Фрэнклин де Диос засунул «беретту» за пояс брюк, у левого бедра, застегнул и расправил пиджак. В ушах у него еще звенело, но из-за двери, из ресторанного зала, не доносилось ни звука. На войне они привыкли обыскивать убитых, если было на то время — подберут две-три кордобы, и то хорошо. Может, и у этого человека есть деньги, по внешности не определишь, но времени терять нельзя. Криспин приказал убить его за то, что он хочет украсть деньги, которые мы собрали для нашего народа, для «контрас». «Это не мой народ», — возразил ему Фрэнклин, но Криспин сказал: «Сделай это, иначе отправим тебя назад». От войны не уйдешь.
«Переставляй ноги, двигай отсюда», — напомнил он себе. Открыл дверь и вышел из туалета. Навстречу ему шел человек в темном костюме, тот человек из похоронного бюро, шел и смотрел прямо на него. Фрэнклин уже нащупывал рукой пуговицы пиджака, собираясь снова расстегнуть его, но человек из похоронного бюро остановился в двух шагах от него.
— Как дела? — спросил его Фрэнклин, но тот не отвечал и не двигался с места. Фрэнклин де Диос осторожно обошел его и пошел прочь. Выйдя из ресторана, он смешался с туристами, спешившими поглазеть на Джексон-сквер и на собор Святого Людовика.
16
Представляя Роя Хикса, Джек ожидал какой-то реакции от Люси — ведь она сама просила познакомить ее с ним, с нетерпением ожидала встречи, но теперь словно ушла в себя, стала настороженной, сдержанной. Она стала совсем другой, такой он ее еще не видел. Все дело в Бойлане, решил Джек. Бойлан сумел «коснуться» Люси, как она говорит, а его убили.
Они сидели вчетвером и молчали.
Джек наблюдал за Роем: тот уселся, взял свой стакан и молча, никак не комментируя, оглядел террасу. Что-то он, конечно, скажет, за Роем не заржавеет, но пока он свое мнение держит при себе. Каллен развалился в глубоком мягком кресле, вытянув ноги на оттоманке, обитой тем же материалом, что и кресло, сунул нос в «Вог». Он уже успел сообщить Джеку, что экономка уехала. Да нет же, он тут ни при чем. Поехала в Элжирс навестить сестру.
Поставив на кофейный столик свою выпивку и шерри для Люси, Джек опустился рядом с ней на диван, приобнял, спросил, все ли в порядке. Он знал, что Рой наблюдает за ними. Люси кивнула в знак благодарности, закурила сигарету, все так же прячась глубоко внутри своей оболочки. Рой явно дожидался момента, когда можно будет накинуться на них с вопросами. Он снова вошел в роль полицейского, готовясь вести расследование.
— Я только заглянул в туалет, — сказал Джек Рою, — вовнутрь я не входил.
— Ты первым оказался на месте преступления, — заметил Рой.
— Я как раз открыл дверь и стоял на пороге, когда мимо в туалет прошел официант, глянул и сразу вышел.
— Он что-нибудь тебе сказал?
— Мне нет. Подошли еще люди, и им он сказал: «Не входите, там кого-то застрелили».
— Откуда он знал, что Бойлан мертв, если не остановился посмотреть?
— Кровищи-то было море.
— Что еще он сказал?
— Я не собирался там торчать и слушать. Мы сразу же ушли.
— Ты с кем-нибудь говорил?
— Ни с кем.
— Официант тебя знает?
— Нет, этот нет. Не думаю.
— Именно: не думаешь.
— Говорю же тебе, никто на меня и внимания не обратил. — Джек снова взялся за стакан. Через пару минут потребуется новая порция.
Рой пристально посмотрел на «подследственных». Перед Люси на столе лежали вырезки из газет, блокнот, письма в конвертах. К своему шерри она так и не притронулась.
— Вы слышали выстрелы? — спросил ее Рой. Люси покачала головой. Ее «нет» расслышал только Джек.
— Когда я вернулся к столику, люди уже повскакивали с мест, все смотрели в ту сторону, — сказал он Рою. — Мы поднялись и ушли. На нас никто не смотрел.
— Ты бы смог опознать этого парня? — спросил Рой.
— Я же назвал тебе его имя. Это был Фрэнклин де Диос, индеец, похожий на черномазого.
— Я к чему клоню: стало быть, и он может опознать тебя. Ведь так? Вы столкнулись лицом к лицу?
— Конечно, он может меня опознать. Господи, да он же знает меня в лицо. В похоронном бюро мы с ним довольно долго болтали, я его спросил, зачем он носит пистолет. Теперь-то я знаю зачем. Он сказал, на случай, если пистолет ему понадобится, и он не шутил. Он и тебя узнает, Рой, он тебя видел в ту ночь, когда ты вытащил его из машины. Ты только послушай, этот парень вышел из мужского туалета, увидел меня и сразу сунул руку под пиджак. Мы стояли лицом к лицу. И знаешь, что он сделал? Он сказал мне: «Как дела?»
Это даже Каллена заставило оторваться от журнала.
— Так и сказал? Ну и ну.
— И пошел себе. Когда мы вышли из ресторана, его уже и след простыл. Правда, мы и не собирались его искать.
