По другой версии биографии, Ионесян получил первый срок как раз за уклонение от воинской обязанности после школы (в чём активно помогали родители), так как считал, что служба в армии погубит его вокальный талант, и этот срок составил всё те же два года. Пока он их отбывал, арестовали его отца.
Есть также третья версия биографии Ионесяна, изложенная в «Комсомольской правде», которая привела отрывки из записей допроса Ионесяна: по ним первый срок он всё-таки получил за уклонение от воинской обязанности в 1959 году – о судимости 1954 года в этих выдержках ничего не говорится.
После суда Ионесяна отправили в лагерь облегчённого типа в Гори. Там он хорошо себя вёл и даже работал культоргом, из-за чего его иногда отпускали в город. Во время одного увольнения Ионесян не вернулся в лагерь, так как, не сдержавшись на нервной почве, приехал домой. После этого его заключение заменили на один год принудительных работ и вскоре освободили. После освобождения Ионесяна вновь призвали в армию и опять направили в центральный неврологический диспансер, где выдали заключение, что он нервнобольной и не может служить. После этого он, наконец, получил военный билет.
Через какое-то время он женился на выпускнице Тбилисской консерватории по имени Медея, и у него родился сын. Не сумев найти хорошо оплачиваемой работы, решился пойти на групповую кражу. На этот раз суд, учитывая его возраст и семейное положение, дал ему 5 лет условно. По просьбе жены, которая хотела оградить его от общения с друзьями-подельниками, Ионесян с семьёй переехал в Оренбург, где стал работать солистом-тенором (по другой версии – концертмейстером) в местном Театре музыкальной комедии. В ноябре 1963 года в театр из Казани приехал на работу некий художник с женой, которая, в свою очередь, позвала с собой из Казани балерину Алевтину Николаевну Дмитриеву (род. в 1942). Супруги и Дмитриева поселились рядом с семьёй Ионесян, и у Владимира с Алевтиной начался роман. Однако дирекция театра была недовольна работой Дмитриевой, ей объявили, что для театра она не подходит, и что ей ещё нужно учиться танцевать. Как пояснил на допросе Ионесян, для неё это было серьёзным ударом, и он решил помочь, как он выражался, «очень хорошему человеку во всех смыслах» и предложил вместе с ним поехать в Иваново, где у него жил приятель, до этого бывший режиссёром Оренбургского театра оперетты.
Ради Дмитриевой Ионесян решился бросить жену и ребёнка и без спроса покинуть рабочее место. Но поскольку Дмитриева была не очень им заинтересована, то он, чтобы уговорить её на переезд, соврал, что работает в КГБ и с помощью своих связей сделает её примой Большого театра. Но в Иваново у них ничего не вышло, и любовники решили отправиться в Москву. Для этого Владимир сказал Алевтине, что в Москве их ждёт наследство, которое ему оставил умерший в Германии дядя. В Москве они сняли квартиру на 2-й Мещанской улице возле Рижского вокзала у пенсионерки, с которой познакомились в первые часы приезда в столицу (пенсионерку звали Акулина Коренкова. – Ф. Р.). Однако средств на жизнь не хватало – Дмитриеву не взяли ни в один из столичных театров, – и Ионесян решил добыть деньги грабежом. Алевтине он опять соврал, что получил повышение по службе и вынужден будет часто уезжать «на задания». Тот факт, что «агент КГБ» носит не самую роскошную одежду, он объяснял Дмитриевой тем, что работает «под прикрытием» и не должен выделяться…».
Итак, в пятницу 20 декабря 1963 года в 12 часов дня Ионесян приехал на Балтийскую улицу, что в районе метро «Сокол», и, войдя в один из 8-этажных домов, начал проводить под видом работника Мосгаза профилактический осмотр газовых плит и духовок. Однако отнюдь не техническое состояние плит интересовало его: он высматривал удобную обстановку в квартирах москвичей для совершения преступления. И вот в одной из квартир на 4-м этаже он нашел то, что искал. Дверь ему открыл 7-летний мальчик Костя Соболев и, выслушав версию о профилактическом осмотре, впустил Ионесяна в квартиру. Тот, обойдя ее и убедившись, что мальчик дома один, безжалостно убил подростка, нанеся ему множество ножевых ранений. После этого Ионесян открыл свою сумку и спокойно погрузил в нее детский шерстяной свитер, сатиновые шаровары, флакон одеколона «Шипр», пляжные очки, кожаный кошелек с узорным тиснением, положил в карман 60 рублей бумажными купюрами. И это было все, на что позарился преступник и за что лишил жизни 7-летнего ребенка. Вечером того же дня убитые горем родители вызвали на Балтийскую улицу милицию. Машина следствия заработала.
