— По ходу, учти, что слово дериватив говорится не через букву П
— Придется запомнить… Угораздило же меня с финансистами!
Ухмыльнувшись на прощание друг другу, собеседники расстались. Идя в свой кабинет, Николай умом понимал, что его вновь возникшие мысли о проводящемся на нем эксперименте с неудовлетворенным любопытством находятся слишком близко к паранойе, НО! Сначала продвижение вверх неизвестно зачем и почему, затем финансовые вопросы, в которых якобы лучше разберутся технари. Черт возьми! Шутка «Если вы не параноик, это еще не означает того, что за Вами не следят» сейчас казалась Старостенко совсем не веселой… Опять это ощущение себя подопытным для изучения любопытства, да еще и намного более сильное. Надо хотя бы с этим вопросом Зубкова как-то разобраться, а то крыша, не ровен час, на самом деле поедет… С этой невеселой мыслью Николай вошел в свой кабинет, где занялся работой с бумагами.
Глава 12
На следующий день, во вторник Василий Соловьев, едва дождавшись окончания рабочего дня, устремился домой со всей возможной скоростью. Бежать он не хотел, чтобы не привлекать внимание, но шагал чрезвычайно быстро. Василий подумал, что наверняка обогнал бы и кого-нибудь из сборной по спортивной ходьбе, так как не ограничен различными правилами и стилями. К тому же адреналина от нетерпеливого ожидания у него выделилось столько, что Соловьев вполне серьезно думал о том, что бегом он мог бы некоторое время потягаться в скорости даже с лошадью, а уж это точно привлечет явно нежелательное внимание. Ворвавшись в квартиру, он не раздеваясь и даже не разуваясь включил компьютер, и пока он загружался, раскидывал наскоро сдергиваемые с себя вещи, метая их по разным углам. Соловьев проверил почту немедленно после загрузки. Письма от Оноды не было. Выдав громкую многословно-матерную тираду, даже поразившую длительностью, сложностью и необычной связностью слов самого произнесшего ее Василия, тот поплелся в прихожую снимать обувь. Куда, блин, этот Онода подевался? То ли в тамошнем местном саду камней засел, медитируя на «кирпичи», то ли просто с каким любовником «общается»… Ничего не сделаешь, придется подождать…
Подождать, в принципе, мог и председатель правления Ультрим-банка, но он чувствовал, что необходимо побыстрее определяться с мутным планом реорганизации, в котором он ни черта не мог понять ни мотивов и истинных целей его зачинщиков, как он не старался. Недели две, а то еще и месяц промурыжить документ можно спокойно, но рано или поздно потребуется какая-то его реакция. Проблема в том, что она сейчас именно «какая-то», в виду полнейшей мутности документа и неясности замыслов его авторов. Что же с ним делать? Так и не приняв решения, председатель в очередной раз закинул непонятный документ в лоток для сложных бумаг. Обычно в нем было пусто, однако этот порядок нарушался уже больше месяца. До этого максимальным сроком заполненности «сложного» лотка была одна неделя. Надо бы подождать да подумать, может что-нибудь полезное в голову и придет…
Игнату Владимирову тоже приходилось ждать, но совсем не хотелось этого делать. Он совершил обход двух хозмагов, запланированных им на сегодня, но не нашел ничего подходящего. Что же, черт возьми, искать? Игнат рассматривал все пластмассовые изделия подряд, вплоть до больших тазов, но ничего подходящего для своих целей не обнаружил. Легко сказать — найти нечто, из чего можно сотворить деталь к банкомату, не отличимую хотя бы на первый взгляд от заводской! Сказануть такое — намного легче, чем сделать… Но Игнат при всех своих недостатках был парнем упорным и решил продолжать поиски.
В это время в стране восходящего солнца была уже ночь, но Киоши Онода с не меньшим упорством, но намного большим успехом продвигался к завершению своих трудов по описанию признаков опознавания рублей. Закончив с описанием сторублевки, он выдохнул, откинулся на спинку кресла и решил не писать пока что данных по пятидесяти и десятирублевым купюрам, не говоря уже о пятирублевках. Они были самыми мелкими и возиться с ними Vasily, скорее всего не будет, смысла в этом маловато. Да и ему писать меньше! Запросит — сообщу, но вряд ли это случится. Теперь нужно поспать, а утром выложить на портал еще несколько снимков Хоккайдо, некоторые из которых снова будут не совсем обычными. Поставив будильник на восемь утра, Онода удивился, как этому немудреному действию, так и тому, сколько времени прошло от момента, когда он еще включал будильник регулярно. А ведь я без этого очень долго обходился… подумал Онода, поворачиваясь на футоне и быстро проваливаясь в глубокий сон, чему сильно способствовала его усталость после двухдневного рисования и англоязычной писанины.
На следующий день Николай Старостенко прошел в большое помещение, занятое ровными рядами узких столов, скорее, даже столиков, за которыми сидели девушки, все, как одна, с телефонными гарнитурами на голове. Будь на то воля отвечающих за арендную плату, так бы сидели в банке абсолютно все, однако, к счастью, председатель считал размещение по комнатам более правильным и не только с психологической точки зрения. Он был убежден в том, что любая заразная болезнь, типа гриппа, по такой здоровенной и слабо разгороженной площади распространяется, как лесной пожар, и был безусловно прав. В отдельных помещениях перегородок не было, но сотрудники сидели на более-менее приличном расстоянии друг от друга, как, например, Ростецкий. Однако, цифры по стоимости размещения операторов оказались такими, что даже не любившему тесноту размещения председателю пришлось сделать исключение. До развития цифровой телефонии и ссылки call-центров в регионы оставалось еще несколько лет и поэтому приходилось размещаться в месте, где коммуникации более развиты, да еще и большое помещение под call-центр выделять. Однако, в тесном размещении были и свои плюсы, например, с случае какой-то неясности в вопросах клиентов проблема простым поднятием руки живо передавалась старшему и помощь порой добегала буквально на своих двоих. Обычно это требовалось новым сотрудникам, которые не могли с ходу запомнить множества не то, чтобы тонкостей, но даже основных параметров всех банковских продуктов. Со временем и опытом помощи требовалось все меньше и меньше, но постоянная текучка кадров не оставляла старших без работы.