— Он пришел, чтобы прикончить Бойлана, — сказал Рой, — значит, он видел вас всех вместе за столом. Тебе не приходит в голову, что, если бы Бойлан не пошел в туалет, этот парень мог бы подойти и к вашему столику? Мне нужно знать, собираешься ли ты давать показания. Для тебя это единственный способ обезопасить себя. Но учти: если ты станешь свидетелем по этому делу, на нашем плане можно ставить крест. Ты понимаешь? Если ты впутаешься в это убийство, ты и ее потянешь за собой. — Рой кивнул в сторону Люси. Она промолчала, и тогда Рой напрямую спросил ее: — Ты хочешь обратиться в полицию?
— Нет, — ответила Люси.
— Но ведь ты знала Бойлана и этого то ли индейца, то ли негра, и он знает тебя.
Люси взяла еще одну сигарету. Глядя Рою прямо в глаза, она снова покачала головой. Рой все так же пристально смотрел на него.
— Чего ты добиваешься, Рой? — возмутился Джек.
— Ты насчет меня не волнуйся, — оборвал его Рой. — Ты про индейца думай. Что он сделал? Сбежал из города? Вряд ли. Ты можешь засвидетельствовать, что он был там, но с пистолетом в руках ты его не видел. Индеец может сказать, что он вошел пописать, а Бойлан уже лежал на полу. Какой-то другой парень прикончил его и смылся, прежде чем его заметили. Теперь смотри: Бойлана они прикончили, потому что знали, кто он такой и чего хочет. Они не знают, чего ты хочешь, но ты все время путаешься у них под ногами, так что они скоро решат разделаться и с тобой, ты понял? А теперь я хочу знать, не пугает ли это ее. Потому что, если она боится, надо бросать это дело.
— Вы спрашиваете, не боюсь ли я? — одними губами выговорила Люси.
И тут зазвонил телефон. Люси на всякий случай перенесла телефон и включила в розетку у дальней стены террасы. Чтобы добраться до него, ей пришлось обойти вокруг большого дивана.
Джек наклонился вперед, к Рою. Дождался, чтобы звонок телефона оборвался — значит, Люси сняла трубку.
— Послушай, Рой! Когда я вернулся к столику позвать Люси… Ты тоже слушай, Калли. Я сказал только: «Надо уходить». Больше ни слова — она тоже ничего не сказала. Все таращились в сторону туалета, гадали, что там происходит. Она поднялась, ни слова не спросив, и мы вышли. Мы успели дойти до улицы Шартрез, и тогда я рассказал ей. Она спросила: «Кто это сделал?» — и снова замолчала и молчала, пока мы не сели в машину. Ты все проверяешь, выдержит ли она. Рой, она видела столько убитых людей, сколько ты в жизни не видел. Ее пациентов порезали мачете на куски — тех самых людей, которых она лечила, старалась спасти.
Рой быстро поднял глаза. Люси вернулась, на этот раз обойдя диван спереди, и села.
— Это мама звонила. Спрашивала, что лучше: Клод Монтана или де ла Рента. Я ей ответила: «Так сразу не выберешь, мама. Я подумаю и перезвоню».
Джек упорно смотрел на Роя. Он хотел убедиться, что этот тупица понял, какая девушка перед ним. Он видел, что у Роя так и чешется язык что-нибудь сказать, что он должен овладеть ситуацией и не допустить, чтобы его переплюнула какая-то девица, бывшая монахиня. Рой отпил большой глоток и покатал кубики льда в стакане, выгадывая время.
— У каждого свои проблемы, — сказал Джек, обращаясь к Люси. И, переходя в наступление: — А у тебя, Рой?
— Ты имеешь в виду — какие у меня проблемы, кроме той, над которой я ломаю голову? Как обтяпать это дельце? Как быть с тем, что они нас знают, а мы понятия не имеем, кто они такие и чего ради мы ввязались в эту историю?
Наклонившись над кофейным столиком, Люси принялась разбирать письма и газетные вырезки.
— Ради денег, Рой, — вмешался Каллен. — Хочешь знать, сколько успел собрать полковник?
— Я просто так, для интереса, хотел бы знать, кто тут хорошие парни, а кто плохие, — настаивал Рой.
Люси резким движением придвинула к нему пачку вырезок.
— Вот высказывание военного министра «контрас» Энрике Бермундеса: «Мы на собственной шкуре поняли, что хорошие парни войн не выигрывают». Другой их вождь, Альфонсо Робело, признает: да, на гражданской войне часто совершаются злодеяния. А вот фотография: человек лежит в открытой могиле, живой, а люди из «контрас» пилят ему горло. Вот еще, — она вскрыла очередное письмо. — Это от монахини, с которой я работала в Никарагуа. Послушай, что она пишет. — Люси скользнула взглядом по странице, нашла нужное место: «„Контрас“ подкараулили грузовик с тридцатью сборщиками кофе. Те, кто не погиб при взрыве мины, были расстреляны и сожжены заживо прямо в грузовике. Среди них было четверо женщин и пятилетний ребенок… А нас призывают молиться за этих „борцов за демократию, борцов против безбожного коммунизма“… Они убивают сборщиков кофе, людей, прокладывающих телефонные линии, крестьян, вступивших в кооператив. Кто содержит этих убийц? Наше правительство. Теперь ходят слухи, что их финансируют и частные американские компании. Столько смертей вокруг. Никогда прежде не видела столько смертей». — Люси продолжала читать и все, замерев, слушали ее. Закончив эту страницу, она спросила Роя: — Хочешь еще? Консепсьон Санчес была на четвертом месяце беременности. Они засунули дуло ружья ей в рот и выстрелили, а потом штыком вскрыли ей живот. Пако Севилья пытали на глазах у жены и семерых детей, отрезали ему уши и язык и заставили съесть их. Отрезали ему пенис и, наконец, убили. Хочешь еще?