глую какую-нибудь модельку фирмы Revell или MatchBox из-за бугра — служба безопасности живо отследит покупку по «паленой» карте. Вот если бы была как минимум, данные с магнитной полосы карты… На кардерских форумах он читал, что официанты очень часто делают копии магнитных полос, когда уносят карту от клиента для проведения авторизации. Однако, идти в официанты для этого Игнату совсем не хотелось. К тому же, с одной магнитной полосой ненамного лучше, чем с номером. Надо каким-то образом сделать карту, похожую на настоящую и идти в магазин за покупками. Это представлялось реальным разве что «в теории относительности». Если к электронному терминалу и не подключена клавиатура для ввода ПИНа, продавцы нынче пошли ушлые и даже если подделка не вызовет подозрений, обязательно спросят паспорт — и его что-ли подделывать? Вот коли бы к полосе еще и ПИН прилагался… За границей такое делали — Игнат читал, что жулики устанавливали фальшивый банкомат, который аккуратно считывал и записывал все нужные данные. В том банкомате якобы заканчивались деньги, а потом они быстренько заканчивались и на счетах незадачливых бедолаг, которых угораздило сунуться не туда, куда следовало бы. Однако, устроить установку фальшивого банкомата еще сложнее, чем подделать карту. «Мечтаешь…» — подумал Игнат. В принципе, ловкачи ухитрялись делать и накладки на клавиатуры банкомата, считывающие ПИНы, но что толку в ПИНе без номера карты? Они-то работали группой — один снимал накладку, а второй после проведения операции крал из кармана карту. Игнат призадумался еще и вдруг его охватило озарение — перед мысленным взором мелькнуло техническое Решение не просто с большой — с огромной буквы. «Какие же дураки делают именно такую накладку? МНЕ тырить карточку и не понадобится! Нужно только решить вопрос с цветом пластмассы, креплением, питанием и докупить кое-что». Пожалуй, для такого придется отказать себе в не только в приобретении одной модели, но и в паре-тройке вечеринок. «Ну что же, для такого надо и ограничить себя кое в чем» подумал Игнат, собираясь на радиорынок.
Со стороны могло показаться, что Семен Моркофьев тоже ограничивает себя самым жесточайшим образом. Однако, казавшееся самоограничение происходило лишь от крайне ограниченных потребностей Семена, у которого лежало больше, чем по четыреста тысяч долларов в и российском и в немецком банке с сетью отделений в Москве. Собственно, что еще нужно математику для работы, кроме спокойствия, набитых соответствующими книгами стеллажей и возможности разговаривать самому с собой, уже пару лет, как не отвлекаемом воплями жены, на которую он еще за полгода перед разводом совсем перестал обращать внимание. Когда он почувствовал, что проблема, над которой он работал около двадцати пяти лет, возможно, решаема, Семен ненадолго отвлекся от своих дел и обвел жену вокруг пальца с прямо таки с истинно математической точностью. Отец, у которого была квартира в районе Кропоткинской, задышал на ладан, поэтому он развелся с женой, даже обменяв при разделе имущества полученную трехкомнатную квартиру на ее убогую двушку. Зато, после смерти отца, продав его квартиру на еще не названной так золотой миле за восемьсот тысяч, Семен имел тысяч шестьдесят в год, положив по половине денег в разные банки. Делить эту сумму после развода, само собой, не требовалось, да и жизнь поспокойнее стала. Сегодня он разговаривал с собой особенно громко, так как проблема была на пороге решения.
«Да, много ты времени на это потратил» — подумал Семен, отвлекшись. Несмотря на то, что он был предельно сосредоточенным, Семен невольно вспомнил свою предшествующую жизнь. Как его, отличника, колотили в первом классе… И как бросили, месяца через три-четыре после того, как Семен записался в секцию самбо. Первое место на олимпиаде по математике в школьные годы, взятое с таким отрывом, что второе и последующие места решили не присуждать… Мехмат МГУ, на котором он учился, конечно, с трудом, но не с таким, как остальные. Злобно завидующие сокурскники (таковых было немного и уровень злобности коррелировал с их бесталанностью) ругаясь, говорили, что Семен по-жизни пребывает в N-мерных векторных пространствах и это помогает ему в решении всех задач. Он и не отлаивался, зная жизненное правило о том, что никогда не надо спорить с дураками, так как люди не заметят разницы между спорящими. Это делали за Семена завидующие по-доброму таланты, признававшие, однако, его превосходство. После реплик о том, что критики Семена сами регулярно бывают в таких пространствах, только не помнят ничего, так как хорошо выпили перед этим и последующего хихиканья вопрос на время закрывался. Приглашение в КГБ на последнем курсе, «от которого нельзя было отказаться» в советское время. Проникновение на работе в настолько абстрактные области математики, и в особенности теории множеств, о которых он даже на мехмате и представления-то не имел… Именно тогда зародилось Дело всей его жизни. Ломанье американских шифров… Он усмехнулся, вспомнив о том, как разломал систему кодирования, в основе которой лежали псевдослучайные данные об атмосферном давлении, направлении ветра, электронном шуме и прочей ерунде, снимаемой датчиками в определенном месте в США… Сначала разведчики узнали, где именно стоят датчики, потом, прикинувшись монтерами или мойщиками окон, поставили свои миниатюрные датчики на крыше недалеко от американских… А дальше — год с небольшим работы и чтение секретных документов в течении двух с половиной лет, пока это не сдал сбежавший на Запад «крот»… Удивление коллег, когда недавно взятый на работу «математик» завалил всех на внутреннем турнире по самбо — оказалось, что отнюдь не все математики яйцеголовые… Да еще и проявившиеся совсем не математические способности к языкам… Попытка после этого утащить его в другое подразделение — он даже начал обучаться в разведшколе, но начальник «лег костьми» и отстоял Семена… Потом развал союза, организационная чехарда, преобразование в ФАПСИ… Семену настолько это осточертело, что он вышел на пенсию сразу по достижению нужной выслуги. И каждую минуту за все эти годы какая-то часть мозга Семена продолжала работать над ПРОБЛЕМОЙ.
