— Мало того, он еще и к косметике относится не очень — вмешалась Маша. Серега мне сказал, что я не должна краситься, как дура и косметика мне совсем не нужна… и так самая красивая… смущенно добавила она, так как взгляды старшего поколения женщин удивленно и недоверчиво уставились на нее.
— Чего, так прямо и сказал?
— Да… Еще сказал, что если приспичит, то попросил хотя бы со старшими посоветоваться, ну, хоть с Вами, Елена Ивановна… Я, кстати, над его словами подумала, припомнила некоторые лица на танцах и в школе и поняла, что на танцах они выглядят после косметики даже хуже.
Последовало долгое молчание.
— Эх, Катька… Зря ты ее дурой называешь, мы в ее возрасте были куда как глупее…
— Да и зять-то каков!? Пожалуй, он совсем не глупее старого даже сейчас будет…
При слове «зять» Маша просто открыла рот. Ну ничего себе, как лихо дела проворачиваются! Однако, мать совершенно не обратила на это внимание после реплики подруги
— Да! Я ж совсем забыла! Он еще при всем этом и старших слушает!
— Ленка, не гони! Ты, видя, что он мне понравился, начинаешь напропалую врать и надо мной прикалываться! Такого ж вообще не бывает, оставь давай в покое свои молодежные шуточки!
— Да чтоб мне треснуть! Когда мы утром говорили о том, что может быть драка, он вызвался старому помочь. Так Семен ему сказал, чтобы никуда не рыпался, разве что у него самого дела совсем плохо пойдут, а вперед и по своей воле — ни-ни. Я ему тоже кое-чего сама наказала, чтоб не лез, так как Юрка мужик очень стремный…
— Ну и чего?
— Да в том-то и дело, что совсем ничего! Заткнулся, сидел тихо и не спорил даже. Хотя на Юрку он очень серьезно осерчал, по глазам видела. Сама ж знаешь, как у них перед дракой глаза зыркают, смотрел Серега очень не добро…
— Все так и было — подтвердила Маша, успевшая прийти в себя.
Мать недоверчиво посмотрела на дочь в поисках признаков лжи, затем перевела взгляд на Ленку, однако пристальное рассматривание обоих не обнаружило совершенно ничего. В который раз с начала разговора в воздухе повисло молчание. Затем мать обняла дочь
— Моя ты Машенька! Наверно, Бог на небесах таки есть и он нас не оставил! Держись за своего Серегу руками и ногами, но вот только, если начнет пить — смывайся сразу, куда глаза глядят! На меня посмотри и не делай таких же глупостей. Маша почувствовала мелкую дрожь и понял, что мать опять заплакала. Ей самой вдруг стало страшно…
— А ну как не вернутся?
— Вернутся! — уверенно сказала Ленка. Я Сереге в глаза заглянула, так он очень недоволен расставанием был и нервничал. Не бойтесь, нормально все будет.
— Хорошо тебе, Ленка, говорить… Что-то и у меня уже душа не на месте…
— Катька, перестань! Ты-то не знаю, может, уже совсем старая стала, да отупела, но я взгляд мужика просекаю сразу.
— Ах ты ж молодая бл… ая козочка!
Все присутствующие женщины как будто смешинку съели, раздалось дружное хихиканье. На время у всех отлегло от сердца. Мать отпустила Машу, шутя замахнувшись на Ленку. Та сделала вид, что убегает, Маша присела за стол, а старшее поколение, недолго подурачившись, разместилось подальше на диване с пролежнями. Старые подруги тихо о чем-то беседовали, Маша частенько посматривала то на часы, то на мать, которая тоже часто отвлекалась на циферблат. Мало того, и Ленка пару раз на время мимоходом глянула! Ох, темнит она, как бы плохо все не обернулось! Однако, Маше только и оставалось, что ждать и нервничать в одиночестве.
