В глазах у смотревших друг на друга через зеркало стоял ужас от того, что человека можно довести до такого состояния. Семен, машинально стараясь не зарулить куда не попадя, что, к счастью, было довольно легко на пустой дороге, подумал о том, что самые жуткие фильмы ужасов, всякие там разные кошмары на улице вязов, по сравнению с тем, что творилось в последние минуты, просто нервно курят в сторонке и сами дрожат от страха. Что же, дьявол разбери того, кто это сотворил, нужно сделать с женщиной, чтобы она плакала от радости на груди у практически первого встречного, который просто-напросто отнесся к ней по-человечески! Ладно бы, это была уродина с перебитым носом поперек лица! Однако тут совсем другой случай. Красота девчонки лишь придавала создавшейся ситуации намного больше жути.
Но ужас не был единственной заметной эмоцией мужчин. На обоих лицах явственно читалось желание лишить жизни того, кто довел человека до ТАКОГО состояния. Однако, тут были и различия… Заключались они в том, что гнев Сереги, как и большинства молодых людей, был суров, но очень быстр и прямолинеен. В его глазах читалось желание просто прибить гада, да побыстрее. Безусловно, неведомый Сергею гад, мягко говоря, не поприветствовал бы такое обращение с собой, однако, погляди он на Моркофьева… Скорее всего, после этого тот сам бы побежал к Сереге с возгласом «Дорогой, прибей меня, пожалуйста, да поскорее!!!» Ибо на лице Семена был четко виден хорошо рассчитанный, контролируемый и дисциплинированный гнев пожилого человека, сулящий очень медленную и жестокую смерть в страшных мучениях, которая будет длиться не меньше недели, прерываясь при этом ласковыми и заботливыми вопросами. Ну, например, «Не очень ли Вы, уважаемый, мучаетесь?», «Неужто Вам на самом деде больно?», или, скажем, «Каким маслом пожелаете намазать Вас под каленое железо? Постным, сливочным или, быть может, просто маргарином?»… Женщина рядом с Семеном, судя по выражению ее лица, тоже явно была шокирована и сочувственно смотрела на Машу. Серега, стараясь сильно не напрягаться, чтобы это не почувствовалось все еще обнимавшей его девушкой, стал с трудом приводить свое лицо и мысли в порядок. Плакать она вроде бы перестала, но прижималась к нему крепко-крепко.
Сама Маша начала свой день с обычного чувства безнадежности. У всех девчонок был парень, многие даже не одного сменили, а у нее из-за гнусного все пропивающего папаши не то, чтобы приличной одежды — даже косметики нет! Ходить приходится в старых рубашках и джинсах. Особой надежды на то, что удастся выбраться из этого жизненного болота до окончания школы не было. Она втихомолку планировала отучиться еще один оставшийся год, затем забрать паспорт со всеми своими документами и сбежать из дома, куда глаза глядят, лишь бы подальше. После получения аттестата она уже хозяин самой себе, смотаюсь даже прямо перед выпускным и пускай мать мается с отцом дальше, раз ей хочется! Маша, неизвестно зачем, но продолжала ходить на танцы даже после того, как ее отец ухитрился неизвестно как поколотить сразу шестерых потенциальных кавалеров. Памятуя о том, что двум из них вообще проломили головы, все остальные просто шарахались от нее. И даже возможность хотя бы поговорить с кем-то в полумраке отпадала — тот, кто заведовал на танцах светом, был одним из регулярных папашиных собутыльников и не упускал ее из виду. Со своим полом она, конечно, разговаривала, но подруг среди прочих девчонок у нее не было, все завидовали ее красоте, которая прямо-таки перла наружу сквозь даже сквозь жалкие тряпки. Из-за того, что ее общение было крайне ограниченным, девушку неудержимо тянуло к тому, что она сама считала праздником жизни, хотя она и была чужой даже на этом жалком «празднике». Обычно Маша потихоньку заходила в зал, становилась у стены, там, где было не так ярко, и просто смотрела на танцующих, изредка глупо надеясь на то, что у кого-то из этих сопляков все же достанет смелости, чаще размышляя о несправедливости жизни, а еще чаще, не увлекаясь долгими размышлениями, просто глядела на присутствующих, как на телефильм, который за компанию уселась смотреть с середины. Однако, при этом она подмечала практически все. Двух новых посетителей на танцах Маша заприметила сразу, так как волей-неволей развила в себе наблюдательность, да и поди ее не развей, когда только наблюдать и остается! Один — седеющий, лет за 50, второй — на вид чуть постарше ее. Оба — в белых рубашках и выглядят очень неплохо. Старший, кстати, довольно здоровый, хотя ее папаша все же будет побольше. Понять, зачем пришельцы сюда заявились, девушка сразу не смогла и решила, что они собираются купить что-то в палатках у запасного выхода, но поймала себя на том, что новые люди могли и не знать, где чем торгуют. Скорее всего, они спросили об этом кого-то у входа — решила она и тут события приняли совершенно непредсказуемый оборот! Когда все рванули в драку, Маша было подумала, что незваным гостям явно хана, но тут начали раздаваться крики, стоны