И снова заглянем в Википедию:
«Опросив жильцов дома, милиция вышла на 9-летнего Владимира Теплова (в целях защиты свидетеля во всех документах, в том числе и на суде, его имя значилось, как Артём Фролов). В его трёхкомнатную коммунальную квартиру на втором этаже (№ 86) Ионесян зашёл сразу, оказавшись в доме (на первом этаже жилых помещений не было), но Теплова спасла чистая случайность – когда Ионесян спросил, есть ли кто-то ещё дома, мальчик машинально ответил «Все дома», хотя в квартире, кроме него, находились только 70-летняя бабушка с младенцем. В этой квартире с ручки газовой плиты была снята чёткая дактилоскопия отпечатков пальцев преступника, а показания Теплова (в частности, о том, что незнакомец был слегка горбоносый, хотя его кавказская внешность не была выраженной) сыграли большую роль в работе криминалиста Софьи Файнштейн, когда она составляла фоторобот. Для воссоздания внешности преступника также обращались за помощью к художнику Науму Карповскому и известному скульптору и антропологу Михаилу Герасимову. В какой-то момент, когда Файнштейн работала с Тепловым, в её кабинет заглянул один из сотрудников МУРа, который, по совпадению, оказался внешне очень похож на Ионесяна, что позволило составить более точный портрет убийцы. Именно Теплов впервые рассказал о шапке-ушанке незнакомца и о том, что она была завязана на затылке, что было тогда не характерно для москвичей и выдавало в визитёре приезжего. Впоследствии Теплов опознал преступника на следственном эксперименте и давал свидетельские показания на закрытом процессе в Верховном суде РСФСР…».
Пока московские сыщики пытались выйти на его след, Ионесян покинул столицу. 25 декабря он вместе со своей любовницей Дмитриевой приехал в Иваново, где совершил сразу два убийства. Он проникал в квартиры, пользуясь, как отмычкой, доверчивостью граждан при слове “Горгаз”. В квартире на улице Калинина он убил топором 12-летнего Михаила Кулешова, унёс пиджак, кофту, две авторучки и несколько облигаций. В другой квартире на Октябрьской улице он убил 74-летнюю женщину и взял из её квартиры карманный фонарик и 70 копеек. Вернувшись на улицу Калинина, он снова стал обходить квартиры. В одной из них изнасиловал 15-летнюю Галю Петропавловскую и покалечил девочку, нанеся ей девять ударов топором по голове. Забрал свитер, кофту, пуховый платок, электробритву «Харьков», две авторучки, электрофонарик и 90 рублей. Девочка выжила и смогла описать внешность Ионесяна.
В тот же вечер Ионесян и Дмитриева бежали из Иванова (он говорил ей, будто выполняет «правительственное задание» и боится, что их могут убить). Они прошли в сторону Москвы пешком 10 км и только потом сели на автобус.
Как только весть о бесчеловечных убийствах в Иванове достигнет Москвы и станет ясно, что убийца – один и тот же человек, этому делу будет придан статус особо важного. Подобных зверств в столице и округе давно уже не случалось. В Управлении охраны общественного порядка Мосгорисполкома создается оперативный штаб по поимке преступника, в который вошли: полковник милиции Анатолий Волков, Кузьма Горбачев, майоры милиции Фридрих Светлов, Николай Муравьев и другие. Дело под свой личный контроль взял министр охраны общественного порядка (так с октября 1962 года именовалось МВД) Вадим Тикунов. Он, в свою очередь, чуть ли не ежедневно информировал о ходе расследования председателя Совета Министров СССР Алексея Косыгина. От последнего информация шла выше – в Президиум ЦК.
Статус ОСОБО ВАЖНОГО дела позволил органам милиции привлечь к его раскрытию многих известных людей из числа ученых, художников, скульпторов. К примеру, заслуженный деятель искусств Казахской ССР Наум Карповский вместе с сотрудниками милиции поехал в Иваново, где были совершены последние два убийства и изнасилование, и после продолжительных бесед с очевидцами нарисовал предположительный портрет убийцы. Известный скульптор, профессор Михаил Герасимов также после бесед с людьми, видевшими убийцу, воссоздал подробный портрет преступника. Эксперты научно-технического отдела УООП изготовили сотни этих портретов и распространили их среди сотрудников милиции. По этому портрету и описаниям убийца выглядел следующим образом: рост высокий, выше 172 сантиметров, худощавый, плечи средней ширины, шея короткая, лицо худощавое, удлиненное, овальной формы, нос длинный, узкий, кончик острый, глаза большие с открытыми веками, губы средней толщины, рот среднего размера. Из одежды, бывшей на преступнике, упоминались: длинное поношенное пальто свободного покроя, темные брюки, суконные ботинки черного цвета на резиновой подошве, ушанка из меха, похожего на пыжик.
Первоначально сыщики ухватились за версию о том, что преступник явно не в своем уме. И действительно, логика его поступков была мало похожа на деятельность нормального человека. Он мог в квартире, где совершал преступления, оставить многие ценные вещи, захватив с собой всякую мелочь вроде авторучек и электрических фонарей. Однако вскоре на основе анализа хитроумных действий убийцы сыщики пришли к выводу о том, что тот не так прост, как кажется. Он был достаточно предусмотрителен и осторожен для ненормального и к каждому преступлению тщательно готовился. Поэтому, чтобы перекрыть ему все возможные лазейки, столичная милиция была приведена в состояние повышенной готовности. Под усиленным наблюдением находились железнодорожные вокзалы, на улицах появились военные и милицейские патрули. Вся Москва полнилась слухами о жестоком убийце из «Мосгаза», однако средства массовой информации сохраняли гробовое молчание по этому поводу, поскольку у властей не было опыта в такого рода делах. И лишь «вражеские голоса из-за бугра» доносили до людей обстоятельства этого дела.