Конец первой части.
Часть вторая. Лето
Глава 22
Была суббота. Игнат, в поисках непонятно какой, но все-таки нужной ему детали, на сей раз посещал галантерейную секцию в недавно открывшемся торговом центре. Она находилась рядом с хозяйственной и, увидев там некоторые пластмассовые штуковины, Игнат решил на всякий случай зайти и туда. Его внимание привлекли красивые импортные игральные карты в прозрачных пластиковых коробочках. Карты были довольно дорогими, но все же понравились Игнату, однако, посетовав в уме на их цену, он отказался от покупки и пошел искать дальше. Поиски, как всегда, завершились безрезультатно, и Игнат, зло ругаясь про себя, медленно поплелся домой. Дорога его проходила у отделения Ультрим-Банка. Над входом в отделение висел заметный издалека баннер с рекламой новых условий по депозитам. Даже если и хочешь его не заметить, получится это с трудом — как же ни разу не попасть глазами на туго натянутую тряпку размером 3 на 4 метра! Проходя мимо отделения, Игнат машинально повернул голову и увидел рекламный буклет. Игнату показалось, что в голове у него сработал некий неведомый переключатель и все вдруг прояснилось — многонедельные хождения по магазинам таки закончились. Игнат зашел в отделение не торопясь, как будто его завлек баннер и он вошел совершенно от нечего делать. Позволив менеджеру повешать ему лапшу на уши две-три минуты, Игнат сказал, что посмотрит буклеты сам. Прихватив сразу три буклета, на которых под логотипом банка была напечатана какая-то рекламная шумиха, Игнат потихоньку сунул два в карман, а один для отвода глаз оставил в руках. Сообщив менеджеру, что он подумает и посоветуется с родственниками, Игнат рванул обратно в магазин. Продавщица была изрядно озадачена заказом на десять колод карт… Примчавшись домой, Игнат откопал завалившийся в дальний угол на балконе полистирол, но, подумав, с неестественной для него рассудительностью решил отложить начало работ на завтра, так как был слишком возбужден тем, что решил многомесячную проблему и забоялся под горячую руку напортачить. Поэтому он подготовил весь необходимый инструмент и сел играть в «Цивилизацию», на этот раз установив уровень сложность на целых два выше своего обычного. Повозиться и шевелить извилинами ему пришлось долго и изрядно, но Игнат сумел выиграть и счел это добрым знаком.
В это время нанятая директором электростанции «Газель» с тремя трансформаторами разгружалась у дома на холме. Несмотря на то, что трансформаторы были довольно тяжелыми, крепкие охранники все же ворочали их, хотя и с натугой. Их устанавливали на заранее приготовленную бетонную плиту, а директор электростанции, «вспомнив молодость», уже подключал первый из установленных трансформаторов. Водитель перед отъездом вышел размять ноги и поболтать
— Однако… двести киловатт написано!
— А куда их девать-то, солить, что-ли? Они ж на складе с одна тысяча девятьсот шестьдесят какого-то года лежат, заржавеют скоро. Да их и списали недавно.
— А не до хрена ли, целых три трансформатора, будет?
— Электрик я, а не ты! Не учи отца, и баста! Мне все фазы задействовать и нагрузить надо в кабеле.
— Поня-я-я-тно…
Водила уехал, а работа быстро продолжалась. Подключив все три трансформатора, директор отъехал от дома на своей старой «пятерке» и живо доехал до электростанции. Открыв новый замок на трансформаторной подстанции (старый за годы бездействия совершенно проржавел и его пришлось спилить), директор повернул недавно установленный рубильник. Он удовлетворенно понял, что проблем нет, кабели и трансформаторы в СССР делали на совесть и все, что нужно, успешно выдержало многолетнее и бестолковое лежание на складе, иначе сработала бы автоматика защиты от короткого замыкания. Позвонив по мобильнику одному из охранников и убедившись в том, что «220 есть везде», директор позвонил Моркофьеву
— Готово все, Семен Васильевич! Все соединения проверили, все должно быть в порядке
— Спасибо! Буду у Вас через два-три дня.
— Вам тоже большое спасибо! Жду!
Цепочка телефонных звонков, вызванных подключением дома к электричеству, продолжалась. Профессор, после полученного от Семена вызова, задействовал звонком по мобильному свои связи в регистрационной палате, и дал ход заранее заготовленным бумагам по переоформлению дома на Моркофьева. Однако, был сделан еще один звонок
— Серега, привет!
— Здравствуйте, Семен Васильевич!
— Ну все, свет есть, можно двигаться дальше. Заваливай ко мне пораньше обычного, будем обсуждать.
— Через час буду!
Обсуждение было кратким, но продуктивным. Для максимального ускорения запуска суперкомпьютера Семен с Сергеем решили закупить телекоммуникационные стойки, провода, разъемы и прочую мелочевку еще до завершения оформления бумаг по дому, справедливо решив, что охранникам они будут явно ни к чему. Для перевозки всего «электрического барахла», как его окрестил Моркофьев, решили купить прицеп к копейке, да побольше. В переднюю часть прицепа для маскировки нужно будет класть слегка выглядывающую из под тента лопату, грабли или, допустим, пару-тройку досок, чтобы ничем не отличаться от прочих едущих на дачу. А вот чуть подальше и разместится все «самое интересное»… Позанимавшись с Сергеем, уверенно колотившим по груше, Моркофьев хлопнул себя по голове.