Глава 47
Тем временем второй завтрак у ожидаемых подходил к концу. Вначале появившийся аппетит Сереги дал о себе знать, и он уплетал все достаточно быстро, однако, вспомнив о том, что меньше чем через час должно решиться очень многое, занервничал и кусок перестал лезть в глотку. Однако, он решил заставить себя съесть все, так как за таким, не слишком доставляющим удовольствие, но все же занятием время пройдет быстрее. Так оно и получилось, удалось убить почти полчаса. Выйдя из кафе, они сели в машину и Моркофьев стал бессистемно кружить по городу, пока не нарвался на книжный магазин. Зайдя туда, Семен, к своему несказанному удивлению, обнаружил пару чудом не выкинутых серьезных книг по математике, которые, как ему подсказала продавщица, не были проданы с 1985 года. Разумеется, они были немедленно прикуплены, так как этих книг не было на стеллажах дома у Семена. Вообще, там были практически все достойные его внимания работы, однако, из-за малого тиража и давности выпуска некоторым удалось ускользнуть. Конечно, с появлением Интернета практически все удавалось найти там, однако привычка работать с бумажными книгами давала о себе знать. Читать с экрана было просто неудобно, а возиться с подшиванием многих распечатанных листов не хотелось, да и бумаги уходило бы много. Пока Семен говорил со старой продавщицей о том, как же это удалось не выкинуть такие полезные книги все эти годы, Серега машинально шарил глазами по полкам. Перед его глазами проскальзывал довольно широкий срез истории советского и российского книгопечатания с поздней перестройки до начала тысячелетия. К восьмидесятым годам относились не только две книги, найденные Семеном, но они были большей частью макулатурой. В то время народ еще читал, поэтому на полках оставались или совершенно неинтересные книги или, как бывало намного реже, суровые научные труды, которые, впрочем, тоже были малоинтересны практически всем, кроме немногих разбирающихся в предмете. Намного интереснее были книги начала 90х, когда народ уже поднакупил того, что было прежде дефицитом и очень приличные книги стали даже залеживаться на полках. При этом, памятуя о еще неиспорченном народном вкусе, печатались действительно хорошие вещи. Серега приметил выпущенный тогда трехтомник Роберта Хайнлайна за смешную по нынешним временам сумму, но решил купить его, когда старый наговорится, чтобы еще больше потянуть время. Однако, в ранние 90е расширялся и список макулатуры иного рода, которая начала появляться тонкой струйкой еще в восьмидесятые, а именно, различного рода любовных романов. Ну, разные там «Пленники романтики», «Страсти в Ницце» и тому подобная лабуда. Серега видел довольно много читательниц подобных романов, в метро их просто пруд пруди, а после смерти родителей он еще и машинально, но тем не менее, точно оценивал их своей развившейся наблюдательностью. По его мнению, большей частью читали эту дрянь разведенные или просто дуры, считающие себя неудовлетворенными тем, что их избранники совершенно не похожи на рыцарей на белом коне, всяких там благородных донов, принцев из сказочек и тому подобных персонажей… Сергей точно и беспощадно применял к ним именно это слово «дуры», так как ему, после некоторого размышления, стало совершенно очевидно, что они в детстве не начитались сказок про Золушку, не отличались совершенной красотой, умом, или способностями, выскочили замуж за того «кто взял» и теперь маются тоскливыми мечтами о страстной и истинной любви. Он видел многих сопровождавших таких женщин мужиков — ничего особо страшного, на взгляд Сереги в них не было, мужики, как мужики, кто высокий, кто низкий… Но взгляд женщин на них был совершенно одинаковым и в нем явно читалась неудовлетворенность тем, что ей не достался кто-то получше, хотя им бы не мешало прежде всего свою самооценку поправить и понять, что принц или кто-то там еще им не светит. Но кто ж себе в таком признается! А чтобы такому многочисленному сорту баб не мечтать о прекрасных принцах, что было бы совсем по-детски, и неподходяще для «взрослых» женщин, которые в этом плане ушли совсем недалеко от песочницы, услужливые бумагомаратели предоставляли им любовные романы. Они, как бы, являлись историями из жизни, и пригодными для чтения взрослыми, но Сереге думалось, что намного проще в какую-то там туфельку Золушки обуться, или завалиться спать в хрустальный гроб, чем