го же всем известного Пифагора, мне по физическим кондициям вообще далеко!
— Это как? По математическим — наверняка его превзойдете, теорема-то простая, даже в школе сейчас учат, но чтоб отстать по физическим!
Семен посмеялся
— Эх, Лена! В школьном учебнике математики этого наверняка нет, но многие историки говорят, что Пифагор был вообще олимпийским чемпионом, причем именно по кулачному бою!
— Однако…
— Не верите, так проверьте, факт не широко известный, но подтверждение найти можно. В Интернете точно, хотя и в книгах это кое-где есть. А даже те, кто отрицают и говорят, что это был однофамилец, все равно сходятся на том, что физическая подготовка пифагорйцев была исключительной, там Пифагор свою систему тренировки разработал и внедрил. Ладно, хватит об этом, давайте-ка быстро покончим с делами. Мария!
От ее полного имени, сказанного жестким решительным тоном и прозвучавшего, как удар кнута, Маша встрепенулась и уставилась на Семена. Однако, Серега снова встрял и задал сильнейшим образом беспокоивший его вопрос:
— Скажи мне, Маша, какой это гад тебя довел до такой жизни?
Отвечать ей страсть, как не хотелось, однако, Ленка пришла на помощь.
— Отец ее родной, сучий потрох, и довел! Он водку в три горла жрет и все пропивает!
— Мда… это сильно усложняет дело… Просить разрешения прибить родного отца — это как-то…
Повисло долгое молчание. Маша решилась
— Да я бы, может, и попросила! Только не хочу, чтобы вы грех на душу брали, да и сама не хочу. Может, вам, конечно и не внове прибить кого-то, но…
Семен посмеялся.
— Только не говори никому о том, что мы на самом деле никого не прибили! Там в зале был я начал наскоро рассчитанный треп для того, чтобы эти олухи опять не полезли в драку. Хорошо, что Серега сообразительным оказался и понял, откуда и куда ветер дует. Однако, остается вопрос о том, как бы нам твоего не слишком горячо любимого папашу изничтожить… И вопрос не праздный.
— Семен Васильевич, если бы это помогло, я бы тысяч двадцать пять на киллера отдал.
— Эх, Серега… Молодой ты, и горячий… Разве ж он, эдакая скотина, заслуживает того, чтобы сдохнуть от пули и быстро? Да и риск это большой, киллер и кинуть и вообще сдать может. Не говоря уже о том, что при расследовании подозрение упадет прежде всего, на тебя, как на безусловно заинтересованного. Тут другой подходец нужен… И обмыслить его надо.
Сергей повернулся к девушке
— Машенька… Я понимаю, что тебе тяжело, извини за навязчивые вопросы, но я все-таки расклад не до конца понял. Ну, пропивает он все, это понятно, поди и колотит, скотина, но куда ж окрестные парни смотрели? Я даже очень рад тому, что они оставили тебя и ты сейчас со мной, но чтоб тебя не заметить, они же совсем безмозглыми и слепыми должны быть!
Ленка опять пришла на помощь.
— Пытались они! Да ничего не вышло. В последний раз на Юрку вообще вшестером полезли, так он их все равно всех скопом поколотил, двоим вообще трепанацию черепа вручную устроил. Боятся все, он к ней вообще никого не подпускает.
— А чего не подпускает-то?
— Хочет выдать ее за кого-нибудь побогаче и заполучить с зятя деньги на водку. Лучше за москвича.
— Придется мне, Маша, тебя выкупить — обратился к ней Сергей и глаза у смотрящей на него девушки ярко, радостно и благодарно вспыхнули, она прямо-таки расцвела. У Сереги полностью перехватило дыхание. Он пришел в себя от смеха Семена.
— Эх, молодежь, молодежь… Приятно все-таки смотреть на то, как кто-то думает сердцем, а не головой. Скажи-ка мне, Серега, сколько ты готов этому гаду дать?
— Ну… допустим, те же двадцать пять.
— То есть, ты готов дать 25 тысяч долларов этому гаду, чтобы он ее отпустил, и еще потом откупаться, когда он все с друзьями пропьет и потом придет тебе на мозги капать?
— Ну… придется его тогда прибить…
— В итоге, ты и 25 тысяч отдашь и все равно его потом прибьешь?
— Эх… Быстро же вы соображаете, Семен Васильевич… Посоветовали бы что.
— А хочешь, Серега, я тебе скажу, как его свести в могилу не больше, чем за год-два и потратить на это дело, ну… не больше половины от твоей суммы. И при этом ни одна собака ни по каким законам не скажет, что ты в этом виноват! Единственное — придется Маше еще немного его потерпеть.
Все присутствующие уставились на Семена.
— Да это ж элементарно! Лена, та наверняка все уже поняла!
— Да я простая женщина из райцентра, математике и прочим наукам толком не обучена. Если я не поняла, то уж куда им-то…
— Задам-ка я, Лена, простые наводящие вопросы. Сколько там стоит бутылка водки средней паршивости? Вы-то уж наверняка знаете.
— 80—100 рублей.
— Сколько ему нужно для того, чтобы ужраться до в задницу пьяного состояния? Он сам-то какого роста, сильно большой, одной бутылки точно не хватит, может и двух мало будет?
— Да он та еще скотина, бугаище и здоровенный, на 10 сантиметров от Вас во все стороны будет.
