— Эх, Коля… Меня от сетующих на наши Жигули сначала пробирала злость по поводу их тупости, а с возрастом нашел в этом своеобразный юмор и даже посмеиваться стал…
— А смешного-то тут чего?
— Да смешно то, насколько хреново наш народ историю России знает. И думать к тому же не хочет. Чему ж вас там в школах учат?
— Ну, всему тому, что по программе. Рюриковичи, Киевская Русь, нашествие Батыя, Основание Москвы… да много чего позже. Могу и продолжить, но надо ли?
— Мда, пожалуй, тут виновато отсутствие любопытства и неверная расстановка акцентов, что в коммунистических, что в нынешних учебниках… Пожалуй, я был не сильно прав, в обоих случаях из-за идеологических установок такого в учебниках не напишут… Задам-ка я тебе наводящий вопрос: А считали в учебниках то, сколько Россия в каждом веке воевала?
— Такого, пожалуй, не было… Но воевала Россия в каждом веке немало, это факт, один Петр Первый почти все начало века с Швецией провоевал, а ведь попозже там еще войны были.
— А я посчитал за последние полтыщи лет. И даже записать в свою спецтетрадь для таких записей на долгую память не поленился. Так вот, слушай…:16-й век — 43 года, 17-й век — 48 лет, 18-й век — 56 лет, 19-й век — 69 лет, за 20-й век с атомной бомбой и прочим ОМП — и то 25 лет горячей войны было. А ты еще посчитай холодную войну, которую с нами вели, как после гражданской войны, с целью удушения страны, так и после Отечественной, из-за появления едреной бомбы. Там все 75, если вообще не 80 с чем-то лет получится!
— Мда…
— Теперь понимаешь, что совершенно гражданской промышленности при таких военных нагрузках традиционно нет и быть не может?
— Гм… Оно-то понятно, что встарь развитой промышленности и быть-то не было, а сейчас чего?
— Когда там у нас была последняя индустриализация?
— При Сталине, в 30-х годах.
— Сталин тогда сказал примерно следующее, говорю по памяти… Мы отстали от передовых стран на 100 лет. Мы должны нагнать их в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас растопчут. Для чего ж все эти заводы по-твоему, строились?
— Получается, что для войны…
— Для нее все, для нее… Гражданская продукция всегда была только побочным делом Да и насчет твоего замечания, что встарь промышленности не было… Я ведь над этим поразмышлял, тут вопрос из чистой психологии. А она, я думаю, за века не сильно поменялась. Представь — имеешь ты возможность выпускать и военную и гражданскую продукцию. Даже не заводом, хоть артелью какой-то, пусть даже и в 16-ом веке, не суть важно. Возьмем военное производство: У военных все должно быть просто, сурово и рационально. Да и там ответственность выше — почитал бы ты указ упомянутого тобой Петра Первого про наказания за выявленные тогдашней военной приемкой замечания. Там и вырывание ноздрей, и кнутом, и на Урал для исправления — всем виноватым от души попало. В войну для армии ты все выпускаешь четко, ответственно, напряженно и с полной отдачей сил — важность момента понимается всеми, даже самыми распоследними раздолбаями. А вот прикинь теперь, что происходит, когда война заканчивается? Возьмем те же упомянутые автомобили… народ ведь просит не только езды, но разных удобств и прочих там непонятно зачем нужных «свистулек» с выкрутасами. Все эти выкрутасы усложняют конструкцию, а конструктора с полной отдачей работали все время именно на войну. При этом военной приемки нет, а у всех работников есть расслабленность и подсознательное несогласие с тем, на хрена все эти лишние «свистелки» нужны. Умом-то они может и понимают их нужность, но вот подсознание наверняка орет всякое, да во весь голос. Чего там будет с качеством у расслабившихся после войны, да без военной приемки?
— Мда… Оно-то понятно, но неужто нельзя разработать что-то чисто гражданское?
— Даже если завод начнет, как гражданский, его все равно мобилизуют в войну, хоть на холодную, хоть на горячую и дело закончится тем же самым. Есть, конечно, чисто гражданская продукция, но ее не так и много… Гжель наша, та же самая, например или что-то в этом же духе. А что касается прочего… Вся легкая промышленность в случае войны — на шитье формы, тяжелая — на танки, самолеты и снаряды. Пищевая — выпуск тушенки с сухпаями, дальше продолжать?
— Хм… Ясно, что танки с истребителями в что-то гражданское не переделаешь… А с автомобилями все же как?
— Если они делались для войны — их тоже не переделаешь. Во-первых, требования к ремонтопригодности и надежности — очень специфические. Не говоря уже об удобствах. В войну, как я слышал, на ЗИС вообще деревянные кабины ставили, лишь бы ехало. А у танков в Курскую битву процент потерь был вообще больше ста — и это не гримасы статистики. Их оттаскивали с поля боя и за ночь успевали ввести в строй именно благодаря блестящей ремонтопригодности. От таких военных требований получается максимальная простота конструкции. Это, кстати, одно из наибольших достоинств русской проектной школы, знаешь, что в законе Мерфи написано про усложнение и упрощение?
— А то! «Усложнять — просто, а упрощать — сложно».
