись.
– Повторяю вопрос еще раз. Где Яна? – проговорил он. – Если и сейчас не ответишь, то сломаю ногу. Если попробуешь заорать, сломаю вторую. У тебя три секунды. Выбирай, что тебе больше нравится.
– Да у Косого она, – шмыгнув носом, ответил бородач, глядя широко раскрытыми от испуга глазами в лицо Щукина. – Где ей еще быть? Через час, может чуть больше, сюда подойдет. Выручку заберет и опять смоется.
– А что она натворила? – неожиданно для Николая вдруг проявил интерес к происходящему один из хиппи. – Опять что-нибудь скоммуниздила?
– Не твое собачье дело! – рявкнул на него Николай так, что хиппи закрылся руками, как от удара. А Щукин опять повернулся к бородачу: – Пошли. Проведешь меня к Косому.
Бородач торопливо поднялся и, не сводя с Николая испуганных глаз, юркнул в проход между домами. Щукин поспешил следом, опасаясь, что хиппи спрячется где-нибудь в паутине дворов. Однако бородач был так испуган, что даже не пытался бежать. Он покорно следовал впереди Николая, постоянно оглядываясь на него, будто беспородная трусливая шавка, которая боится в незнакомом месте потерять своего хозяина.
На этот раз пароль был другой. Подойдя к обшарпанной металлической двери, хиппи нажал кнопку звонка, задержал ее на несколько секунд, а затем отрывисто позвонил еще три раза.
Ждать пришлось долго. Щукин уже начал подумывать о том, как наказать бородача, если тот вместо опознавательного сигнала поднял внутри притона тревогу, но в это время раздался глухой звук открываемых запоров. Дверь отодвинулась на несколько сантиметров от косяка, и в образовавшейся щели появилась подозрительная физиономия Рената.
– Ты почему не на точке, баран? – поинтересовался он у бородача. – И кого ты сюда привел?
– А я че? Я ниче, – испуганно залопотал хиппи. – Это он меня заставил. Говорит, что Косой нужен.
Щукин отодвинул бородача в сторону.
– Где твой босс? – с легкими нотками презрения в голосе проговорил он. – Базар есть.
– Базар на Арбате, – окрысился Ренат. – Вот и вали отсюда на хрен, лох!
Метрдотель притона попытался закрыть дверь, но сделать этого не успел. Рука Щукина с молниеносной быстротой метнулась в щель, и два пальца, словно железные штыри, вонзились в ноздри Рената. В первую секунду тот не почувствовал боли и, пытаясь захлопнуть дверь, больно ударил по руке Николая. Это только разозлило Щукина. Он вогнал пальцы почти до самой переносицы, а затем резко дернул вверх. Ренат тоненько завыл и, отпустив