повторить приводимые в любовных романах сюжеты. Особенно безнадежным повторение вымышленных сюжетов в бредовых любовных романах выглядело как раз для их читательниц… От некоторых из этих самых читательниц хотелось просто ржать. Наиболее отъявленные экземпляры читали даже не любовные романы, а что-то покруче. Серега однажды обратил внимание на название книги «Жены Синей Бороды в спальне Генриха…», конкретный номер Генриха был закрыт держащей книгу рукой, виднелась только римская цифра V. Он ожидал того, что книгу эту будет читать озабоченный подросток лет максимум четырнадцати, при этом с самоиронией подумав, что ему-то аж «целых 17», однако, обратил внимание на то, что рука была наманикюрена. Подняв глаза, он увидел страховидло, жуткое до чрезвычайности, нос вообще заворачивался влево, не иначе как по нему двинул кто-то из потенциальных кавалеров, который не в переносном, а даже и в самом прямом смысле отбивался от такого счастья. Сереге подумалось, что, судя по книге, оно готово и к Синей Бороде в поисках любви в постель прыгнуть, даже несмотря на то, что после этого удушат и он с большим усилием сдержал смех. Впрочем, доставляли и обычные любовные романы… Сергею пришлось, с огромным трудом сдерживая хохот, вообще выйти из вагона, когда он рассмотрел название книги у бабы, занимавшей на сидении в метро пространство, на котором могли бы сидеть минимум два с половиной человека. При сбросе с самолета такой секс-бомбы стопудово землетрясение случится, хорошо, если все только с ног попадают, а то и дома разлетятся! Однако, Серегу затрясло и без всякого землетрясения, так как ему бросилась в глаза надпись на обложке книги «Тяжести любви». Да уж, с эдакой точно в любви тяжестей не избежать! Не дай Господь она поймает и сверху взберется — все отдавит и хорошо еще, если костей не поломает, вот уж точно тяжести любви будут! Да и если (свят-свят-свят!!!) упиться до того, чтобы самому начать орудовать, пусть это и возможно чисто теоретически, так там между отложений и слоев сала куда надо хрен доберешься, заблудиться по дороге совсем не мудрено, особо в пьяном виде. И на что ж она, блин, надеется-то!? Что кто-то поцелует ей ручку и с непростой улыбкой попросит ее ожидать вечером дома? — кошмар… Лучше бы про принцев сказки читали, да, кстати, большая часть из них, даже если к ним реальный принц и на самом деле придет, совсем не будут знать, что делать! У них же там в сказочках принцы все, как на подбор, молодые и красивые, а в жизни… Было бы интересно посмотреть на треск шаблонов у этих дур, когда к ним заявится, например, прекрасный принц Чарльз, одна тысяча девятьсот сорок какого-то там года рождения и обезоруживающе улыбнется своей лопоухой улыбкой — во цирк бы был… Или папуасского принца какого-нибудь притащить с Новой Гвинеи, там их еще вроде бы много, даже веселее получится. Одет он уж точно будет… специфически, да и выглядеть тоже, скорее всего, не без колец в носу. Правда, тогда сказочка может оказаться и страшной, они ж там еще местами людей едят, «Папуас-папуасу — друг, товарищ и корм». Не понравишься принцу живой — так вполне сгодишься и жаренная… Усмехнувшись этим размышлениям, которые изрядно уклонились от первоначального источника, Сергей прошел подальше, к поздним 90-м, в которых любовных романов было еще больше. Они перемежались разрекламированными книгами в глянцевых обложках, чьи рекламные достоинства, судя по продажам, намного превышали литературные. Таких со временем становилось все больше и больше, прежнее поколение критиков и работников издательств ушло, на их место пришли молодые да ранние, которых можно было было убедить в привлекательности для читателей всякой дряни. Однако, закрепившийся еще с советских времен читательский вкус упорно вел арьергардные бои, но их печальный окончательный исход не вызывал сомнений. Серега с грустью подумал, что уже в его поколении он является белой вороной, так как читал с пяти лет, спасибо бабке со стороны матери и ее библиотеке. Вот так, не прошло и двух десятков лет, а самая читающая страна в мире полетела псу под хвост, да если бы только в этом плане… Сергей мало помнил предыдущие времена, тогда он был еще слишком мал, однако из своих воспоминаний он вынес то, что родители его тогда были намного более спокойными и счастливыми. Хотя они и устроились в новой жизни довольно неплохо, но нервозность, неуверенность в за