Николай присмотрелся на какое-то оживление у дальнего конца «поляны». Поднятых рук не было, но чувствовалась какая-то повышенная активность. Николай усмехнулся подошедшей старшей смены
— Что там, Ирина, кто-то опять в кредит дал?
Шутка была понятна только сотрудникам банка. Клиентура у Ультрима была в основном не высокоуровневой, банк при массовой выдаче потребительских кредитов ориентировался на людей, доходы у которых были низкими и средними, соответственно, вопросы многих клиентов отличались, мягко говоря, простотой и незатейливостью формы. Одним из часто повторяющихся «простых» вопросов был таким: «Девушка, а Вы даете в кредит?». Николай, да и все остальные понимали, что дозвонившиеся просто волновались и даже не думали над подтекстом этого вопроса. Смеялись однако, не над самим вопросом, который уже набил оскомину, а над машинальным ответом девушки, которая, совершенно не думая, сразу же отвечала «Да, с возраста 21 года». Обычно после такого вопроса клиента было негласно принято делать полутора-двухсекундную паузу на возможное осмысление клиентом того, что именно он сказал, но часто бывало, что девушки отвечали быстро и без запинки. Коллеги, услыхав такую реплику, хитро подмигивали или помахивали руками, старший по ряду или по смене запрашивал повтор с цифровой записи и нет-нет, да и произносились «поздравления» с чем-то вроде того, что «она дожилась до такого, что не просто совсем не думаючи дает, но уже и в кредит». Возможно, это и помогало предупреждать сотрудников от абсолютно необдуманных машинальных действий, но действовало явно не на 100 %. Один из работников отдела по работе с банкоматами, женившись на сотруднице call-центра иного банка, как-то рассказывал, что его жена, взяв трубку, машинально сказала «Банк Столичный, оператор 121, слушаю». Самым жутким ему казался не сам факт такого приветствия, а то, что жена совершенно о нем не помнила! Но при этом охотно поверила в его правоту о том, что вполне могла такое сказануть в трубку. Однако, на сей раз машинальность действий не была причиной замеченного Николаем оживления, так как Ирина покачала головой.
— Не, сегодня уже с утра один раз в кредит дали, достаточно. Ольгу «наверх» провожаем
Это было еще одним из обычаев call-центра, который, после меткого применения советской терминологии, заново и намертво прижившейся после упоминания ее вице-президентом по развитию бизнеса, был настоящей кузницей кадров для многих подразделений банка. Само собой, если часами отвечаешь на вопросы клиентов, во многих аспектах работы банка волей-неволей начнешь хорошо разбираться. Текучка кадров в основном объяснялась не увольнением нерадивых или не обладающих хотя бы сносной дикцией девушек до конца испытательного срока, хотя и это случалось. Обиходное название направления текучки кадров из call-центра полностью противоречило всем очевидным канонам гидродинамики — где это видано, чтобы что-то текло наверх! Девушки уходили в основном в подразделения, отвечавшие за вопросы, с которыми им уже приходилось разбираться в ходе бесед с клиентами — кассирами в отделения банка, кредитными консультантами, но порой самых толковых брали к себе даже разработчики банковских продуктов. Кое-кто из первых «утекших наверх» уже дорос до заведующих отделениями. Казалось бы, что непосредственный контакт с теми, кого раньше слыхал только по телефону должен бы смутить человека, но Николай знал, что большей частью это не так. Мало того, при личном соприкосновении клиенты общались намного вежливее того, что они говорили по телефону. Дело было не только во временами проявляемом сочувствии «не удаленных» клиентов, как в том очень удачно замятом случае, когда дед, наслушавшись ругани «разбирающегося» с сотрудником грубияна, сказал, что он разбил бы морду тому, кто бы так разговаривал с его внучкой. Все бы ничего, но услыхав стандартный в России посыл на XYZ и еще кое-что в том же духе, служивший в войну в разведке и хорошо следивший за здоровьем дед вполне успешно «сопроводил рассказ показом», невзирая на свой семидесятилетний с большим хвостиком возраст, и будучи более, чем вдвое старше поколоченного. Шуму тогда удалось не допустить, в основном благодаря тому, что ловко сориентировавшаяся заведующая отделением начала спокойно и вежливо спрашивать уже виденные ей в банковской базе данных обычные анкетные данные побитого, фамилию, возраст итд, и в конце добавив «так и запишем — 34 года, побит человеком 76 лет. Даем делу ход?» Осознав этот аспект проблемы и быстро поняв, как над ним будут не то, чтобы посмеиваться — в голос ржать, поколоченный не предпринял никаких действий по раздуванию конфликта и потихоньку смотался. С физической точки зрения сложнее было с дедом, которого с трудом оттащили два охранника, причем им за компанию тоже досталось «по мелочи». Но если б дед услыхал от поколоченного то, что порой слышат в call-центре… Труп замять бы точно не удалось, как не верти. Удаленность оператора, отсутс