— Ладно, положим три бутылки в день, итого 300. Сколько в месяце дней?
— 30.
— Итого, даже если округлить вверх с запасом, получится не больше 10000 рублей в месяц. Опять таки, округляя вверх, получится не больше 1000 долларов в квартал. При этом, ты, Серега, потратишь максимум половину запланированных денег, даже меньше, так как я тебе помогу, таких гадов в человеческом обличье надо изничтожать жестоко и беспощадно.
— Так Вы его что, просто собираетесь каждый день водкой поить!?
— Именно!
— А зачем!??? Я и то, хоть и постарше их, все равно не понимаю…
— Эх, Лена, тут чуток подальше подумать и просчитать надо… Он же сейчас пьет много, но временами, нерегулярно и не досыта — оттого и жив. Вот когда он будет ежедневно травить себя достаточным количеством спирта и прочими сивушными маслами, через три-четыре месяца посадит себе печень, почки и желудок, по крайней мере, что-то одно точно, если не все сразу. А еще где-то максимум через полгода он начнет медленно и очень мучительно дохнуть от цирроза, язвы или того, что там в почках от водки образуется. Ему, скоту, при этом будет очень больно, он будет страшно мучиться и жестоко страдать еще несколько месяцев, пока не сдохнет, и это будет настоящим и справедливым наказанием за все то, что эта сволочь совершила. Продержится он явно не больше пары лет, даже если сильно здоровый. А мы будем смотреть и радоваться! И при этом никто не обвинит нас в том, что его травили. Ему, в соответствии с договоренностью, будут давать деньги, да и только! Водку в глотку мы ему силой вливать точно не будем, он и так сам все сделает.
В комнате повисло удивленное молчание. Хладнокровная, расчетливая и страшная жестокость Семена не на шутку поразила всех остальных. Да, у старого есть чему поучиться и вообще, дорогу ему лучше не переходить! И на узких дорожках с непростыми намерениями с ним встречаться тоже категорически не рекомендуется… Семен, очевидно, правильно оценил создавшееся положение и широко улыбнулся.
— Что-то мы все на неприятных делах сосредоточились, а это совсем не то, зачем приехали! Завтра, Маша, мы с твоим дражайшим отцом познакомимся и вопрос этот, надеюсь, что полюбовно решим. Давайте-ка к столу, а то скоро весь лед растает!
Лед действительно растаял почти весь, а по мере питья шампанского таяла и было сгустившаяся до полного заледенения атмосфера в комнате. Семен со скрываемой доброй усмешкой наблюдал за тем, как Серега неловко ухаживал за своей дамой, а та, явно к этому непривычная, принимала это с не менее неловкой благодарностью. План, который был намечен старшими, очевидно, сработал, как надо, вон молодежь как друг к другу тянет! Семен с Леной довольно усмехнулись друг другу. Когда молодая половина присутствующих вовсю о чем-то разговорилась, что случилось отнюдь не сразу из-за скованности Маши, Семен подмигнул Лене, мотнул головой в сторону двери и они потихоньку удалились. Сергей этого и не заметил, однако, Маша приметила это сразу и почти сразу же после закрытия двери повысила голос.
— Сережа! Спасибо тебе больше, что ты меня заприметил! Я ж в этом тряпье выгляжу совсем страшно, да еще и косметики у меня совсем нет…
Серега аж обалдел! Если она начнет малевать себя, как те дуры… Надо что-то делать и пресечь это на корню! Как бы это ловко сделать? К счастью, он вспомнил обращение Моркофьева, но решил начать с ласковых слов.
— Машенька! Твою красоту не умалит даже такое, как ты говоришь, тряпье, она через него просто просвечивает насквозь. Да и не в тряпках дело, главное — был бы человек хороший, а хорошие тряпки приложатся, да и я постараюсь помочь. Но вот что касается косметики…
Сергей сделал паузу и постарался придать своему голосу те же самые интонации, что и Семен. Это ему удалось.
— Мария!
Маша удивленно встрепенулась
— Я тебе сейчас кое-что скажу, от чего ты несказанно удивишься, а ты мне потом сделаешь одно обещание. Знаешь, почему именно я обратил внимание именно на тебя? Ты же стояла в тени, как спряталась.
— Нет… прозвучал явно озадаченный ответ.
— Так вот, я это тебе сейчас скажу. Глядя на то, как накрашены все окрестные девки, а размалеваны многие из них почти, как клоуны в цирке, я обратил внимание именно на ту женщину, у которой хватило ума не накраситься вообще! Я тебя только после этого как следует рассмотрел!
Ответом был лишь несказанно удивленный взгляд.
— Да, все именно так и есть, не удивляйся! Зачем тебе это, ты же ведь и так самая красивая! И должна быть не менее умной, во всяком случае, настолько, чтобы не мазаться, как семилетняя девчонка, которая стащила мамашину помаду с румянами. А все они намазались именно так.
— Что, совсем-совсем нельзя? Я готова пообещать даже и это, но…
Серега призадумался. Слишком суровые меры, пожалуй, неуместны, но и на самотек дело пускать явно нельзя!
— Так… Прежде всего, тебе не надо уродовать свое лицо разной краской. Губы красить можешь, только, Бога ради, не пытайся расширить свой рот помадой на сантиметр во все стороны, это смотрится просто жутко. Что до остального… спроси у матери, что ли, она тебе, если хоть немножко соображает, подскажет то же самое.