Семен хотел войти в историю. Конечно, его бывшим работодателям это не понравилось бы, но профессиональное тщеславие, свойственное всем настоящим мастерам и истинным профессионалам, всегда находит себе дорогу, как вода находит дырку в крыше. Кое-кто доказывал теорему Ферма, кто-то занимался более абстрактными областями математики, но он хотел решить прикладную задачу взломать не поддающийся никому с 70-х годов алгоритм шифрования DES. Скорее всего, над этим работал не только он. Но Семен надеялся быть первым, а взлом алгоритма, являющегося стандартом de-facto не только в США, на котором множество лет держалась не только государственная, но и большая часть коммерческой криптографии во множестве стран мира однозначно вписывал взломщика в летопись криптографии золотыми буквами. Очень многие математики обломали зубы на взломе этого алгоритма, а вот ты, Семен Моркофьев, пожалуй, додумался как это сделать. И очень-очень близок к решению, кстати, надо бы им и заняться…
Моркофьев взял еще один лист бумаги, положил его так, чтобы были видны результаты предыдущих действий, разложенные почти по всему столу, и, говоря сам с собой, начал доделывать преобразование, которое считал последним. Заполняя бумагу различными математическими загогулинами, не слишком понятными не то, что обычным людям, но и большинству математиков, Семен одновременно в фоновом режиме перепроверял написанное. Дописав, он внимательно посмотрел на полученную формулу и подставил в нее базовые константы алгоритма DES. Рассчитав результат на калькуляторе и перепроверив его, он посмотрел на итоговую цифру, которая чертовски ему не понравилась. И, чем больше Семен смотрел на результат, тем большее недовольство, переходящее в отчаяние, накатывало на него.
Требовался всего-то навсего суперкомпьютер. Безусловно, формула Семена сокращала вычислительные расходы на взлом на десятки порядков, но ломать данные, зашифрованные ключом двойной длины (а других в серьезных системах и не применяют уж лет пять) за приемлемое время в несколько часов можно было только на суперкомпьютере из мирового TOP-500. А найти его… Семен чувствовал, что упростить формулу он не сможет — и на эту-то ушло множество лет. В душе у него была непривычная пустота — в кои-то веки занятая проблемой часть мозга была свободной. Опубликовать работу в независимом журнале без экспериментальной проверки Семен не мог. И отнести открытие к старым знакомым на Лубянку он тоже не мог — уж там-то взлом DES-а живо засекретят. Хорошенько запомнив итоговую формулу, он продолжал выбирать меньшее из многих зол. Да уж, тут ситуация из разряда великой мудрости прапорщиков: «Куда солдата не целуй, всюду жопа…» Кроме того, Семен Моркофьев может и ошибаться — очень не здорово будет, если сунуться в какой-то журнал без проверки, а какой-то не менее умный человек живо найдет там ошибочку? Надо каким-то образом проверять, проверять, а как??? Внезапно Семен впервые в жизни ощутил на себе одну из причин российского пьянства — эдак с горя можно и запить, когда чего-то очень хочется, а никак не можется. Хотя законченным пьяницам уже скорее лениво, чем не можется… Но после решения задачи возникшая мысль о смазке житейских мыслей пивом была, в сущности, неплохой. Да и отдохнуть не мешало бы. Семен оделся, вышел из дому и направился в «Молли Гвиннз» на Пятницкой. Моркофьев и не предполагал, что сегодня же он не только решит вопрос с суперкомпьютером, но и полностью определит дальнейший ход своей жизни.
Часть первая. Весна
Глава 1
Зайдя в «Молли» и взглянув на то, что все столики были заняты, Семен прикинул, какой сегодня день недели и чертыхнулся про себя. На пенсии забываешь обращать на это внимание, но жизнь напоминает о том, что сегодня пятница. Толпа жаждущих после работы была гуще обычной. Ну ладно, во всяком случае места у стойки есть. Он присел на высокий круглый стул, даже скорее стульчик, если смотреть не на высоту, а на ширину места для задницы, и живо подошедшая к нему симпатичная официантка в клетчатой юбочке намного выше колен деловито приняла заказ на кружку Гиннесса и сухарики. В ожидании заказа Семен продолжал размышлять над своими проблемами, но так ничего и не домыслил. При этом он машинально наблюдал за все прибывающими и прибывавшими посетителями — эдак и у стойки мест не останется. Когда принесли пиво, Семен осторожно распрямился на стуле — опорная площадь маленькая, при резких движениях и кувыркнуться не долго, поднес кружку ко рту, сделал глоток и почти донес пиво обратно до стойки. Поставить пол-литровую кружку помешал неловкий толчок в спину от посетителя, пробиравшегося к свободному месту рядом с ним. Около половины пива расплескалось, хорошо еще, что не на штаны. У ловкого бармена живо оказалась неизвестно откуда прыгнувшая ему в руки тряпка, которой тот проворно устранил последствия незапланированного разлива пива. «А запланированные-то разливы пива разве бывают?» — подумал Семен и раздраженно обернулся к виновнику происшествия, находившемуся за спиной.