— Совсем забыл, Серега! Мне ж в банк еще надо, денег снять. Давай тогда, до завтра. Приходи ко мне утром, поедем одеваться
— Семен Васильевич, воскресенье ж завтра!
— Мда… Ладно… ты все равно приходи, позанимаемся, а приоденемся в понедельник-вторник. Так что все равно до завтра!
— До завтра!
Сергей двинулся домой, а Семен заторопился в чертог капиталов. К счастью, банк был еще открыт. Моркофев заказал на понедельник пару пачек долларов для директора электростанции и перевел на карту средства, достаточные для оплаты «электрического барахла». Надо бы еще про прицеп не забыть — вовремя подумал Семен перед тем, как указать сумму, и махнув про себя рукой, дал распоряжение перевести вдвое больше того, что он планировал ранее. В который раз возмутила его и комиссия за выдачу наличных, но Моркофьев решил не обращать на себя внимание и оставил свое мнение при себе. Семен не знал, что комиссия, по сравнению с западной, достаточно мала и была одной из многих комиссий, составлявших лишь часть доходов банка. Если бы кто-то в банке знал ту опасность, которую он подвергнется из за Семена, тому бы еще и приплатили…
В это самое время в Благовещенске уже наступила ночь и Василий Соловьев лежал в кровати, обнимая Ленку. Днем он вернулся из Китая и привез ультрафиолетовые и магнитные картриджи. В принципе, поменявшись с товарищами, можно было двинуть туда и в рабочий день, но в субботу поток пересекающих реку был плотнее и Васька разумно решил, что в нем он будет менее заметен да и лучше затеряется, если что. К счастью для Соловьева, Ли указал оптовую цену на упаковку из десяти картриджей, чему Васька был несказанно рад. С таким запасом ему еще долго в Китае не надо будет отсвечивать! Хотя обнимать Ленку было приятно, но их сегодняшнее занятие пока еще было совершенно не тем, которое очень многие бы вообразили «в меру свой испорченности». Просто без задних мыслей, ну… если честно, то почти что без задних мыслей лежать с женщиной в постели и при этом беседовать с ней на такие темы ему еще не доводилось — с немалым удивлением осознал Васька
— Вась, я тут подумала… Надо будет купить еще один принтер и дешевенький резак для бумаги, по шесть листов вполне хватит.
— Эх, Лена… Все бы здорово, но на какие шиши… Я ж на картриджи сколько потратил?
— А я на что? Цены я посмотрела, принтер это не самой последней модели, стоит тысячи две с половиной, да и резак за 700 взять можно.
— Ленка, что бы я без тебя делал? — с чувством произнес Соловьев
— Дальше… надо будет в аптеке резиновых перчаток прикупить, да побольше. Чтобы бумагу не лапать. И еще…
Слушаю Ленку, Соловьев с удивлением и восхищением поразился тому, насколько глубоко и всесторонне она сумела продумать операцию. Не были забыты и по две настоящие купюры, которые планировалось класть сверху и снизу пачки с бумагой, чтобы не трогать ее при укладке в приемный банкомат. Предусматривалось последовательное тестирование различных видов бумаги и то, что нужно делать после, когда тест пройдет успешно. Васька слушал Лену и, так как теперь он норовил лечь так, чтобы ночник освещал женщину, любовался ей. При этом Василий с удивлением для самого себя понял, что сейчас любуется не только ее внешностью, но также и проявленными Еленой основательностью, рассудительностью, осторожностью, предусмотрительностью да и много чем еще!. Однако, ты, Вася, связался с очень толковой бабой! Смотря на Лену, Васька все ж не забывал оценивать то, что она говорила и, самому неведомо как, ухитрялся еще при всем этом даже вести беседу. С некоторыми из его предложений и замечаний она соглашалась, а с некоторыми спорила. Оценив в уме то, с чем она спорила, и бегло, насколько было возможно при множестве одновременных дел, проанализировав Ленкины ответы, Соловьев замер и от удивления даже перестал вести беседу. Она же именно о нем беспокоилась и заботилась!
— Вася, ты чего замолк?
— Э… Лен, не стеклянный же я, в самом-то деле… Заботишься ты обо мне…
— Так женщина и должна заботиться о любимом мужчине. А то еще случится с тобой чего от излишней решительности…
«Любимом мужчине»… У Соловьева подступил комок к горлу, он поцеловал Ленку и, совсем не в первый, но явно не в последний раз в истории человечества прозвучали признания мужчины и женщины в любви, которые, несмотря на избитость, заезженность и обесцененность этих слов фильмами, книгами, песнями а также прочими мутными шоу прошлого и нынешнего века, были совершенно искренними с обоих сторон. После этого занятие влюбленной пары сообщников стало именно таким, которое и представляют «в меру своей испорченности»…