— Теперь прикинь, легко ли решить обратную задачу на простую конструкцию, не предназначенную изначально ни для каких удобств и выкрутасов, их внедрить?
— Ну тут Вы правы, но… ВАЗ-то мы купили у итальянцев! С готовым проектом совершенно гражданской машины и спроектированной не нами.
— Верно говоришь. И вот тут я подвожу тебя к сделанному мной выводу, а уж печальный он, или нет — судить тебе. По-моему, его нужно принимать именно таким, каким он есть. И не надейся на то, что такое тебе по телевизору скажут или в учебнике там напишут, но знать и понимать истину нужно. А вывод это такой: Стараниями всех незадачливых завоевателей на территории России русский человек может качественно разрабатывать и налаживать выпуск только военной а также сверхответственной, или уникальной совершенно инновационной продукции. С остальной — как получится. Можно с этим спорить, не соглашаться, возражать, но, по-моему, это факт. У нас очень хорошо получаются атомные бомбы и реакторы, танки, самолеты, ракеты, вертолеты, металлообработка авиадвигателей… И дело тут не в русской косорукости, как это русофобы представляют — за рубежом гражданская продукция выпускается нашими людьми, если не лучше, то уж точно не хуже остальных. И не в русской лени дело, это ленью вообще назвать грешно… Земля эта, Коля, просто настолько полита кровью, что на ней русский человек, пытаясь делать разные там не шибко нужные «свистульки», на уровне генетической памяти понимает, что занимается черт знает чем, и, рефлекторно, сам не сознавая, против этого протестует. С понятными последствиями для качества.[23]
— Однако…
— Да, с этим сложно по первому времени примириться. Исключение тут есть одно — нечто такое, что мотивирует и заставляет русского человека выкладываться на все сто, как в войну. Из профессиональной гордости, причастности у большому делу или просто от большой ответственности самого дела, как с реакторами. В космос мы первыми рванули, водородную бомбу тоже первыми сделали, хотя с атомной отставали… но это уже оборона. А что до профессиональной гордости — лучшим примером является сказка про русского Левшу, европейцам непонятно зачем, но все-таки подковавшего английскую механическую блоху. Они еще в нас видят комплекс неполноценности из-за такого поведения! На себя бы, идиоты, посмотрели — всю жизнь крутятся на конвейерах, как белки в колесе, занимаясь выпуском качественной, эргономичной, красивой, эстетической и удобной, но все-таки продолжающей оставаться таковой херни. А доктор им и говорит, усмехаясь — если надо, и Вашу блоху подкую одной левой и те шнурки, которые вы кое-как научились одинарным узлом ну очень красиво завязывать, вообще тройным завяжу, только мне это шибко не надо, могу показать только разок, коли сильно попросите. Я, вообще-то, сложными делами занимаюсь, а не шнурки, гордо распустив слюни, красиво завязываю. А ежели пациенты, как не раз бывало, кинутся на доктора с кулаками от своего настоящего комплекса неполноценности, не того, который на доктора сами повесить пытались, то санитары в Берлин с Парижем придут, а сейчас-то и вообще париться с неизлечимыми не станут — шарахнут едреной бомбой, и весь сказ…
После беседы Николаю даже было не по себе, мало того, это ощущение и дома не совсем прошло. Умен же председатель, шельма! И такого по телевизору ведь точно не увидеть. А вот стало ли тебе легче от внезапно появившегося знания? С этим знанием, пожалуй, надо еще и сжиться… После глубокого вздоха и отнюдь не первого, но явно и не последнего упоминания одним из представителей человечества того, что «От всякой мудрости много печали, и умножающий знания умножает скорбь» Николай заставил себя на время выкинуть разговор с председателем из головы…
Глава 31
На следующее утро Семен оставил Сергея накрывать стойки полиэтиленом, а сам поехал за трубами. Оставшийся в доме Сергей начал аккуратно склеивать скотчем куски полиэтилена и укутал стойку так, что не то, что просто муха не пролетит — вообще микроб не пролезет. Повозиться с этим пришлось около часа, затем он вышел на свежий воздух и было стал дожидаться Семена, но не утерпел и потянулся к инструменту. Сам Семен прикупил труб, болтов с гайками и шайб Гровера, о которых ему очень кстати напомнил Серега. Раскрутиться же все может без этого, соображает парень! Трубы вовсю брякали в прицепе на ухабах, и на обратном пути Семен кстати вспомнил о том, что Сергей забыл, а ему-то самому стоило бы! Надо ведь за кормом в райцентр заехать, а то жрать уже почти нечего.
Стоя последним в короткой и непонятно почему образовавшейся очереди из трех человек, Семен от нечего делать машинально вертел головой, не сколько глядя, столько тупо пялясь по сторонам. Сначала он обратил внимание на очень знакомое выражение лица, и у него немедленно возникла настороженная мысль о том, что Сергей непонятно каким образом добрался от нечего делать до райцентра. Конечно, было неясно то, как, на чем, да и, собственно, зачем бы парню ехать сюда, может, он тоже за жратвой направился? Приглядевшись, Семен понял, что его привычка сразу и издалека подмечать непонятно почему замечаемые им