и вопли тех, которых товарищи оттаскивали назад. Дела у нападавших шли явно не очень хорошо, но их численный перевес был слишком велик и в победу пришельцев совершенно не верилось. Однако, через пару-тройку минут все местные были повержены! Разговор старшего с Серегой про три тела, которые «дышат, вроде бы», вообще поверг ее в шок — да там даже младшему человека убить, прямо, как ногти постричь! Такой, пожалуй, даже с папашей совладает, если что! Не меньше ее удивило поведение старой подруги матери, которая мигом рванула в центр без всякого стеснения. Маша сама бы тоже сделала точно так же, но, в случае неудачи, отцовский знакомый сдаст ее папаше с потрохами и потом беды не миновать! А она же выглядит, как форменное пугало в этом тряпье, куда ей там вперед лезть! Оставалось только умоляюще смотреть на оставшегося в центре парня с безумной надеждой. Когда это сработало, Маша первые несколько минут вообще не могла поверить в случившееся! Когда в это, наконец, поверилось, ее вначале переполнила радость и гордость — ну наконец-то я вырвалась и всем предпочли меня, даже несмотря на мои страшные тряпки! Потом наступило горькое осознание того, что она вполне могла вырваться из огня, да в полымя — угораздило же ее попасть в руки к тем, кто даже покруче ее отца будет! При виде того, что они ездят не на иномарке, а на копейке с еще советскими номерами опасения Маши усилились. Однако, когда Сергей посмотрел ей с улыбкой прямо в глаза и сказал, что отнесется к ней по-доброму и даже поможет, могучий фонтан счастья забил в ней, полились слезы радости и Маша поспешно рванула в открытую для нее дверь машины, чудом не забыв оставить место для Сергея. Судя по лицу парня, он не врал. А даже если и врал, то хотя бы врал по-доброму — все равно относиться к ней хуже папаши очень сложно, что ни делается, все к лучшему! Она обняла Серегу, прижалась к нему и с грустью подумала о том, что парней, которые так гладили ее по плечу, можно было с большим запасом пересчитать по пальцам одной руки…
Глава 44
Тем временем Семен вслед за Сергеем тоже взял себя в руки, увеличил скорость и наконец-то доехал до дома. Серега было совсем отвлекся и сразу не заметил этого, однако, покашливание Семена привело его в чувство и он сказал
— Приехали, Машенька!
Маша с трудом сдержалась и чуть было не начала плакать снова, хотя это и казалось ей совершенно невозможным после стольких выплаканных слез счастья. Так называла ее только мать… Увидев открытую дверь и протянутую руку, она с удивлением припомнив фильмы, только в которых она и видела такое обращение с женщинами, подала руку Сереге и вышла ко входу в дом. Кстати, домина был довольно немалых размеров и стоял на холме над рекой, освещаемый закатом. Ну ничего себе, вроде, как в богатый дом ты попала! Маша заметила на лице Ленки, как ее называла мать, удивленно-довольное выражение лица и подумала о том, что наверно, сама смотрит точно так же. После приглашения обе женщины, не мешкая, направились в дом. Внутри он выглядел не плохо, но все-таки как-то… лучшим словом было, наверное, отстало. Все, спору нет, было толковым и даже новым, но на Машин острый взгляд создавалось впечатление того, что обстановке лет 10–15, предметы-то были без следов длительного использования, но не продающимися сейчас в магазинах. «Ленка» наверняка сказала бы более точно, она-то как раз тогда и выросла, но не спрашивать же у нее вслух и напрямую! Они прошли в огромную кухню, в которой был накрыт стол, при этом было ясно видно, что стол накрыт мужиками. Конечно, было и шампанское, даже в ведерках со льдом, и красная икра и нарезанные бутерброды с красной рыбкой и прочими вкусностями, но все равно чувствовалось то, что все это готовила не женская рука. Салатики, например, полностью отсутствовали, а женщина всегда бы хоть один, да сделала! Впрочем, стол был все-таки очень неплох, а с учетом того, что приготовлен он мужчинами, прямо-таки великолепен. На удивление, не дожидаясь приглашения, хозяевам был задан вопрос, который, видимо, распирал Лену изнутри:
— Семен, а давно Вы окончили институт физкультуры? И по какой дисциплине?
Серега с удивлением увидел то, как Семен полностью обалдел! Хотя, после того, что он сегодня совершил, вопрос логичный. Сам-то Сергей знал правду. Ну, сейчас придется и гостям удивляться!
— Елена…
— Да просто Лена, давайте без церемоний
— Я, Лена, вообще-то механико-математический факультет МГУ заканчивал.
— Чего!? Эх, прикалываетесь вы над женщиной…
— Да ни в коем случае. Хотите — из Москвы диплом показать привезу, хотите — Сереге поверьте, я ему свой диплом хоть и не показывал, но высшей математике его подучил.
— Все так и есть. встрял в недоверчивое молчание Сергей У него дома три здоровенных стеллажа с математическими книгами. И, кстати, учил он меня, совершенно в них не заглядывая.
— Да… я себе математиков представляла несколько другими…
— Эх, Лена, да математики они многие такие. А до кое-кого из великих математиков древности, да хотя бы до то